Вэкфильдский священник

Въ этой книг сотня недостатковъ и можно привести сотню доказательствъ того, что въ нихъ-то и вся прелесть. Книга можетъ быть очень занимательной при множеств ошибокъ, и можетъ быть очень скучна, хотя бы въ ней не встрчалось нелпостей. Герой предлагаемаго разсказа соединяетъ въ своей особ три важнйшихъ роли на земл: онъ служитель алтаря, земледлецъ и отецъ семейства. Онъ призванъ одинаково учить другихъ и подчиняться поученіямъ; живя въ довольств, онъ простъ, въ несчастіи — величественъ. Въ наше время усиленной роскоши и утонченности нравовъ можетъ ли такой типъ понравиться публик? Охотники до великосвтской жизни съ пренебреженіемъ отвернутся отъ его скромнаго домашняго очага на лон сельской простоты, любители сальныхъ шутокъ не найдутъ никакого остроумія въ его безобидной болтовн, а люди, привыкшіе насмшливо относиться къ религіи, посмются надъ человкомъ, который главную опору своего счастія видитъ въ будущей жизни.

Я всегда былъ того мннія, что честный человкъ, который женится и воспитываетъ многочисленное семейство, приноситъ гораздо больше пользы, чмъ тотъ, кто остается холостымъ и только говоритъ о народонаселеніи. По этой причин не прошло и года съ тхъ поръ, какъ меня рукоположили въ священники, какъ я уже началъ серьезно подумывать о женитьб и выбралъ себ жену по тому же рецепту, какъ она выбрала матерію на свое внчальное платье, то есть, не за красивую блестящую вншность, а за боле прочныя качества. Надо отдать ей справедливость, она была женщина замчательная, съ отличнымъ характеромъ; что же касается до ея талантовъ, то лишь немногія деревенскія лэди могли ее превзойти ихъ числомъ. Она могла читать довольно бгло любую англійскую книгу, а что касается до приготовленія пикулей, консервовъ и до стряпни, въ этомъ никто не могъ съ нею сравниться. Она очень гордилась также и тмъ, что была удивительно разсчетливой хозяйкой; впрочемъ, я что-то не замчалъ, чтобы мы богатли отъ ея разсчетливости.

Какъ бы то ни было, мы нжно любили другъ друга, и наша привязанность все возрастала съ годами. Да намъ и не за что было сердиться ни другъ на друга, ни на другихъ. У насъ былъ изящный домъ въ очень красивой мстности и хорошее сосдство. Цлый годъ проходилъ у насъ то въ нравственныхъ, то въ идиллическихъ увеселеніяхъ; мы здили въ гости къ богатымъ сосдямъ и помогали бднымъ. Никакихъ революцій мы не боялись, томить себя работой не приходилось и вс наши приключенія происходили у домашняго очага, а странствовать случалось намъ только съ голубой кровати на коричневую.

Такъ какъ мы жили близко отъ большой дороги, къ намъ часто заходили путешественники и чужіе люди, чтобы отвдать смородинной наливки, которая у насъ очень славилась, и, въ качеств достоврнаго историка, я долженъ сказать, что она всмъ приходилась по вкусу. Наши родственники, даже и самые отдаленные, помнили свое родство безъ всякой помощи департамента герольдіи и также часто насъ навщали. Нкоторые изъ нихъ приносили намъ не особенно много чести своими родственными притязаніями, такъ какъ въ числ ихъ были у насъ и слпые, и увчные, и хромые. Несмотря на это, моя жена всегда настаивала на томъ, чтобы они сидли съ нами за однимъ столомъ, такъ какъ были одной съ ними плоти и крови. Поэтому насъ постоянно окружали хоть и не очень богатые, но зато очень довольные люди; вообще слдуетъ замтить по этому поводу, что чмъ бдне гость, тмъ онъ довольне угощеніемъ, а я ужъ такъ уродился, что любуюсь довольными, счастливыми лицами, какъ иные любуются красками тюльпана или крыльями мотылька. Впрочемъ, если кто нибудь изъ нашихъ родныхъ оказывался дурнымъ человкомъ, безпокойнымъ гостемъ или вообще такимъ, что мы хотли отъ него избавиться, то, когда онъ узжалъ изъ нашего дома, я спшилъ ссудить ему теплое пальто или пару сапогъ, а не то дешевую лошадь, и всегда съ удовольствіемъ убждался, что посл того онъ уже никогда не возвращался, чтобы отдать то, что взялъ взаймы. Такимъ образомъ мы избавлялись отъ тхъ, кто намъ не нравился, но зато никто никогда не слыхивалъ, чтобы Вэкфильдское семейство выгнало изъ своего дома странника или неимущаго бдняка.

