Вэкфильдский священник
Шрифт:
Въ этой маленькой республик, которой я былъ законодателемъ, время распредлялось слдующимъ образомъ. Съ восходомъ солнца вс мы собирались въ общей комнат, гд еще до нашего прихода служанка разводила огонь. Мы здоровались другъ съ другомъ, какъ слдуетъ, ибо я всегда считалъ полезнымъ поддерживать нкоторыя механическія привычки благовоспитанности, безъ которыхъ семейныя отношенія становятся слишкомъ вольны и непріятны; затмъ мы возносили благодарственную молитвy Тому, Кто даровалъ намъ еще день жизни. Исполнивъ этотъ долгъ, мы съ сыномъ шли работать въ поле и въ саду, а жена моя и дочери принимались готовить завтракъ, который всегда у насъ подавался въ опредленное время. Полчаса полагалось проводить за завтракомъ и часъ за обдомъ. За столомъ обыкновенно наши дамы вели невинные, но шутливые разговоры, а мы съ сыномъ предавались бесдамъ философскаго свойства.
Вставая вмст съ солнцемъ, мы кончали труды наши по закат его и возвращались домой къ ожидавшей насъ семь. Тутъ насъ встрчали улыбающіяся лица, прибранныя комнаты и пріятный огонь
По воскресеньямъ наступало у насъ франтовство, противъ котораго тщетно старался я издавать разумные законы. Сколько я ни произносилъ проповдей противъ гордости, но суетностъ дочерей своихъ не могъ побороть и убждался, что он втайн все также пристрастны къ прежнему щегольству, все также любятъ кружева, ленточки, бусы и крахмальныя оборки; да и жена моя страстно держалась за свое пунцовое пу-де-суа, потому что я когда-то говорилъ, что оно ей къ лицу.
Особенно раздосадовали он меня въ первое воскресенье. Наканун вечеромъ я сказалъ дочерямъ, чтобы он пораньше одвались утромъ, потому что любилъ забираться съ семьей въ церковь раньше всхъ прихожанъ. Оа въ точности исполнили мое желаніе, но когда вс мы собрались къ завтраку передъ уходомъ въ церковь, оказалось, что и жена, и дочери мои явились во всемъ великолпіи своего минувшаго величія: волосы ихъ были крпко напомажены и хитро причесаны, лица испещрены мушками, а длинные шлейфы ихъ платьевъ сзади подобраны въ пышныя кучи, которыя шуршали при каждомъ движеніи. Я поневол улыбнулся, глядя на ихъ тщеславіе, смясь въ особенности на жену, отъ которой въ прав былъ ожидать боле благоразумія. Тогда я прибгъ къ невольной уловк и, съ важнымъ видомъ обратясь къ сыну, приказалъ ему сказать, чтобы подавали карету. Дочери очень удивились такому распоряженію, но я настойчиво повторилъ его съ еще большею торжественностью.
— Милый мой, ты, врно, шутишь? воскликнула моя жена:- разв мы не можемъ дойти пшкомъ? Намъ никакихъ каретъ больше не нужно.
— Ошибаешься, дружокъ, возразилъ я;- карета намъ необходима, потому что, если мы въ такомъ вид отправимся пшкомъ по деревн, намъ даже отъ ребятишекъ проходу не будетъ, насъ осмютъ.
— Въ самомъ дл? сказала жена моя. — А я-то всегда воображала, что и мой Чарльзъ любитъ, когда его дти чистенькія и нарядныя.
— Чистенькія — сколько угодно, сказалъ я: — чмъ вы будете опрятне, тмъ для меня миле; но вдь это не опрятность, а побрякушки. Вс эти сборки, мушки, да фестоны только на то и годятся, чтобы возбудить къ намъ ненависть всхъ сосдокъ нашего прихода. Нтъ, дти мои, продолжалъ я еще серьезне:- нужно передлать ваши платья на боле простой фасонъ: такое щегольство вовсе не пристало людямъ, которымъ дай Богъ поддержать хоть приличіе. Для меня еще далеко не ршеный вопросъ, насколько такая пышность позволительна даже богачамъ, тогда какъ, по самому простому разсчету, всхъ нищихъ можно бы одть цною однхъ отдлокъ, употребляемыхъ на модныя платья.
