Век
Шрифт:
Виктор пожал плечами.
— К несчастью, да. Так что ты предлагаешь? — Он показал на нож. — Пойти и убить всех евреев в Нью-Йорке?
Джанни ухмыльнулся и оглядел сидевших за столом.
— Неплохая идея, а? — усмехнулся он, и остальные кивнули.
Он снова повернулся к Виктору:
— Я имею в виду, что нам нужно защитить себя и от других врагов тоже, не только от евреев. А словами защититься нельзя. Вот чем занимается наш клуб: мы защищаем себя, своих людей и свою территорию. Это самое главное. Хотя мы делаем и многое другое.
Виктор оглядел сидевших за столом и спросил:
— Почему всякий раз, когда нас, итальянцев, собирается больше двух, мы первым делом создаем тайную организацию?
— Что ты хочешь этим сказать?
— Только то, что нас влечет к тайным обществам, как пьяниц к спиртному. На Сицилии это мафия. Неужели вы и здесь, в Нью-Йорке, пытаетесь создать мафию?
— Не такая уж плохая идея.
Виктор встал:
— Джанни, я знаю, что творит мафия на Сицилии. Она засадила моего брата в тюрьму на всю жизнь за преступление, которого он не совершал. Как ты думаешь, захочу ли я после этого иметь что-нибудь общее с мафией здесь?
— Никакая мы не мафия! Мы...
— Чем бы вы ни были, идея все та же. Это безумие.
— Безумие? — завопил Джанни. — Когда эти проклятые евреи вышвыривают нас вон из Вильямсбурга? Они заполонили почти весь район, и если никто другой их не остановит, это сделаем мы!
— При помощи ножей?
— Да, черт тебя побери, при помощи ножей! И ружей, и всего остального!
Виктор покачал головой:
— Тогда это хуже, чем безумие. Это глупость.
Малыш Винни Тацци склонился вперед. Со своим почти ангельским красивым личиком, он сошел бы за мальчика из церковного хора, если бы его огромные карие глаза не горели ненавистью к миру, который подавлял его своими размерами.
— Может, ты ножей боишься? — спросил он.
Виктор кивнул:
— Да, боюсь, как и все, у кого есть мозги.
Малыш Винни повернулся к Джанни:
— Ты не говорил нам, что твой друг такое трусливое дерьмо.
— Я и сам этого не знал.
— Нам в клубе поганые трусы не нужны, — сказал Малыш Винни Виктору. — Поэтому лучше уйди.
— Я как раз собирался это сделать.
Он двинулся вокруг стола к двери. Марко Фоско встал и загородил ему дорогу.
— Минуточку, — остановил он Виктора. — Джанни предупредил тебя, чтобы ты не говорил о клубе его старику. Это относится и ко всем остальным.
Он вынул из кармана складной нож, открыл его и поднес лезвие к лицу Виктора.
— Если скажешь кому-нибудь, располосуем твою хорошенькую мордашку.
— Хватит, Марко, — оборвал его Джанни. — Он не проболтается. Он хоть и подлый трус, но paesano[22]. Пусть идет.
Марко сделал шаг в сторону, и Виктор смог подойти к двери. Открыв ее, он оглянулся.
— Можете обзывать меня как угодно, но все вы идете по ложному пути.
С этими словами он вышел.
ГЛАВА 8
Из
— Загадай желание, тетя! — воскликнула Люсиль.
— Да, желание, желание! — хором подхватили остальные.
Загадав желание, Элис набрала в грудь воздуха, чтобы задуть свечи, и зашлась в приступе кашля. Члены семьи застыли в замешательстве, но Элис быстро оправилась.
— Пусть лучше Виктор сделает это за меня, — сказала она со слабой улыбкой.
Обойдя стол, Виктор подошел к приемной матери, задул свечи и со словами: «С днем рождения!» поцеловал ее.
После обеда все перебрались в гостиную, и Элис начала открывать подарки.
— Тебе нравится Бруклин?
— Там интересно.
— А итальянцы дерутся лучше Билла Уортона?
— Скажем, мне бы не хотелось вступать с ними в драку.
— Но ты отлично справился с Биллом! Он с ума сходил от ярости, собирался с несколькими университетскими приятелями найти тебя и как следует вздуть, но птичка уже улетела из клетки. Интересно, куда ты отправился?
Стоявший возле девушки Виктор вспомнил Хористку Дорин и слегка покраснел.
— Э-э... в деловую часть города.
— Достаточно туманное объяснение. А почему ты покраснел? — лукаво улыбнулась Люсиль. — Ты стал таким таинственным — это очаровательно! Бьюсь об заклад, у тебя появилась подружка. Правильно?
— Ничуть.
— Думаю, ты сказал неправду. Ты ведь влюблен, это сразу видно. А она хорошенькая?
— Она красавица.
— Значит, я права: у тебя кто-то есть. Она итальянка?
— Нет.
— Тебе следует привести ее сюда и со всеми познакомить. Кто она?
Он посмотрел на Люсиль и просто сказал:
— Это ты.
У нее широко раскрылись глаза.
На другом конце комнаты приехавший на весенние каникулы из Гарварда Родни Эллиот сидел скрестив ноги, на полу, возле своего младшего брата. Наблюдая за Виктором и Люсиль, он толкнул брата и указал на молодую пару.
— Посмотри-ка на «вопа», — прошептал Родни. — Похоже, он пытается приударить за Люсиль.
— Ты с ума сошел, — проворчал Артур, последний год учившийся в Гротоне. — У Виктора не хватит на это наглости.
— Как бы не так! «Воп» стал меняться. От него можно ждать чего угодно.
— Так, значит, ты любишь меня, — говорила Люсиль полчаса спустя, стоя у окна маленькой, заставленной пальмами оранжереи в задней части дома и разглядывая звезды. — Это, конечно, неправда.
— Нет, правда, — ответил Виктор, стоявший позади девушки, любуясь нежной линией ее шеи, женственным изгибом спины, узкой талией. — Я люблю тебя уже многие годы.