Вектор атаки
Шрифт:
– Коли парень явно не в себе, так чем глушить его на месте, не лучше ли было вызвать доктора?
– Мы и вызвали. Позже.
– Ну еще бы… О чем вы с ним говорили, когда он пришел в себя?
– О целях визита. О том, откуда он прибыл и куда намерен следовать дальше. Не скрою, я пытался уличить его в несообразностях…
– …и разоблачить как важного шпиона этелекхов, – покивал мичман. – Кем же ему еще быть! Не душевнобольным же, в конце концов. Или, что не в пример обиднее, оббацаным гнячкой и прочими веселыми растениями! За безобидного психа по служебной лестнице не продвинут и внеочередного звания не дадут… Так что там у него было не так с тартегом?
–
– Знаю, – сказал Нунгатау. – Итак, вы в замешательстве понимаете, что только что шмортанули обладателя тартега, и не простого тартега, а очень древнего и влиятельного. И чувствуете, как на вашей заднице сходятся прицелы самого серьезного оружия, какое только способны себе вообразить. Какую глупость вы предприняли в качестве следующего своего шага?
– Я уже устал выслушивать оскорбления, – поморщился старший инспектор. – Что, если я прямо сейчас шлепну вас из личного скерна?
– У вас будут неприятности. Большие неприятности от самых влиятельных персон, уж будьте покойны.
– Разве могут мои неприятности сравниться с вашими? Допустим, меня разжалуют и сошлют на какой-нибудь Троктарк. А вас упакуют в черный пластиковый мешок и вскорости пустят на переработку…
– Наберитесь терпения, – пожал плечами Нунгатау. – Я не девочка, любезностям не обучен, делаю свою работу грубовато. То есть не так изящно, как вы привыкли. Ну так вас и не часто допрашивают, старший инспектор. Зато теперь на своей холке поймете, каково было тому парню с тартегом, когда вы принялись задавать ему неприятные вопросы… грубо и неизящно.
Старший инспектор побагровел.
– Возможно, вы правы, – сказал он. – Но я старался быть деликатным, насколько возможно в сложившейся ситуации. Наша беседа…
– Допрос, – безжалостно поправил мичман.
– Ну хорошо, допрос… он затянулся сверх всяких приличий. Парень все время терял сознание.
– Куда ему сошлось залпом из парализатора?
– Вроде бы штатно, в правое плечо – чтобы вывести из строя боевую правую руку. Доктор сказал, что парализующий эффект прошел без последствий. Причиной обмороков было что-то иное. Какая-то реакция психосоматического типа, если я ничего не путаю. Юноша отключался без видимых причин трижды за небольшое время.
– Я могу поговорить с доктором?
– Можете. Когда он вернется из Майртэнтэ. Это поселение ссыльных каторжан, и оно…
– Я знаю, что такое Майртэнтэ, – сказал мичман. – И знаю, что оно у демона-антинома в заднице. И что с вашим доктором нельзя будет связаться, пока он не закончит там все свои дела. Проклятие, здесь что – один доктор на весь континент?
– Выездной осмотр контингента, – равнодушно пояснил старший инспектор. – Туда отправилась сборная бригада медиков, из числа опытных специалистов, имеющих опыт общения с каторжанами. Если все пройдет благополучно, доктор вернется в конце декады. А если не слишком… то можете рассчитывать на осмотр его останков.
– Вы чрезвычайно меня ободрили, – буркнул Нунгатау. – Что дальше?
– Пока юноша валялся в очередной отключке в лазарете, куда его доставили после инцидента, я вынужден был информировать о случившемся капитан-командора Хэйхилгенташорха. Ему… как и вам… не понравилось, что по обладателю тартега стреляли из парализатора. Когда я продемонстрировал ему снимок тартега, недовольство капитан-командора сделалось несовместимым с нормами
– Допрос, – машинально ввернул мичман.
– Это нельзя уже было назвать допросом, – возразил старший инспектор. – Мое видение ситуации изменилось. Стало очевидно, что это не агент этелекхов, а молодой человек, попавший в сложные жизненные обстоятельства. Мы мирно побеседовали и в процессе общения пришли к обоюдному согласию, что причин для его дальнейшего пребывания в лазарете, а наипаче под моим наблюдением, не существует.
– И вы его отпустили, – промолвил мичман.
– Да, – подтвердил Имсантуарн. – Я его отпустил. Если быть точным, я простился и оставил его на попечение медицинского персонала. Как мне доложили позднее, янрирр Тиллантарн недолго задержался в лазарете после моего ухода.
– В чем выразилось упомянутое вами «обоюдное согласие»?
– Я не помню в подробностях. Возможно, он выразил желание покинуть лазарет. И я не нашелся, что возразить.
– Разве капитан-командор не потребовал от вас держать молодого человека под строжайшим присмотром?
– Потребовал, – сказал старший инспектор. – Но в ходе беседы я счел разумным нарушить это требование. В конце концов, я не обязан подчиняться гарнизонному начальству.
«Любопытно, как тебе это сошло с рук», – подумал Нунгатау.
– Я удовлетворил ваше любопытство, мичман? – спросил старший инспектор.
– Слегка, – сказал тот. – На шлаперик.
«Ничего от тебя больше не добиться, олух несчастный. Изволите видеть – обоюдное согласие!»
– Тогда и я хотел бы задать вопрос, – промолвил старший инспектор. – Кто был этот юноша? Из-за чего, собственно, такая суета?
«Так я тебе и сказал!»
– Молодой аристократ с нездоровой тягой к приключениям. Его потеряли родные и близкие.
– Если вам представится такая возможность, – сказал старший инспектор, выпрямившись во весь рост и преисполнившись значительности, – прошу уведомить старейшин рода, что не имел в виду нанести оскорбление их достойному отпрыску, а всего лишь исполнял служебный долг в меру своего умения и понимания оного.
– Уж доведу, будьте покойны, – обещал Нунгатау. – Уж так доведу, что… Но не расслабляйтесь: ничего еще не закончилось. И было бы очень неплохо с вашей стороны, если этот высокородный юнец вдруг обнаружится в пределах досягаемости, уважительно и в то же время непреклонно поумерить его прыть. Не забыв при этом известить меня.