Вэкфильдский священник

Голдсмит Оливер

Тутъ въ разговоръ вмшалась моя жена и, оставивъ въ сторон мои доводы, стала доказывать, что въ кругу нашихъ знакомыхъ не мало есть толковыхъ людей, завдомыхъ вольнодумцевъ, изъ которыхъ, однако же, выходили превосходные мужья; а съ другой стороны бываютъ и такія умныя двушки, которыя способны обратить своихъ мужей на путь истинный.

— Почему знать, другъ мой, прибавила она, — на что способна наша Оливія? Эта двочка обо всякомъ предмет уметъ наговорить съ три короба; и, насколько я понимаю, она очень начитана по части философскихъ диспутовъ.

— Что ты, моя милая, да какіе же диспуты она читала? Я, кажется, такихъ книгъ ей даже въ руки не давалъ. Ты, наврное, что нибудь спутала.

— Нтъ, папа, ничего не спутала, вступилась Оливія, — и это правда, что я начиталась довольно всякихъ диспутовъ. Вотъ, напримръ, я прочла споръ Твакума со Сквэромъ [1] ; разсужденія Робинзона Крузе съ дикаремъ Пятницей; и даже теперь читаю статью о препирательствахъ передъ Судилищемъ Любви.

— И прекрасно, сказалъ я, — сейчасъ видно, что ты умница и какъ нельзя лучше подготовилась къ миссіонерской дятельности. Поди же, помоги матери готовить пирогъ съ крыжовникомъ.

1

Твакумъ и Сквэръ — дйствующія лица въ роман Фильдинга «Томъ Джонсъ».

VIII. Любовь, не общающая никакого блеска, можетъ, однако же, дать много хорошаго

На слдующій день мистеръ Борчель опять зашелъ къ намъ. Его учащенныя посщенія по нкоторымъ соображеніямъ начинали тревожить меня, однако не могъ же я отказать ему отъ дому ни съ того, ни съ сего. Впрочемъ, его визиты были намъ не въ убытокъ, потому что онъ такъ усердно помогалъ намъ во всхъ полевыхъ работахъ, что положительно заслуживалъ нашу хлбъ-соль. Къ тому же, своими забавными прибаутками онъ такъ развеселялъ

всю компанію, что съ нимъ намъ легче было работать, и былъ вообще такъ деликатенъ, уменъ и неприхотливъ, что я поневол то смялся надъ нимъ, то жаллъ его, но постепенно привязывался къ нему всмъ сердцемъ. Единственное, что мн въ немъ не нравилось, было явное предпочтеніе, какое онъ оказывалъ моей дочери: онъ въ шутку уже называлъ ее своей маленькой возлюбленной, и когда приносилъ нашимъ двочкамъ въ подарокъ ленты, Софь всегда доставались самыя красивыя. Не знаю, какъ это случилось, но мы стали замчать, что съ каждымъ разомъ онъ становился все любезне, остроуміе его теряло свою сухость, а простота манеръ принимала характеръ высшей житейской мудрости.

Мы обдали въ пол и услись или, врне, полулежа расположились вокругъ скромной трапезы; скатерть была разостлана на копн сна и мистеръ Борчель оживлялъ всхъ своею веселостью. Къ довершенію нашего удовольствія, два черныхъ дрозда звонко перекликались съ одной изгороди на другую, а прирученный снигирь прилеталъ клевать крошки изъ нашихъ рукъ; словомъ, мы были настроены самымъ мирнымъ образомъ.

— Въ такую пору, сказала Софія, — мн всегда приходитъ на память то прелестное стихотвореніе Гэя, гд онъ описываетъ двухъ счастливыхъ любовниковъ, умирающихъ въ объятіяхъ другъ друга. Въ этихъ стихахъ такъ много чувства, что я сто разъ перечитывала ихъ, всегда съ новымъ восторгомъ.