Рчь моя возымла желаемое дйствіе: он тотчасъ ушли и преспокойно переодлись; а на другой день я имлъ удовольствіе видть, какъ об дочери, по собственному побужденію, отрзали шлейфы своихъ платьевъ и скроили изъ нихъ воскресные жилеты для Дика и Биля, своихъ младшихъ братьевъ. Ко всеобщему удовольствію, впослдствіи еще оказалось, что самыя платья выиграли отъ такой перемны фасона.
V. Мы пріобртаемъ новое важное знакомство. — На что мы возлагаемъ наибольшія надежды, то большею частію и приноситъ намъ наиболе вреда
Неподалеку отъ дома предмстникъ мой устроилъ родъ бесдки, осненной кустами боярышника и жимолости. Если погода благопріятствовала и мы кончали работу пораньше, мы обыкновенно собирались въ этой бесдк и въ тиши наступающаго вечера любовались обширнымъ видомъ на окрестнооти. Тутъ же мы пили чай, что теперь сдлалось для насъ не ежедневною трапезой, а исключительнымъ пиршествомъ, и такъ какъ мы не часто позволяли себ это удовольствіе, то приготовленіе чая было у насъ сопряжено съ немалыми хлопотный и особою церемоніей. При этихъ случаяхъ меньшія дти читали намъ вслухъ, и, когда мы кончали чаепитіе, они допивали остальное. Иногда, ради разнообразія удовольствій, дочери пли подъ акомпаниментъ гитары, и, пока происходилъ этотъ маленькій концертъ, мы съ женою нердко гуляли вдвоемъ по склонамъ холма, испещреннаго голубыми колокольчиками и васильками, съ восторгомъ говорили о своихъ дтяхъ и наслаждались освжительнымъ втеркомъ, который приносилъ намъ на своихъ крылахъ и музыку, и здоровье.
Такимъ образомъ мы начинали убждаться, что во всякомъ положеніи бываютъ свои особыя радости; каждое утро пробуждало насъ къ новымъ трудамъ, но зато каждый вечеръ вознаграждалъ насъ новыми удовольствіями.
Въ самомъ начал осени, въ одинъ изъ праздничныхъ дней (я тоже сталъ соблюдать праздники, въ вид отдыха отъ работъ), я, по обыкновенію, собралъ всю семью въ помянутую бесдку, и мои юныя музыкантши начали свой обычный концертъ. Пока мы ихъ слушали, внезапно, шагахъ въ двадцати отъ насъ, мы увидли скачущаго оленя, судя по тяжелому его дыханію, очевидно преслдуемаго охотниками. Не успли мы обмняться замчаніями насчетъ бднаго звря, какъ изъ лсу показались собаки и всадники, скакавшіе за ними во всю прыть по слдамъ оленя. Я хотлъ поскоре уйти домой со всмъ семействомъ, но любопытство, или изумленіе, или какое иное тайное побужденіе приковало къ мсту мою жену и дочерей. Передній всадникъ быстро промчался мимо насъ, за нимъ послдовало еще четверо или пятеро, наконецъ появился еще одинъ молодой человкъ, боле изящной наружности: этотъ посмотрлъ на насъ и вмсто того, чтобы устремиться вслдъ за охотой, соскочилъ съ коня, передалъ его своему слуг и, съ видомъ небрежнаго превосходства, подошелъ къ намъ; не дожидаясь приглашенія и, повидимому, заране увренный въ ласковомъ пріем, онъ обратился съ привтствіемъ къ моимъ дочерямъ, намреваясь поцловать ихъ; по счастію, он рано научились держать себя съ такимъ достоинствомъ, которое могло смутить хоть кого. Тогда незнакомый джентльменъ отрекомендовался намъ, сказавъ, что фамилія его Торнчиль и что онъ хозяинъ окружавшаго насъ помстья. Вслдъ затмъ онъ снова обратился къ дамамъ съ просьбой дозволить поцловать ихъ и — таково магическое вліяніе богатства и изящнаго платья! — во второй разъ онъ не получилъ отказа. Такъ какъ, при всей развязности, онъ велъ себя довольно просто, мы вскор освоились съ нимъ. Замтивъ лежавшіе на скамь музыкальные инструменты, онъ сталъ просить, чтобы ему что нибудь спли. Не одобряя въ душ столь не подходящаго къ нашему положенію знакомства, я длалъ знаки дочерямъ, чтобы он не вздумали исполнять его