Век амбиций. Богатство, истина и вера в новом Китае
Шрифт:
Тридцать лет спустя после принятия идеи свободного рынка в Китае все еще нет объединяющей идеологии, нет “лейтмотива”. Когда глава государства сказал о “китайской мечте”, он хотел объединить людей, но вместо этого у каждого нашлась его собственная мечта. Моя соседка Цзинь Баочжу (она засудила моего арендодателя, обвинившего ее в похищении солнечного света), послушав новости, сказала: “Какова моя мечта? Прожить еще несколько лет в своем доме”.
Вскоре цензоры поспешно удаляли из Сети снимки людей с самодельными плакатами: “Моя мечта – справедливость и правосудие” и “Моя мечта – чтобы Си Цзиньпин защищал мою безопасность и право на деторождение”. Когда сайт “Жэньминь
Вскоре после вступления Си в должность он признал: если не сдержать рост коррупции, она “неизбежно приведет партию и нацию к гибели”. Глава государства сравнил коррупцию с “червями, гложущими гниющую плоть” и пообещал ловить не только мелких “мух”, но и могущественных “тигров”. Си призвал партийцев быть “усердными и экономными”, и, когда он предпринял первую официальную поездку, государственное ТВ сообщило, что глава государства был одет в “обычный костюм” и обедал в буфете. Последнее для китайской политической культуры оказалось поворотом столь радикальным, что слово “буфет” приобрело метафизический смысл. Государственная новостная служба поместила на сайте баннер:
Си Цзиньпин навещает бедные семьи в Хэбэе: обед всего из четырех блюд и супа, без алкоголя.
Си призвал чиновников отказаться от мотоциклетных кортежей, свежих цветов и долгих речей. Бюрократы поспешили возвести его указания в правила, но, сами того не желая, привлекли внимание к прежним привычкам. Власти города Иньчуаня объявили, что чиновники больше не “принимают деньги в конвертах по поводу свадеб, новоселья и поступления детей в школу”. За кампанией “Четыре блюда и суп” последовала кампания “Чистая тарелка”: чиновников призвали съедать все заказанное. Скоро борьба с чревоугодием сказалась на экономике: продажи акульих плавников упали более чем на 70 %. Казино в Макао отметили уменьшение притока ВИП-игроков, а экспорт швейцарских часов упал за прошлый год на четверть. Производители роскоши надели траур.
Ветеран партии Ван Цишань, возглавивший борьбу с коррупцией, учился на историка и убеждал коллег читать книгу “Старый порядок и революция” Алексиса де Токвиля. Когда об этом стало известно, она стала бестселлером. Читатели увидели много знакомого в рассказе о развращенных аристократах, возмущенных буржуа и правительстве, предполагавшем, что средний класс будет их опорой, – пока тот не помог королю лишиться головы. Де Токвиль писал: ‘‘Революция менее всего была событием случайным. И хотя она застигла мир врасплох, она, однако, была завершением длительной работы, стремительным и бурным окончанием дела, над которым трудились десять поколений”[13] . Ван не уточнял, на что именно у де Токвиля следовало обратить внимание. Люди предполагали, что на следующий тезис: нация нестабильна не тогда, когда бедна, а когда “народ, долгое время без жалоб переносивший самые тягостные законы, как бы не замечая их, мгновенно сбрасывает их бремя, как только тяжесть его несколько уменьшается”.
В июне 2013 года осудили Лю Чжицзуня. Сначала все шло гладко. Процесс продолжался менее четырех часов. Лю хорошо играл свою роль: он плакал, каялся и даже посетовал, что искушение отвлекло его от движения к “китайской мечте”. Чтобы избежать опасных разговоров о кумовстве и взятках, обвинение ограничилось злоупотреблением
Все это следователи не потрудились выяснить”. Отдел закрыл дискуссию:
Дело Лю Чжицзуня закрыто. Пресса должна пользоваться только материалами “Синьхуа”. Не публикуйте подробных репортажей, не комментируйте, не устраивайте сенсацию.
У Лю нашлись последние слова: он передал дочери через адвоката слова: “Делай, что хочешь, но держись подальше от политики”. Си Цзиньпин столкнулся с политической проблемой, которая не заботила его предшественников: его никто не избирал, и в эпоху цинизма и сравнительной информационной открытости ему пришлось искать способ понравиться публике. Мао сравнивал партийцев с рыбой, а народ – с водой: “Рыба не может без воды”. В отсутствие идеологии правительству, искавшему легитимности, осталось развлекать людей.
Народ большей частью был избавлен от голода, неграмотности и халатности медиков и был доволен правительством в большей степени, чем во многих странах. В 2004 году гарвардский социолог Мартин Уайт опрашивал людей, получают ли они государственную медицинскую страховку, и лишь 15 % в сельской местности ответили – да. В 2009 году их доля выросла до 90 %. Хотя люди сталкивались с огромным разрывом в объеме выплат и их полисы покрывали только основные медицинские услуги, прогресс был налицо.
Сравнение уровня одобрения в Китае с другими странами всегда льстило партии. В марте 2013 года китайские СМИ сообщили, что, по данным Исследовательского центра Пью, 80 % населения КНР одобряет состояние экономики (это самая высокая доля среди всех стран). В реальности все было сложнее. Когда группа Ричарда Истерлина, профессора экономики Университета Южной Калифорнии, проанализировала материалы пяти долгосрочных исследований, предпринятых в Китае за два десятилетия, она не нашла
доказательств того, что люди в Китае в среднем стали счастливее… Скорее они менее довольны, чем в 1990 году, и проблема снижения довольства острее всего для беднейшей трети населения. Удовлетворение представителей даже богатейшей трети выросло очень незначительно… Одного экономического роста недостаточно. Для счастья также необходимы сеть социальной защиты и стабильная работа.
Результаты опросов (в 2013 году 93 % китайцев заявило, что “верит – лучшие дни их страны впереди”) указывали не на удовлетворенность, а на высокие ожидания. “Надежда – это не то, что уже есть, но и не то, чего не бывает. Она – как дорога: сейчас ее нет, а люди пройдут – и протопчут”, – писал Лу Синь.
Си Цзиньпин рассчитывал, что если партия объявит войну беззаконию, общество сосредоточится скорее на войне, чем на беззаконии. Это было рискованно. Десятилетиями партийные лидеры твердили: “Если бороться с коррупцией неохотно, можно погубить страну. Если бороться слишком рьяно, можно погубить партию”. Люди с азартом поддержали кампанию. На сайтах вроде “Я дал взятку” можно было рассказать о вымогательстве. Юрист Сю Чжиюн, прежде работавший в пекинской легислатуре, распространил петицию, призывающую высоких чиновников опубликовать данные о своих состояниях.