Век кино. Дом с дракончиком

Булгакова Инна

— Но кто бы в порыве бешенства ни расправился с Ваней…

Я перебил:

— Это хладнокровно рассчитанное убийство, не забудьте.

— Рассчитал Самсон, а исполнил другой и по-другому, так получается?

— Если у Самсона стопроцентное алиби… — Я призвал на помощь ангела логики. — Когда я поймал его в ловушку, соврав, что знаю про план от Виктории, он ужаснулся: «Значит, она владеет компьютером?» Вспомните события прошлой среды, скандал, чуть не стоивший ей жизни. Она видела лицо и взгляд мужа в зеркале. Самсон бросается к компьютеру,

Вика, переодевшись в спальне, проходит мимо и — вдруг! — что-то на экране мельком задевает ее, какое-то слово, знак возбуждают тревогу. Он писал без имен, но она была уже настроена на экстремальную волну. После его бегства в Москву включает компьютер…

— Не забывайте про сына! — возразила Танюша. — В таком плане мать участвовать не могла.

— Однако в гневе могла рассказать о нем своему другу. Например, банкиру. Тот расправляется с «порочным мальчишкой» и заманивает мать в Молчановку.

— Положим, он проверил: машины Самсона на месте за гаражом нет. Но убийце ведь неизвестно, где хозяин… который может появиться каждую минуту!

— Идет на риск… В крайнем случае, расправиться со всей семьей — еще правдоподобнее.

— Он не ищет правдоподобия, не подстраивается ни под какой план.

Я сразу сник, констатировав:

— Стало быть, эта версия неверна.

В упавшей паузе как будто прогрохотал дальний гром (уже с неделю гроза подступала к истомленной Москве, но никак не разражалась), может, гром, а может, автомобильный выхлоп… Я подошел к окну, где сквозь листву плиты дорожки в солнечных пятнах, ажурная ограда из кирпичей, асфальт, заброшенная стройка напротив… Нет, там не могут быть спрятаны мертвые, там пировали бродяги.

— Не понимаю! — С досады я стукнул кулаком по подоконнику. — Тащить куда-то трупы (сначала один, потом другой) в присутствии пирующих нищих… Что скажете? — Обернулся: взгляд невидящий, внутренний, так сказать; сейчас пойдет «прозорливое» бормотанье:

— Это главная загадка, иррациональная. (Так и есть!) Мимо невменяемых поющих можно хоть рояль пронести, не поймут, не запомнят…

— Слышу разумную речь.

— Опасность в другом.

— В чем?

— В самих мертвых. Их надо спрятать, чтоб никто никогда не нашел.

— Ага, средневековая байка, — усмехнулся я, с усилием сбивая сюрреалистический настрой, — в зрачках жертвы отражается лик убийцы.

— Что-то в этом роде, но абсолютно реальное.

— Необычный способ убийства, следы на теле, — вспомнилось предположение Василевича. — И у всех подозреваемых есть машины.

Она с трудом, но самостоятельно подошла, облокотилась рядом на подоконник; изможденное лицо, почти красивое в «трансе».

— Где-то здесь, — забормотала, — здесь тяжело, не дается молитва…

Испугавшись за нее, я примитивно пошутил:

— Привидения являются?

— Он не дает молиться, забываю слова, скоро «Отче наш» забуду.

Меня пробрала дрожь.

— Кто — он?

— Он. Бес.

— Танюша! — Стало жаль больную, так мучительно жаль, что мука эта — на миг почудилось — перешла в любовь; я обнял ее за худые плечи, прижал к себе. — Переселяйся… хоть ко мне, а я его тут посторожу.

— Кого? — От моей ласки (я осторожно поглаживал шею, плечи) она опомнилась, отшатнулась.

— Ну, того, «кто из-под земли».

— Не смейся.

— Не до смеха, дорогая. Так поедем?

— Нет.

— Тогда вникни: здесь их не может быть. За пять-шесть минут — ты меня слышишь? — мертвых можно увезти, но не спрятать. Ты б давно почувствовала запах… дух разложения. Так?

— Так.

— Жара для июня стоит сверхъестественная. С воскресенья вы с Савельичем тут ночуете, припрятать мертвых, потом вернуться, забрать преступник бы не смог. Да и Самсон уверяет, что дом и участок тогда же на рассвете осмотрел… А вообще не понимаю, объясни, почему ты должна себя здесь истязать!

— Я дождусь погребения, а потом уйду.

Сказано нормально, без истерики, что ж, пусть ждет.

Хотя, строго говоря, погребение состоялось, ее близкие наверняка закопаны в землю, иначе давно бы обнаружились. Самсон скрывает что-то очень важное…

— О чем задумались, Николай?

— Как разрушить алиби мужа. Хозяйка котика подвернулась… И Кристина уверяет, будто звонила ему из клуба. Бармен подтвердил: звонила. Но может, не Самсону. Ведь по всем статьям — он убийца!

— Нет, он слабый.

— Может быть, вы знаете — кто?

— Человек сильный, очень умный и жестокий.

— Звучит слишком абстрактно.

24

Меня тянуло в столицу, но грех было не воспользоваться возможной близостью местного подозреваемого. Поместье разорившегося банкира предстало в своем цивилизованном блеске с достойным охранником, беснующимся за изящной садовой оградой. С появлением бледнолицей супруги проблема кое-как разрешилась, я был доставлен в кабинет главы двумя женщинами (мокрая нимфочка прямо из бассейна), которые перед элегантно блестящей дверью, однако, отступили. Светло-сиреневая эмаль, отметил я машинально, вдруг возгорелся и с этим открытием переступил порог, представ пред выпученные очи хозяина, восседавшего, как в прошлый раз (как с прошлого раза, почудилось, вечно), за массивным пустым столом… нет, лежала на нем раскрытая книжечка. С этого открытия (криминальня эмаль) я и начал напористый словесный торг:

— Виктория ведь бывала у вас здесь, наверху?

— А что?

— Ей чрезвычайно понравилась немецкая эмаль, которой покрашены ваши двери и притолоки.

— Ну и что?

— Она распорядилась и в своем доме ее использовать.

— Ну и что?

Да что он заладил, как дятел!

— Работу выполнили в субботу к вечеру, краска к полуночи еще не высохла, когда… — У него вдруг мигнули глаза и прикрылись тяжелыми веками, я закончил шепотом: — Вы помните?

В ответ шепот:

— Что?