желанія; но мать съ другой стороны также знаками поощряла ихъ къ этому, потому он съ веселымъ видомъ пропли намъ одинъ изъ любимыхъ романсовъ Драйдена. Мистеръ Торнчиль пришелъ въ восторгъ и отъ выбора пьесы, и отъ исполненія, и самъ взялся за гитару. По правд сказать, игралъ онъ довольно плохо, но моя старшая дочь съ лихвою отплатила ему за полученныя отъ его похвалы, увряя, что у него тонъ будто бы полне и лучше, чмъ даже у ея учителя. На это онъ отвсилъ ей низкій поклонъ, она отвчала ему глубокимъ реверансомъ; онъ превозносилъ ея вкусъ, она не могла надивиться его разумнію, словомъ, они сразу были какъ будто цлый вкъ знакомы. Счастливая мамаша совсмъ расцвла отъ удовольствія и настойчиво стала упрашивать помщика войти подъ нашу кровлю и выпить стаканчикъ ея смородиновки. Все семейство принялось за нимъ ухаживать: об двочки занимали его бесдой о самыхъ послднихъ новостяхъ, а Моисей, напротивъ того, оздачилъ его вопросами изъ древняго міра, за что вс подняли его на смхъ. Даже малютки мои ластились къ гостю, и что я ни длалъ, он не хотли отъ него отойти: своими грязными пальчиками он то-и-дло теребили и пачкали кружева на его плать и, приподымая клапаны его кармановъ, непремнно хотли посмотрть, что у него тамъ положено. Съ наступленіемъ вечера онъ наконецъ распрощался съ нами, но напередъ испросилъ позволенія возобновить свой визитъ, на что мы съ охотою согласились, тмъ боле, что онъ былъ нашимъ же xозяиномъ.
Когда онъ ушелъ, жена моя потребовала, что мы высказали свои воззрнія насчетъ событій этого дня. По ея мннію, обстоятельства слагались необыкновенно счастливо; ей извстны были случаи, когда и боле трудныя предпріятія увнчивались блестящимъ успхомъ; она надялась теперь дожить до такого дня, когда и мы не хуже другихъ будемъ водиться со знатью, и отказывалась понять, съ какой стати об двицы Ринклеръ могли выйти замужъ за богачей, а наши дочери не могутъ. Такъ какъ съ послднимъ доводомъ она обратилась прямо ко мн, то я сказалъ, что и я не могу понять, съ какой стати миссисъ Симкинсъ выиграла въ лотерею десять тысячъ фунтовъ, а намъ ничего не досталось?
— Ахъ, Чарльзъ! воскликнула жена, — вотъ такъ ты всегда обдаешь насъ холодной водой, какъ только мы съ двочками размечтаемся! Ну… скажи мн, Софія, душа моя, что ты думаешь о нашемъ новомъ гост? Не правда ли, что онъ ужасно добродушенъ?
— О да, мамаша, въ высшей степени! отвчала она:- онъ обо всемъ ршительно можетъ разговаривать и никогда не затрудняется; напротивъ, чмъ пустяшне предметъ, тмъ лучше онъ его обсуждаетъ. И притомъ онъ такой красивый.
— Да, вмшалась Оливія, — для мужчины онъ довольно красивъ; но не могу сказать, чтобы онъ мн понравился, слишкомъ навязчивъ и безцеремоненъ. И на гитар играетъ отвратительно.
Изъ этого я заключилъ какъ разъ противоположное, то есть, что Софія втайн чувствуетъ къ нему презрніе, а Оливія, напротивъ, отъ него въ восторг.
— Каково бы ни было ваше мнніе, милыя мои, сказалъ я, — признаюсь, что меня онъ къ себ не расположилъ. Неравенство между знакомыми всегда мшаетъ искренней пріязни, и я замтилъ, что, не взирая на всю свою развязность, онъ ни мало не теряетъ изъ вида своего надъ нами превосходства. Будемъ лучше держаться своей собственной среды. Что можетъ быть презрнне человка, гоняющагося за чужимъ богатствомъ? И если въ этомъ повинна женщина, я нахожу, что и она столь же достойна презрнія. И такъ, мы явимся презрнными людьми даже въ томъ случа, если его намренія окажутся честными. Но если они нечестны, тогда что?.. Подумать страшно. Правда, я знаю, что могу положиться на поведеніе моихъ собственныхъ дтей; но на него отнюдь не могу полагаться…