— А по-моему, подхватилъ Моисей, — даже лучшія мста этой баллады никуда негодятся въ сравненіи съ «Галатеей» Овидія. Вотъ римскіе поэты дйствительно знали толкъ въ контрастахъ и умли пользоваться ими для достиженія сильнйшихъ эфектовъ, а въ этомъ вдь весь секретъ трогательной поэзіи.

— Замчательно, сказалъ мистеръ Борчель, — что оба поэта, упомянутые вами, были причиною, что въ ихъ отечествахъ привился вкусъ къ фальшивой напыщенности: у нихъ каждая строка загромождена эпитетами. Зато наимене даровитые писатели скоро догадались, что очень легко подражать имъ именно этимъ способомъ, и ныншняя англійская литература, такъ же какъ латинская во времена упадка, представляетъ рядъ роскошныхъ картинъ безъ всякаго смысла и содержанія: это просто наборъ словъ, красивыхъ и звучныхъ, но ничего не говорящихъ воображенію. Но вы находите, можетъ быть, что, подвергая другихъ столь строгой критик, я обязанъ дать имъ случай отплатить мн тою же монетой? Согласенъ и сознаюсь, что только затмъ и высказалъ эти замчанія, чтобы имть поводъ прочесть вамъ одну балладу, которая, можетъ быть, тоже плоха, но во всякомъ случа свободна отъ указанныхъ мною недостатковъ.

БАЛЛАДА.

