Ведун
Шрифт:
Увлечённый своими думами, я вошёл в храмовую школу, длинный барак у самого скального обрыва слева от святилища Святовида. Это здание делилось на несколько секций: комнаты боянов и учеников, общие классы – один для младшей группы до одиннадцати лет, другой для старшей, большая библиотека, где постоянно находилось несколько хронистов, и пара больших клетей на крыше, верхушку которой украшала голубятня для летучих почтарей.
На входе я замер и прислушался. В коридор доносились тихие голоса. Понятно: занятия уже начались. Стараясь не шуметь, я двинулся по проходу. В одной комнатке Ярослав Мазур рассказывал старшим мальчишкам, будущим варяжским вождям, о географии Венедского моря. Мне сюда не надо. Шагаю дальше и нахожу того, кто мне нужен. Бранко Ростич, сгорбленный старик в длинной шерстяной рубахе, которая скрывала его изломанное тело и следы зверских пыток, но с густыми чёрными кудрями, в коих, что удивительно, не было ни единого седого волоска, собрался рассказывать младшей
Тихонько я вошёл в комнату и сел на лавку у стены. Ученики, которые расположились полукругом около бояна, внимания на меня не обратили, привыкли. Они с горящими глазками смотрели на Ростича, и тот, дождавшись тишины, начал своё повествование:
– Отроки, сегодня я расскажу вам про Яровита. Про одного из самых уважаемых наших богов, который родился не небожителем, а, подобно нам, обычным человеком из плоти и крови. Он появился на свет тысячи лет назад в степях за Уральским хребтом, когда наш народ воевал против людей с раскосыми глазами и желтоватой кожей. И кто знает, кем бы стал Яровит, если бы жил во времена всеобщего мира и благоденствия? Может, кузнецом или пахарем, а может, рыбаком, охотником или бортником. Это не важно, ибо судьба сама выбрала для него стезю. Так случилось, что на поселение, в котором жил юный Яровит, напали враги, которые убили всех его близких, а он уцелел и после этого посвятил свою жизнь ремеслу воина. Сначала парень был отроком в пограничной дружине. Когда повзрослел, стал полноценным дружинником. Потом овладел ведовскими приёмами, и его назвали витязем. А после того как Яровит показал себя хорошим командиром, под его руку встал отряд в сотню лихих всадников. Слава его и воинское умение росли год от года, и Яровит не останавливался. Словно вихрь, бесстрашный воин, которому нечего было терять, носился по лесам, горам и степям и поражал врагов нашего племени. И дошло до того, что разорители мирных кочевий и поселений дрожали при одном только упоминании его грозного имени…
Голос бояна звучал глухо, но очень внушительно и по чему-то ассоциировался у меня с рокотом военных барабанов. Но я и не такие спецэффекты видел, а мальчишек это било по нервам, и один из них, самый младший, от напряжения даже вскрикнул. Ростич посмотрел на него, удовлетворённо кивнул, наверное, был доволен эффектом, и продолжил:
– Итак, Яровит стал великим воином-ведуном, и всё, чего он хотел, – мира для соплеменников. И ради этого витязь обрёк себя на одиночество и никогда не покидал тревожную границу. Однако воины его отряда не походили на своего вождя, ведь они были обычными людьми, за спиной которых семьи и хозяйство. И однажды, когда на границе объявили перемирие, дружинники не выдержали. Они подошли к герою и попросили дать им немного времени, чтобы навестить своих близких. Командир согласился, отпустил воинов и остался на пограничной заставе один-одинёшенек. И тут примчался гонец, который сообщил, что враги вновь нарушили мир, напали на отдалённый посёлок и ведут пленников в своё государство. Яровит не стал медлить. Он оседлал своего богатырского коня, вздел броню, взял верный клинок, мощный лук и полный колчан стрел, свистнул, гикнул и помчался вслед за находниками, которых догнал через четыре дня бешеной скачки. Наш воин был один, а врагов больше сотни. Но Яровит в себе не сомневался, а воззвал к силе предков, разбудил кровь ведуна и кинулся в бой. Сильно и умело рубился богатырь. Его гнедой конь топтал врагов копытами, а меч героя десятками сбивал их наземь, словно они – колосья пшеницы, а он косарь, который сваливает их в снопы для обмолота. И так разошёлся Яровит, что изничтожил врагов всех до единого и никого не взял в плен, после чего освободил пленников и отправил их домой. Люди ушли, остался только старый седой дед, который подошёл к воину и захотел узнать его имя. Яровит назвался, а старик спросил его, что бы он делал, если бы стал богом. Задумался воин и ответил, что хотел бы украшать матушку-землю новыми растениями и поливать её добрыми тёплыми дождями. Усмехнулся старче и задал витязю другой вопрос: чем бы ещё он хотел заниматься. Теперь воин уже не думал. Он приподнял свой грозный меч и произнёс: «Хотел бы я, дедушка, народ свой защищать, врагов бить без всякой жалости и пощады, забирать всё их неправедно нажитое добро и раздавать его тем, кого они обидели». Услышав это, старик повёл плечами, и перед Яровитом предстал сам Сварог – отец богов, грозный и справедливый небожитель. Он увидел, что витязь не боится его, и сказал, что на небесах ему нужен такой боец, который встанет рядом с ним. Яровит, которого на земле ничто не держало, принял волю Сварога, отправился вместе с ним на небеса. И так на одного божественного покровителя у нас стало больше.
