Великая игра
Шрифт:
Девушка молча стояла, прислонившись к стене.
— Ну? Бросила своего варвара?
— Брат, — тихо, прерывисто сказала она, — я понимаю, почему ты так гневаешься… Мы царского рода, наши предки брали в жены сестер. Нам можно. Я только теперь поняла, что не хочу никого, кроме тебя.
Денна повернулся к ней. Он странно улыбался.
— А с чего ты взяла, что я тебя хочу? «Царского рода, все можно?» А ты тут при чем? Это у меня Сила, это я все могу. — Он скривился болезненно. — Все могу — не значит, что все можно…
Денна резко поднял голову. Встал и вышел на галерею.
«Все можно». Почему нет? Сила так просто не дается. И эти ночные голоса и сны не лгут? Говорят, в ночи с людьми беседуют боги, так почему бы не послушаться?
А они говорят — ты избран. Ты тот, кому можно. Можно взять в жены сестру, можно плюнуть на престолонаследие, стать самому королем. Ты ведь избран, ты лучше знаешь, что надо Ханатте, ты сможешь сделать всех счастливыми!
— Смогу. Но Керниен сделал это все без Силы. А я хочу сравняться с ним!
«Если бы Керниен взял Силу, он сделал бы куда больше. И не было бы твоих страданий, глупый Пес. Решись на тот шаг, который испугался сделать твой великий дядя. Ты не побоишься. Не трусь, Пес, и стань тем, кем тебе предназначено…»
— Денна! — крикнул снизу знакомый голос. Дулгухау стоял в квадратном внутреннем дворике и махал ему рукой. — Брат, важные вести!
Денна несколько мгновений стоял, ничего не соображая, словно очнувшись ото сна. Затем раздраженно дернул плечом. Отрывают от важных мыслей… Он сощурился на яркое полуденное солнце и кивнул.
— Иду.
В шестиугольной комнатке-шкатулке было темно. Но тем, кто сейчас находился в ней, свет не был нужен.
Майя любовался нуменорцем. Приятно осознавать, что это — твое создание, твой инструмент. Но пока еще этот инструмент не отлажен как подобает. Слишком горяч и нетерпелив. Еще не успел остыть после горнила.
— Тебе так хочется сокрушить Нуменор, что ты готов броситься в любую драку. Но зачем? Привыкай к тому, что у тебя — вечность. Но незачем тратить ее на мелочи.
— Умбар не мелочь, — усмехнулся нуменорец, сверху вниз глядя на Тху.
— Мы все равно не можем помешать, — спокойно отозвался Тху. — Если нуменорцы захотят, то они заберут все. Я могу хоть все харадское быдло скормить войне, даже не пытаясь сделать из него армию, и все равно Нуменор перевесит. Пусть они берут Умбар. Тогда Ханатта будет ненавидеть их всегда, и не будет никакого союза, как бы того ни желал покойный государь Керниен. — Саурон с усмешкой склонил голову, словно в знак почтения к усопшему. — А морэдаин обратятся ко мне. Пусть у Нуменора будет как можно больше врагов. Пусть, — он начинал говорить все злее, постепенно утрачивая свою насмешливость, и нуменорец вдруг понял, насколько Саурон ненавидит эту землю за морем — пусть упиваются своей силой и правотой. — Он помолчал. — Мы возьмем не силой. Мясо для войны найдется всегда. Арда огромна. Народов в ней много, и я соберу их в своей руке. Уже сейчас Харад почти мой. Керниен заключил со мной завет. Теперь его племянник возьмет Силу. А морэдайн прибегут ко мне сами. — Он посмотрел на нуменорца.
— Морэдайн, твой народ, твое войско. Вот начало твоего Нуменора. А вот эту землю, — майя обвел рукой шестиугольную комнату, — я сделаю серединой всех земель. Ты сделаешь мне армию. Сильную, обученную. Все люди — твои. Выбирай, обучай, если хочешь — выводи породу людей, какую тебе нужно.
Майя встал.
Орки и дикари — это быдло. Это тот самый песок, который полетит в лицо врагам и выстелет дорогу его легионам. По нему, по этому мертвому песку, по этому рваному мясу пройдут они. Но это еще не скоро.
Но у него вечность. Он умеет ждать.
— Морэдайн так или иначе попросят помощи. Пусть просят. Просто так ничего не дается в этом мире. Они должны быть моими, и они будут моими. Мне нужно все. Хочешь, я скажу тебе, что будет? Скоро принц придет ко мне за Силой. И он ее получит. Он станет моим божественным посланником, — улыбнулся майя. — Божественные посланники приведут ко мне народы. И харадрим, и морэдайн будут под моими знаменами, когда настанет час последнего удара. И поведешь их ты, Аргор, мой полководец. Король Нуменора. У нас есть время, не торопись. Хотя ждать не так долго.
— Баб с детьми и всю невоенную сволочь из города отослать немедля, — распоряжался Дулгухау. — Если с суши наши устоят, то и мы продержимся до подхода харадской помощи, но всех надо отослать как можно скорее.
— И продовольствие, — встрял харадец Онори, здоровенный седой детина с золотым колечком в правой ноздре. — Собрать все, что сможем. Я займусь, мой князь.
— Да, — кивнул Дулгухау. Сейчас, черноволосый, загорелый и злой, он и вправду напоминал черного ворона. Он поднял глаза и посмотрел на Денну. — Тан хэтан-ару окажет нам помощь?
— Окажет, — коротко ответил Денна.
Он почти не слушал того, что говорилось. Он видел другое — вот его случай. Он возьмет Силу. Он вернется из Уммара в столицу победителем и вождем.
Он будет справедлив и милостив. Он осчастливит всех, до последнего нищего. И все будут восхищаться, им и любить его.
— Сколько у нас еще времени? — резко спросил он, не слушая других.
Все с некоторым изумлением посмотрели на него — где витают мысли тан хэтан-ару?
— Если рассчитывать на лучшее, — рассудительно начал Ангрим, — то пара недель еще есть. Но если рассчитывать на худшее — то нет и недели.
— Тогда я еду немедля, — встал Денна. — Прямо сейчас.
Дулгухау благодарно кивнул.
— Мы будем ждать помощи. Я очень надеюсь на тебя, брат…
Вечернее небо над столицей было цвета начищенной меди, и цвет этот сулил назавтра жару. Однако ночь здесь не бывает невыносимо жаркой — слишком далеко от моря, слишком близко к горам. Всадник мчался по затянутым сумраком улицам, мимо трактиров с их смехом, руганью и драками, мимо кварталов «веселых подруг», мимо складов с товаром возле рыночной площади, где вольно шныряли крысы и расхаживали, пряча под одежду дубинки из крепкого дерева, младшие приказчики. А в переулках уже прятались охотники за чужим добром, и скользили по теням наемные убийцы, безумно влюбленные и коты.