«Веди меня, пустыни житель, Святой анахоретъ; Близка желанная обитель: Привтный вижу свтъ. Усталъ я; тьма кругомъ густая; Запалъ въ глуши мой слдъ; Все безконечнй степь пустая, Чмъ дальше я впередъ». — Мой сынъ (въ отвтъ пустыни житель), Ты призракомъ прельщенъ: Опасенъ твой путеводитель — Надъ бездной свтитъ онъ. Здсь чадамъ нищеты бездомнымъ Отверзта дверь моя, И скудныхъ благъ удломъ скромнымъ Длюсь отъ сердца я. Войди въ гостепріимну келью: Вотъ, сынъ мой, предъ тобой И брашно съ жесткою постелью, И сладкій мой покой. Есть стадо: но безгршныхъ кровью Руки я не багрилъ: Меня Творецъ своей любовью Щадить ихъ научилъ. Обдъ сбираю непорочный Съ пригорковъ и съ полей; Деревья плодъ даютъ мн сочный, Питье даетъ ручей. Войди же въ домъ; заботъ мы чужды, Нтъ блага въ сует: Намъ малыя даны здсь нужды; На малый мигъ и т. Какъ свжая роса денницы Былъ сладокъ сей привтъ; И робкій гость, склоня зницы, Идетъ за старцемъ вслдъ. Въ дичи глухой, непроходимой Его таился кровъ — Пріютъ для сироты гонимой, Для странника — покровъ. Не пышны въ хижин уборы, Тамъ бдность и покой; И скрипнули дверей растворы Предъ мирною четой. И старецъ зритъ гостепріимный, Что гость его унылъ; И свтлый огонекъ онъ въ дымной Печурк разложилъ. Плоды и зелень предлагаетъ, Съ приправой добрыхъ словъ; Бесдой скуку позлащаетъ Медлительныхъ часовъ. Играетъ рзвый котъ предъ ними, Въ углу кричитъ сверчокъ, Трещитъ межъ листьями сухими Веселый огонекъ; Но молчаливъ пришлецъ угрюмый, Печаль въ его чертахъ, Душа полна прискорбной думой И слезы на глазахъ. Ему пустынникъ отвчаетъ Сочувственной тоской: — О, юный странникъ, что смущаетъ Такъ рано твой покой? Иль быть убогимъ и бездомнымъ Творецъ теб судилъ? Иль преданъ другомъ вроломнымъ? Или вотще любилъ? Увы! какъ жалки и презрнны Утхи благъ земныхъ! А тотъ, кто плачетъ, ихъ лишенный, Еще презрннй ихъ. Приманчивъ лести взоръ лукавый: Но вдь она вослдъ Бжитъ за счастіемъ, за славой, И прочь отъ нашихъ бдъ. Любовь — давно слыветъ игрою, Наборомъ сладкихъ словъ; Незрима въ мір, лишь порою Живетъ у голубковъ. Но, другъ… ты робостью стыдливой Свой нжный полъ открылъ… — И странникъ очи, торопливо Красня, опустилъ. Краса сквозь легкій проникаетъ Стыдливости покровъ: Такъ утро тихое сіяетъ Сквозь дымку облаковъ. Трепещутъ перси, взоръ склоненный, Какъ роза цвтъ ланитъ… И дву-прелесть изумленный Отшельникъ въ гост зритъ. «Простишь ли, старецъ, дерзновенье, Что робкою стопой Вошла въ твое уединенье, Гд Богъ Одинъ съ тобой! Любовь надеждъ моихъ губитель, Моихъ виновникъ бдъ: Ищу покоя; но мучитель — Тоска за мною вслдъ. Отецъ мой знатностію, славой И пышностью гремлъ, А я была его забавой, Онъ все во мн имлъ. Стекались рыцари толпою, Мн предлагая въ даръ Т — чистый, сходный съ ихъ душою, А т — притворный жаръ. И каждый лестью вроломной Привлечь меня мечталъ… Но въ ихъ толп Эдвинъ былъ скромный; Эдвинъ, любя, молчалъ. Ему съ смиренной нищетою Судьба одно дала: Плнять возвышенной душою, И та — моей была! Роса на роз, цвтъ душистый Фіалки полевой, Едва-ль сравниться могутъ съ чистой Эдвиновой душой. Но цвтъ съ небесною росою Живутъ одинъ лишь мигъ: Онъ одаренъ былъ ихъ красою, Я — легкостію ихъ. Я гордой, хладною казалась, Онъ втайн былъ мн милъ. Увы! любя, я восхищалась, Когда онъ слезы лилъ! Несчастный!.. Онъ не снесъ презрнья: Въ пустыню онъ помчалъ Свою любовь, свои мученья, И тамъ въ слезахъ увялъ. Но я виновна: мн страданье, Мн утопать въ слезахъ, Мн будь пустыня та изгнанье, Гд скрытъ Эдвиновъ прахъ. Надъ тихою его могилой Конецъ свой встрчу я: Пусть приношеньемъ тни милой Вся будетъ жизнь моя!» — Мальвина! старецъ восклицаетъ, И палъ къ ея ногамъ… О, чудо! ихъ Эдвинъ лобзаетъ, Эдвинъ предъ нею самъ. «Другъ незабвенный, другъ единый! Опять на вкъ я твой: Полна душа моя Мальвиной, Я здсь дышалъ тобой. Забудь о прошломъ; нтъ разлуки, Самъ Богъ вщаетъ намъ: Отнын, радости и муки, Все въ жизни — пополамъ. Ахъ, будь и самый часъ кончины Для двухъ сердецъ одинъ: Пусть съ милой жизнію Мальвины Угаснетъ и Эдвинъ!» [2]

2

Переводъ этой баллады принадлежитъ В. А. Жуковскому и былъ сдланъ въ 1813 году.

