Век воли не видать

Головачев Василий Васильевич

Прохор послушно отобрал у приятеля бутылку из-под тоника.

«Поставь на пол».

Прохор поставил бутылку на пол.

«Смотри».

Голову пронзил острый сквознячок, напоминающий отрыжку после выпитого бокала шампанского… и бутылка превратилась в прозрачный цилиндрик высотой около тридцати сантиметров.

Прохор уставился на него с недоверием и одновременно с проснувшимся интересом.

Послышался внутренний смешок.

«ДД прав, в ваших превалитетах можно

работать и без эргиона. Ну, как?»

– Фокус! – вслух выговорил Прохор.

«Могу и тебя научить этому фокусу».

Павлина сморщилась, нагибаясь к цилиндру, дотронулась до его края пальчиком.

– Холодный… твёрдый… как вы это делаете?

– Мы ещё и не то можем, – небрежно похвастался Даныбай, не проявляя особого волнения.

Прохор посмотрел на него осоловело.

– Кто – мы?

«Мы, – ответил ему Саблин-11, устроившийся в голове. – Данияр и я. Смотри дальше».

Новый порыв острого «шампанского пузырения» прочистил мозги, и цилиндр превратился в матово-прозрачный полый куб.

Прохор замер, склонив голову к плечу, потрогал пальцами, как Павлина давеча, уголок куба, покачал головой.

– Впечатляет!

«То ли ещё будет, – довольным тоном пообещал Данимир-гость. – С живыми объектами случаются гораздо более жуткие трансформации. Особенно ошеломляет переход, к примеру, оленя в кучу насекомых типа термитов».

«Никогда бы не поверил… а с человеком не экспериментировали?»

«Вынужденно, чтобы обезоружить или предотвратить беду. Формотранс – по сути, оружие, причём поэффективнее гранатомёта и пулемётов. Смотри дальше, я доведу формоспектр бутылки до конца».

Куб превратился в красивый многогранник, у которого верхняя грань отсутствовала, что и делало его сосудом. Затем этот сосуд превратился в почти идеальный дымчатый шар, оставаясь при этом полым.

Даныбай, прищурясь, и Павлина – открыв рот, наблюдали за происходящим. Прохор с любопытством занимался тем же, проникаясь важностью момента, хотя мысли его неслись табунами лошадей.

– Что дальше? – спросил он.

«Если догнать форму бутылки до конца спектра, – ответил Данимир, – она превратится в горку стеклянной пыли. После чего восстановить её былой вид будет уже невозможно».

– А сейчас ещё возможно?

«Без проблем».

Мутный шар превратился в многогранник, затем в течение нескольких секунд менял форму, пока не вернулась прежняя бутылка, хотя цвет её так и остался мутновато-дымчатым.

– Она не прозрачная.

«Вероятно, материал бутылки не стекло, а полимер, а длинные органические молекулы нередко теряют связи и рвутся».

Даныбай поднял с пола бутылку, повертел перед глазами.

– Вы утверждаете, что подобные фокусы можем делать и мы?

Что ему ответил гость – Данияр, Прохор не услышал, зато услышал мысленный голос своего гостя – Данимира:

«Мы заинтересованы

в этом больше вас. Но сначала нужно смастерить эргионы. Мы обходимся без них в мирах менее плотных, чем наши, потому что наша энергетика посильнее вашей, вам же без модулей не обойтись».

– Понял, – сказал Прохор в унисон с Даныбаем.

Павлина тревожно перевела взгляд с одного на другого.

– Вы о чём?

Даныбай засмеялся.

– Крыша едет.

– Надоели ваши шутки! – обиделась женщина.

– Мы не шутим, просто получаем такую информацию, от которой действительно можно свихнуться.

– Я хочу свихиваться с вами!

– Это как он решит, – кивнул Даныбай на Прохора.

Тот успокаивающе сжал руку жены.

– Подожди, я всё объясню.

Мысленно же он сказал другое:

«Искушаете…»

«Честное слово – вынужденно! – поклялся Данимир. – Мы попали в безвыходное положение и пытаемся найти вариант спасения наших товарищей. Попробуем поработать вместе?»

Прохор помедлил.

«Не обещаю слепого подчинения…»

«Слепого подчинения не будет!»

«Если не понравится – я умою руки».

«Договорились!» И холодный ветерок выдул из головы «душу» «гостя».

* * *

Искушение действительно оказалось непреодолимым.

Уже к вечеру того же дня Прохор пропахал весь Инфорнет в поисках информации по формологии и числонавтике и принялся изучать новые для себя области математической науки, заинтересовываясь всё больше. Утром он начал под руководством «родичей» Даныбая собирать эргион.

Материалы для изготовления модулей нашлись быстро: подошли тонкие веточки кораллов, в изобилии усеивавших дно моря вокруг Мбали, а также эбеновые палочки, из которых аборигены делали разного рода сувениры. Самое трудное оказалось найти клей для сборки палочек и кораллов в единую конструкцию многогранника.

Как это часто бывает, помог случай: Даныбай, продолжавший отдыхать на полную катушку, часто пропадавший с компанией аквалангистов, случайно узнал от них о свойствах одного из видов медуз, тела которых на воздухе превращались в чрезвычайно клейкое желе. Ими и воспользовались белросские туристы, наловив полбанки медуз и выставив их на солнышко. После чего и началась собственно сборка эргиона.

Павлина присоединилась к мужу и с охотой помогала ему склеивать ажурные многогранники, обладая чуткими тонкими пальчиками и врождённым чувством геометрической гармонии.

Через два дня первый эргион был готов, и наступило время его испытаний.

Прохор нервничал: не хотелось опростоволоситься в глазах «эфирных путешественников», не хотелось ошибиться, не хотелось показаться им дебилом, и он гнал от себя эти мысли, повторяя как заклинание фразу: «У меня получится! У меня получится! У меня получится!»