«Вот это история, – подумал я, – интересная, познавательная и настраивающая молодёжь на определённый лад. Молодец Ростич, хорошую подводку делает. Мол, каждый воин и защитник родины – это потенциальный бог. Прямо Ницше, хотя тот двигал эту тему в свете
Боян меня не разочаровал, ибо человек умный и ковал железо, пока оно горячо. Он ткнул пальцем в одного из учеников, кстати уже знакомого мне княжича Яромира, и спросил его:
– Скажи, какова мораль моего рассказа?
Яромир поднялся с лавки, шмыгнул носом, немного помедлил и выпалил:
– Наверное, в том, учитель, что каждый человек нашего рода-племени, поступая по совести и выполняя свой долг перед родом, сможет стать небожителем или встанет рядом с великими предками.
– Хм! – Бранко прищурился, смерил ученика цепким взглядом и сказал: – И как же, по-твоему, должен жить настоящий венед?
Мальчишка нахмурился, машинально почесал русый затылок и серьёзно, по-взрослому произнёс:
– Мы должны защищать свой народ, ибо жизнь родичей – это наша жизнь, и тот, кто потерял свои корни, не может называться венедом. Мы обязаны хранить память о предках, ибо если не сохраним её, то кто будет помнить о нас? Мы должны любить матушку-землю и укладывать в неё всякого, кто наносит ей вред. Всегда и несмотря ни на что в первую очередь мы будем ценить своё, а только потом чужое. Мы обязаны почитать своих старших, помогать сородичам, жить по законам Прави и славить родовых богов, ибо мы православные люди. Нам не надо без нужды чужой земли, так как у нас есть своя, которую надо сберечь для потомков. И ещё нам надо хранить в чистоте свои тела, не употреблять нечистой пищи, не осквернять себя дурными помыслами и завистью и не одурманивать разум крепкими горячительными напитками.
Ученик замолчал, и боян одобрил слова парнишки:
– Всё правильно сказал. Садись.
Княжич сел, и в это время в комнату вошёл другой учитель, тот, кто и должен был вести сегодня занятие, сухопарый молодой брюнет Изяслав Волховец, который преподавал морское дело и чтение звёздного неба. Бояны обменялись уважительными кивками. Изяслав начал урок, а мы с Ростичем направились в библиотеку.
В хранилище знаний, которое представляло собой просторную полутёмную комнату, где вдоль стен стояло множество сундуков с пыльными книгами, пергаментами и даже папирусами, мы оказались через минуту. Сели за грубо сколоченный массивный дубовый стол подле узкого рубленого окошечка и, помолчав, начали беседу на нашу излюбленную тему: как венедам жить дальше и какую бы пакость сотворить проклятым крестоносцам, дабы отсрочить их наступление?
Первым, как у нас было заведено, заговорил боян.
– Вернулись наши разведчики из Дании, – сказал Бранко, кинув взгляд в окно, которое было обращено в сторону храмового вала.
– И что они сообщили?
– Ещё раз подтвердили твои слова. После скоропостижной гибели Кнуда Лаварда и смерти короля Нильса у данов с королями не очень хорошо. Сначала Эрик Второй был, который Аркону захватил, а сейчас Эрик Третий, больной и несчастный человек. Наследника у него нет, зато от других ветвей семейства есть целых три претендента на корону. За каждым стоят семья и верные ярлы, и они постоянно дерутся между собой. Но, несмотря на кровь и ненависть, по слову церковников они готовы заключить между собой мир и выступить против нас. Первый сильный вождь – незаконнорожденный сын короля Эрика Первого по имени Свен, его поддерживает половина Ютландии. Второго зовут Кнуд, он первенец Магнуса Сильного, а значит, имеет право на престол как потомок короля Нильса. За него большая часть Зеландии. Третья фигура – сын Кнуда Лаварда и киевской княжны Ингеборг Мстиславны юный Вальдемар, тот самый, который в твоей истории разрушил Аркону. Его прикрывают католические священники-цистерианцы и воеводы отца. Однако он пока в битвы не лезет, поскольку сейчас этому потомку Владимира Мономаха по матери всего одиннадцать лет и вместе с тринадцатилетним Абсалоном, будущим епископом Лундским, он живёт в замке Ассера Рига.
– И что, Векомир уже принял какое-то решение?
– Да. – Бранко тяжко вздохнул. – Верховный жрец одобрил твой план и послал в Данию наших витязей, которые должны уничтожить Вальдемара и Абсалона. Они убьют этих сопляков, а след, который воины оставят, укажет на ярла Свена. Сторонники и верные сподвижники грозного Кнуда Лаварда начнут мстить, а сын Магнуса Сильного им в этом с радостью поможет. В итоге должна вспыхнуть гражданская война, во время которой мы постараемся отследить и уничтожить посланцев Бернарда Клервоского и наиболее рьяных священнослужителей Христа.
Ростич замолчал, а я подумал, что с этого момента история начинает свой разворот на другое направление. И отменить ничего не получится, так как витязи уже в пути, и, зная их профессионализм, можно быть уверенным, что приказ Векомира будет выполнен без каких-либо колебаний и сомнений. Это точно, ибо для воинов храма, которые считают, что исполняют волю богов, Вальдемар и Абсалон всего лишь цели. Да и для меня, честно говоря, тоже, поскольку я считаю, что судьба целого народа гораздо ценнее, чем жизни двух датских мальчишек, которые мечтают о славных подвигах и покорении язычников. Поэтому моя совесть чиста и спокойна, позывов покаяться я не ощущаю и продолжаю беседу.