Пока онъ декламировалъ балладу, Софія смотрла на него не только одобрительно, но даже съ нжностью. Какъ вдругъ наше спокойствіе было нарушено ружейнымъ выстрломъ, раздавшимся у самыхъ нашихъ ушей, и вслдъ затмъ сквозь кусты пробрался человкъ съ ружьемъ и подхватилъ убитую имъ дичь. Охотникомъ оказался никто иной, какъ капелланъ мистера Торнчиля, а жертвой его палъ одинъ изъ дроздовъ, только что услаждавшихъ насъ своимъ пніемъ. Такой громкій и близкій выстрлъ, конечно, перепугалъ моихъ дочерей и я замтилъ, что Софія, не помня себя отъ страха, бросилась въ объятія мистера Борчеля, ища защиты. Капелланъ подошелъ къ намъ, извинился, что потревожилъ насъ, и уврялъ, будто не зналъ, что мы такъ близко. Потомъ онъ подслъ къ моей младшей дочери и, по обычаю охотниковъ, повергъ къ ея ногамъ всю дичину, настрленную въ это утро. Она намрена была отказаться отъ подарка, но выразительный взглядъ матери принудилъ ее измнить тактику и принять приношеніе, хотя и неохотно. Жена моя, по обыкновенію, возгордилась этимъ обстоятельствомъ и шопотомъ сообщила мн, что капелланъ въ такомъ же восторг отъ Софьи, какъ сквайръ отъ Оливіи. Однакожъ я съ большимъ вроятіемъ полагалъ, что привязанность Софіи обращена совсмъ въ другую сторону. Капелланъ явился къ намъ собственно по порученію мистера Торнчиля и сообщилъ; что сквайръ намренъ сегодня вечеромъ устроить танцы при лунномъ свт на лужайк, передъ нашимъ домомъ, и для этой цли заказалъ уже и музыку, и угощеніе.

— Не скрою отъ васъ, прибавилъ капелланъ, — что я недаромъ взялся передать вамъ эту всть, и надюсь, что въ награду за доставленное удовольствіе миссъ Софія сдлаетъ мн честь танцовать сегодня со мною.

Дочь моя отвчала, что ничего не иметъ противъ этого, но только не сегодня, потому что вотъ джентльменъ (указывая на Борчеля), который весь день помогалъ ей въ работ и поэтому справедливе, чтобы онъ же былъ и ея кавалеромъ въ танцахъ. Но мистеръ Борчель поблагодарилъ ее за такое намреніе и отказался отъ своихъ правъ въ пользу капеллана, прибавивъ, что сегодня ему предстоитъ пройти еще пять миль и ужинать у одного фермера, который звалъ его праздновать окончаніе жатвы. Такой отказъ очень удивилъ меня, равно какъ и то, что моя благоразумная младшая дочь могла оказывать явное предпочтеніе человку безъ всякаго состоянія и отворачиваться отъ другого, которому предстояла едва ли не блестящая будущность. Но насколько мужчины лучше женщинъ распознаютъ хорошія женскія качества, настолько же и женщины имютъ даръ прозорливости относительно мужчинъ. Такимъ образомъ оба пола служатъ другъ надъ другомъ естественными соглядатаями и, будучи одарены различными качествами, приспособлены къ наилучшей взаимной оцнк.

