Великая игра
Шрифт:
Вечером того дня, после пира, когда сын и отец остались вдвоем, Денна признался, что не знает, что делать с этой самой Силой.
— Это неважно, — отмахнулся, улыбаясь, захмелевший отец. — Пусть знают, что она у тебя есть. Пусть боятся! Это даст нам время, а ты пока узнаешь пределы своей Силы. Они велики иначе и быть не может! Отец Мааран так сказал, — прошептал отец ему на ухо, словно доверяя великую тайну. — Отец Мааран поможет тебе познать свою Силу. Иди к нему…
Денна уже не слушал. Это означало, что он останется в храме, покуда не выяснятся его способности. В храме — почти в заточении. Анна-ару боится его? Отец Мааран тоже боится? Наверняка
И если раньше его любили, то теперь будут опасаться.
Денну эти мысли очень ранили.
Как там сказал Саурианна? Сила когда-то источится. Значит, надо скорее выпустить ее из себя, сделать все, что от него хотят, и снова стать прежним, и все вернется. Он снова будет пустым местом, а таких легко любить. Да. Именно так.
Его поселили в келье, такой же, как у обычных монахов. Отец Мааран не делал различий между детьми земли и детьми Солнца. Денна надел простую темно-красную робу монаха и даже с каким-то удовольствием подчинился строгой дисциплине монастыря. Его с детства приучили подчиняться. Здесь он был равен с остальными, никто не лез в душу, ничего не хотел от него. Но покой его был недолог — отец Мааран через восемь дней призвал его после предрассветного бдения. Послушник проводил Денну в западный конец монастырских строений, в небольшой дом. Он был очень старой постройки — наверное, самое старое храмовое строение. Он был отделен от остальных построек невысокой каменной стеной. Его окружали высокие старые деревья, а перед дверью находился небольшой проточный пруд. Отделенный от остальных строений, дом как бы находился под молчаливым запретом — о нем не упоминали, и он, похоже давно пустовал.
— Это твой дом, — сказал отец Маран, приведя его сюда.
Здесь было почти роскошно. Дом был длинный. Денна жил в комнате, выходящей окнами на пруд. Остальную часть дома занимал длинный пустой зал без окон. Толстый каменный фундамент подразумевал еще и наличие подвала, но входа Денна не видел.
Теперь его жизнь проходила здесь. Сначала отец Мааран долго учил его сосредоточиваться, отрешаясь от всего мирского, хранить хладнокровие в любом случае. Это нужно было для овладения Силой, текшей теперь в его крови.
Когда на его глазах впервые отрубили голову щенку, Денна чуть не задушил послушника, сделавшего это. А потом отец Мааран, расхаживая по залу, спокойно вещал:
— Ты должен научиться сосредоточиваться. Ты должен научиться отрешаться от мира. Ты пожалел щенка — но чуть не убил человека.
— Это был жестокий человек.
— Это был человек, который получил приказ и был обязан подчиняться.
— Значит, я убью того, кто приказал ему!
— Если ты проследишь всю цепочку приказов от начала до конца, тебе придется убить отца, — отмахнулся отец Мааран. — Тан хэтан-ару, если ты подчинился приказу отца и пришел сюда, то подчиняйся до конца. Все в нашей жизни строится на противоречии желаний и необходимости. Все зависит от того, чему ты подчинишься — если желаниям, то станешь злодеем. Если приказу — ты не нарушишь миропорядок и останешься незапятнан.
— Как этот послушник? — показал Денна. — Он тоже незапятнан? — Голос его был полон злости.
— Да, — коротко ответил отец Мааран. — На то и есть избранные, чтобы принимать на себя грехи других. Но прежде ты должен познать смирение.
Денна помолчал.
— Послушай, отец Мааран, — сказал он наконец, — а если я достигну наконец той вершины, где
— Значит, закон будет твой.
— Нет, кем я стану? Ведь тогда я буду не тем, кто подчиняется, а тем, кто действует по своему усмотрению. Стану ли я здодеем?
— Потому я и учу тебя смирению сейчас, сын мой, — улыбнулся отец Мааран. — Чтобы потом ты смирял себя сам…
«Наверное, это так, — думал ночью Денна, глядя в потолок и стараясь не обращать внимания на тонкое зудение комаров. Это тоже было своеобразным испытанием смирения. — Если бы боги вмешивались в нашу жизнь, отзываясь на любую несправедливость, то зачем тогда мы? И не есть ли каждая несправедливость следствие более глубоких и сложных событий? Истребляя мелкое зло, я упущу его корень. Да, необходимо научиться не отвлекаться на мелочи, дабы уметь найти главное. Отец Мааран мудр…»
Вскоре он уже мог спокойно читать под вопли умирающих животных, аккуратно подбирая рукава широкого одеяния, чтобы не выпачкать их кровью.
А потом на его глазах убили человека. Он долго кричал, потому что убивали его медленно. Денна внешне был спокоен, но душа его возмутилась. И когда все кончилось, отец Мааран сказал:
— А теперь я дам тебе урок справедливости. Не сдерживайся, сделай то, что собирался. — И Денна дал себе волю. Остановился он лишь тогда, когда у убийцы уже не осталось целых костей. Он стоял, тяжело дыша.
— Ну, что же, — тихо сказал отец Мааран. — Ты думаешь, что был справедлив. Так знай — этот человек убил многих, среди них двух женщин, из-за их золотых побрякушек. А убивал его на твоих глазах брат одного из погибших.
— Так убил бы сразу! — рявкнул Денна, вылетая из зала и чувствуя, что опять потерял основу в жизни. Он уже не понимал, что верно, а что нет. Боги, как же хорошо, когда тебе приказывают и ты просто подчиняешься! Не отвечаешь и не думаешь…
Через некоторое время он уже и смерть людей переносил спокойно. Когда настал сезон зимних дождей, отец Мааран сказал, что Денна уже готов испробовать Силу. Он умеет отрешаться от мира и сосредотачиваться.
Денна воспринял это спокойно и отрешенно. Но где-то в глубине души сидела потаенная надежда — Сила не бесконечна. Она источится, и он будет свободен. Хотя прежним он уже не станет никогда.
И он позавидовал себе прежнему, не знавшему Силы, которую надо смирять.
Легат Элентур неторопливо развернул маленький шелковый свиток. Принюхался — ткань крепко и пряно пахла. Не мудрено, если ее переправляли в мешках с перцем. Мелкие похожие на жучков ханаттайские письмена бежали сверху вниз. Сплошные цифры — сколько, чего, где и почем куплено, куда и кому отправлено, кто и сколько должен и в какой монете, и по какому курсу, и так далее. Элентур усмехнулся. Наметанный глаз видел то, что не увидят другие.
«Слухи о невероятных способностях младшего принца расходятся быстро. Но явил ли он хоть одно чудо, мне неизвестно.
Южные провинции сильно пострадали от засухи. Говорят, что в этом вина государя, потому как он, мол, слаб и неправеден, а потому нарушил Правду земли. Наран-ару действительно слаб, а потому жесток. Недавно были убиты внуки князя Дулун-анна, что со времен Керниена жили заложниками при дворе. Убийство предательское, мерзкое. Конечно, засуху приписывают гневу Солнца. Вместо хлеба туда посылают войска, причем не абы кого, а морэдайн. Видимо, чтобы об Аргоре не забывали — и знать, и чернь, и жрецы.