Такъ жили мы много лтъ въ совершенномъ счастіи, хотя, конечно, иной разъ и намъ доставались кой-какіе щелчки, которые посылаетъ Провидніе, чтобы еще увеличить цну своихъ благодяній. Ученики сельской школы часто воровали фрукты у меня въ саду, а кошки и ребятишки подали простоквашу у жены на погреб. Иногда сквайръ засыпалъ въ самыхъ краснорчивыхъ мстахъ моей проповди, а его супруга очень кисло отвчала на любезности моей жены въ церкви. Но мы скоро забывали непріятное впечатлніе, произведенное на насъ подобными мелочами, а дня черезъ три или четыре начинали даже удивляться тому, какъ он могли насъ огорчать.

Дти мои, рожденные въ теченіе воздержной, умренной жизни, росли въ ласк и хол, а потому были здоровы и хорошо сложены; сыновья крпкіе и дятельные, дочери красивыя и цвтущія. Когда вокругъ меня собирались мои дти, общавшія быть опорою моей старости, я не могъ удержаться, чтобы не вспомнить знаменитаго анекдота про графа Абенсбурга: «Когда Генрихъ II прозжалъ черезъ Германію и придворные явились къ нему со своими сокровищами, онъ привелъ своихъ тридцать двухъ дтей и представилъ своему повелителю, какъ самое цнное приношеніе, которое онъ только могъ сдлать». Точно также и я, хотя у меня было всего шестеро дтей, находилъ, что въ лиц ихъ я сдлалъ очень цнный подарокъ моей родин и считалъ, что она у меня въ долгу. Нашего старшаго сына назвали Джорджемъ въ честь его дяди, который оставилъ намъ десять тысячъ фунтовъ. Второго ребенка, двочку, я хотлъ назвать, въ честь тетки, Гриссель; но моя жена, которая все время, пока была беременна, читала романы, настояла на томъ, чтобы назвать ее Оливіей. Меньше чмъ черезъ годъ у насъ родилась вторая двочка, и на этотъ разъ я совсмъ уже ршилъ, что ее назовутъ Гриссель; но тутъ одной богатой родственниц пришла фантазія ее крестить, и по ея распоряженію ее назвали Софіей, такъ что у насъ въ семь оказалось два романтическихъ имени; но я торжественно завряю, что я тутъ ни причемъ. Затмъ родился у насъ Моисей, а черезъ двнадцать лтъ посл того еще двое сыновей.

Я не стану отрицать, что всегда радовался при вид своихъ малютокъ; но радость и тщеславіе моей жены были еще сильне моихъ. Бывало, когда кто нибудь изъ гостей скажетъ:

— Честное слово, миссисъ Примрозъ, у васъ самыя красивыя дти во всемъ краю.

То она сейчасъ же отвтитъ:

— Точно, сосдъ, ужъ такъ ихъ создалъ Господь: и хороши, и пригожи.

И потомъ велитъ двочкамъ поднять головы; а, къ слову сказать, он и точно были очень красивы. Для меня вншность такъ мало значитъ, что я бы, пожалуй, даже и забылъ упомянуть объ этомъ обстоятельств, если бы о немъ не говорили во всемъ краю. Оливія, которой было теперь около восемнадцати лтъ, отличалась той пышной красотой, которою живописцы всегда надляютъ Гебу: откровенная, живая, повелительная. Красота Софіи не такъ бросалась въ глаза, но часто производила боле прочное впечатлніе, потому что она была кротка, скромна и привлекательна. Первая побждала сразу, однимъ ударомъ, вторая посредствомъ успшныхъ, постоянно возобновляемыхъ усилій.