IX. Знакомство съ двумя знатными дамами. — Вншнее щегольство заставляетъ предполагать высшую образованность

Мистеръ Борчель только что распрощался съ нами, а Софія едва успла дать свое согласіе на танцы съ капелланомъ, какъ наши малютки прибжали объявить, что пріхалъ сквайръ и съ нимъ цлая куча гостей. Придя домой, мы застали тамъ нашего помщика съ двумя другими джентльменами и двухъ молодыхъ дамъ, очень нарядно одтыхъ, которыхъ онъ представилъ намъ въ качеств особъ изъ высшей знати въ Лондон. У насъ даже стульевъ не достало для всей компаніи и мистеръ Торнчиль тотчасъ предложилъ, чтобы кавалеры сидли на колняхъ у своихъ дамъ. Но противъ этого я ршительно возсталъ, хотя жена и бросала на меня, по этому случаю, недовольные взгляды. Мы отрядили Моисея достать гд нибудь у сосдей еще пару стульевъ, а такъ какъ, кром того, для устройства кадрили у насъ недоставало и дамъ, оба джентльмена отправились вмст съ Моисеемъ промышлять себ партнеровъ. Вскор они возвратились, доставъ все, что нужно. Моисей тащилъ стулья, а джентльмены вели румяныхъ дочекъ сосда Флемборо, разукрашенныхъ алыми бантами. Но тутъ открылось непредвиднное затрудненіе: хотя об миссъ Флеиборо славились по всему приходу за лучшихъ танцорокъ, были мастерицы отплясывать джигъ и отличались въ хоровод, но о кадрили не имли ни малйшаго понятія. Это вначал сильно сконфузило насъ, но понемножку, съ помощью ободреній и подталкиваній, наши двицы осмлли и пошли танцовать напропалую. Оркестръ состоялъ изъ двухъ флейтъ, рожка и бубна. Луна ярко сіяла въ безоблачномъ неб, мистеръ Торнчиль танцовалъ въ первой пар съ моей старшей дочерью, къ великому восторгу всхъ зрителей; ибо сосди, прослышавъ о томъ, что у насъ творится, сбжались со всхъ сторонъ поглазть на рдкое зрлище. Моя милая двочка была такъ оживлена и граціозна, что жена моя не преминула шепнуть мн съ гордостью, что «вотъ вдь какая плутовка, какъ она ловко переняла у матери вс манеры!» Столичныя гостьи тщетно старались не отставать отъ нея; но что он ни длали, пытаясь двигаться то плавно, то въ развалку, то въ припрыжку, но выходило все не то. Зрители, правда, похваливали, но сосдъ Флемборо прямо такъ и сказалъ, что ножки миссъ Ливи топаютъ въ тактъ музык словно эхо. Прошло около часа времени и об важныя дамы объявили, что опасаются простуды и пора въ комнату. Мн показалось, что одна изъ нихъ выразилась при этомъ случа довольно грубо, сказавъ, что она «ей-Богу вся въ поту». Войдя въ домъ, мы увидли, что слуги приготовили очень изысканный холодный ужинъ, которымъ заране распорядился мистеръ Торнчиль. За столомъ бесда была уже не прежняя: городскія дамы совсмъ затмили моихъ дочерей, разговаривая исключительно о томъ, что длается въ модномъ свт и между знатными людьми, вставляя лишь изрдка тонкія замчанія по поводу такихъ предметовъ, какъ живопись, Шекспиръ и новйшіе музыкальные инструменты. Раза два, правда, он насъ огорошили довольно крпкими словцами, проскользнувшими среди ихъ рчей, но мы приняли это за доказательство самаго высшаго тона. Впослдствіи я, впрочемъ, узналъ, что ни божба, ни ругательства не въ мод въ высшемъ обществ. Но въ то время изящество ихъ нарядовъ ршительно покрывало въ нашихъ глазахъ вс недостатки ихъ рчи. Мои дочери съ завистью и благоговніемъ взирали на нихъ, почитая существами высшаго полета; и все, что въ другихъ могло бы показаться намъ предосудительнымъ, въ настоящемъ случа приписывалось утонченному воспитанію. Но еще удивительне ихъ талантовъ оказалась снисходительность этихъ дамъ. Одна изъ нихъ изволила замтить, что если бы миссъ Оливія пожила въ свт, это бы ее сразу развернуло какъ слдуетъ, а другая прибавила, что посл одной зимы, проведенной въ столиц, наша маленькая Софи была бы совсмъ другимъ человкомъ. Жена моя усердно поддакивала имъ обимъ, прибавляя, что ничего въ мір такъ не желала, какъ чтобы ея дочки хоть одну зиму полировались въ город. На это я не удержался и замтилъ, что он и такъ получили воспитаніе свыше своего состоянія и что дальнйшее развитіе разныхъ тонкостей могло сдлать ихъ только смшными при нашей бдности и, кром того, развило бы въ нихъ потребность къ такимъ удовольствіямъ, на которыя он не имютъ права.

— На какія же удовольствія, вмшался мистеръ Торнчиль, — не имютъ права двицы, способныя съ своей стороны доставлять такъ много радостей? Про себя скажу (продолжалъ онъ), что состояніе у меня порядочное; я только и признаю на свт три блага — любовь, свободу и наслажденія; но если бы моей прелестной Оливіи было угодно, провались я на этомъ мст, коли не готовъ сейчасъ же подписать за ней половину моего состоянія; и въ награду за это только и попросилъ бы одного, чтобы она и меня взяла въ придачу.