Характеръ женщины обыкновенно вырабатывается соотвтственно ея наружности, по крайней мр такъ оно было у моихъ дочерей. Оливія хотла имть множество поклонниковъ, а Софія желала прочно привязать къ себ одного. Оливія до такой степени старалась нравиться, что часто была неестественна; Софія такъ боялась кого нибудь обидть, что скрывала свое превосходство. Одна радовала меня своей живостью, когда я былъ веселъ, другая своей разумностью, когда я былъ въ серьезномъ настроеніи. Но ни та, ни другая не доводили этихъ качествъ до крайности, и часто случалось, что он мнялись характерами на цлый день. Траурное платье превращало мою кокетку въ скромницу, а новыя ленты сообщали ея сестр боле естественную живость. Мой старшій сынъ, Джорджъ, воспитывался въ Оксфорд, такъ какъ я предназначалъ его къ ученой профессіи. Второй сынъ, Моисей, котораго я собирался опредлить по торговой части, получилъ весьма смшанное образованіе дома. Впрочемъ, нечего и пытаться описывать особенности характера молодыхъ людей, которые почти не видали свта. Короче сказать, во всхъ преобладало фамильное сходство; въ сущности говоря, у нихъ у всхъ былъ одинъ и тотъ же характеръ: вс были одинаково великодушны, доврчивы, просты и незлобивы.

Мірскія заботы о семь предоставлены были главнымъ образомъ моей жен; что же касается духовныхъ, то я всецло взялъ ихъ на себя. Мое мсто приносило всего тридцать-пять фунтовъ въ годъ и я предоставлялъ его въ пользу вдовъ и сиротъ духовнаго званія нашей епархіи, такъ какъ у меня было свое собственное, вполн достаточное состояніе, о мірской сует я не заботился и чувствовалъ тайное удовольствіе при мысли, что исполняю свои обязанности безвозмездно. Сверхъ того, я твердо ршился не держать кюрата, знакомиться со всми своими прихожанами и убждать всхъ женатыхъ людей быть воздержными, а всхъ холостыхъ жениться; такъ что черезъ нсколько лтъ въ нашихъ мстахъ вошло въ поговорку, что въ Вэкфильдскомъ приход во-очію совершаются три неслыханныхъ чуда: священникъ — не гордецъ, молодые люди спшатъ подъ внецъ, а пивнымъ приходитъ конецъ.

Бракъ всегда былъ одною изъ любопытнйшихъ моихъ темъ и я сочинилъ нсколько проповдей, чтобы доказать, какое это счастливое состояніе; но тутъ было еще одно особенное положеніе, которое я всегда настойчиво поддерживалъ: я раздлялъ мнніе Уистона, что священнослужитель англійской церкви не долженъ жениться во второй разъ посл смерти первой жены; короче говоря, гордился тмъ, что придерживаюсь строгой моногаміи.

Я очень рано принялся за разршеніе этого важнаго спорнаго вопроса, по поводу котораго уже написано такъ много обширныхъ сочиненій. Я самъ напечаталъ нсколько трактатовъ по тому же предмету, но ихъ никто не покупалъ, и я утшался тмъ, что, стало быть, ихъ читаютъ только немногіе счастливцы. Нкоторые изъ моихъ друзей увряли, что это моя слабость; но увы! они никогда дома не раздумывали объ этомъ предмет, какъ я. И чмъ больше я о немъ думалъ, тмъ важне онъ мн представлялся; я даже превзошелъ самого Уистона, исповдуя свои принципы: онъ надписалъ на могил своей жены, что она была единственною женою Уилльяма Уистона, а я сочинилъ подобную эпитафію для своей жены при ея жизни, восхваляя ее за то, что она до самой смерти всегда была осмотрительна, экономна и покорна; веллъ хорошенько выгравировать эту надпись, вставить ее въ изящную рамку и повсить надъ каминомъ, чмъ достигалъ заразъ нсколькихъ полезныхъ цлей. Надпись напоминала жен объ ея обязанностяхъ по отношенію ко мн и о моей врности, возбуждала въ ней стремленіе къ извстности и постоянно наводила ее на мысль о грядущей кончин.