Великая оружейница. Рождение Меча
Шрифт:
Девушки перепугались. Поймав хлёсткий взгляд госпожи, Яблонька живо учинила всеобщий обыск, даже в рот девушкам заглядывала – не прятал ли кто драгоценность под языком, но эта мера ничего не дала. Кольцо как сквозь землю провалилось. Под рёбрами у Свободы поднималась леденящая волна отчаяния.
– Это я его взял, – раздался голос князя.
При виде государя девушки завизжали, хватая одежду, а Полута смеялся-кудахтал, довольный произведённым переполохом. Он даже не думал покидать баню – стоял подбоченившись, гордый, как петух в курятнике. Свобода медленно поднялась с лавки и вышла под открытое небо с распущенными по спине влажными волосами. Голову охватил холод,
– И зачем ты взял моё кольцо, батюшка? – В груди пружинился гнев, то дыша стужей, то обжигая кипятком, но Свобода отчеканивала слова нарочито спокойно и учтиво.
– А затем, что правды о нём я от тебя так и не услышал! – Князь догнал её и преградил путь.
Они выглядели рядом странно: Свобода смотрела на отца с высоты своего роста, а тот был вынужден поднимать голову и заглядывать снизу.
– Это дурно, батюшка, – сказала княжна, невольно стараясь держаться, как матушка в своё время – с той же величественной презрительностью, полной непокорного, несгибаемого достоинства, с коим и проигравший смотрелся бы победоносно. – Ты князь, а не тать.
Отец побагровел, губы его затряслись, а глаза выкатились и засверкали в бешенстве.
– Дурно?! А лгать – хорошо?! А брать подарки у отца за спиной?! Такие подарочки не просто так дарят, ежели ты не знала! Может, ты за него ещё и честью своей девичьей расплатилась, мерзавка? Признавайся – связалась с кем-то?! Ох, дура… Ох, потаскунья… Как я тебя после этого замуж выдавать стану?! Ещё будет она мне тут дерзить, позорница… Хороша, нечего сказать! Вся в свою мать!
– Батюшка, верни кольцо, – с ледяным звоном в голосе потребовала Свобода.
– И не подумаю! – пролаял Полута. – Пока не скажешь, кто даритель!
– А коли скажу, отдашь? – двинула бровью княжна.
– Ежели скажешь, я верну кольцо этому негодяю, – отрезал отец. – В любом случае ты его назад не получишь, даже не надейся.
– Тогда мне нет смысла говорить, – проронила Свобода.
Сила её гнева могла раскатить дворец по брёвнышку, вырвать лес с корнем, смести горы подчистую. Этот зверь был способен сожрать всех людей в округе, не подавившись, но вместо этого подкосил её саму. До нового свидания со Смилиной оставалось пять долгих дней, но хуже всего было то, что встретиться они условились в Белых горах. Без кольца об этом не могло быть и речи. Что ещё могло прийти отцу в голову? Посадить её под замок на хлеб и воду? Насильно отдать замуж? Как бы то ни было, без кольца она застревала в домашнем плену под властью отца. Не бывать этому!.. Смысл собственного имени был для неё отнюдь не пустым звуком, свободой она дорожила. Нужно было вернуть кольцо во что бы то ни стало. Но как?
Обычно решительная и деятельная, сейчас княжна вдруг ощутила растерянность. Ночью она предприняла безумную попытку обыскать дворец и найти, куда отец спрятал кольцо, но бдительная стража тут же доложила об этом князю.
– Не волнуйся за своё колечко, оно в надёжном месте, – усмехнулся тот. И добавил, зевая во весь рот: – Охо-хо… Хватит тут шастать, иди в постель. Сама не спишь, так хоть другим не мешай.
Он ушёл в опочивальню, а Свобода побрела в свои покои. Может, матушка знала, куда отец спрятал кольцо? Ведь она – дух, ей всё видно… Надежда вспыхнула слабой искоркой, постепенно разгораясь до бушующего пламени, и княжна скорее легла в постель и закрыла глаза, чтоб во сне расспросить матушку.
Сон не шёл к ней. Чёрная, зияющая дыра бессонницы выпивала её силы, мучила и насмехалась зубастой пастью. «Матушка, матушка, помоги мне», – молила Свобода, трогая ожерелье
Она промаялась до утра, но так и не уснула. Встав с гудящей головой и горящими глазами, Свобода ничего не могла делать: всё валилось из рук. Болото отчаяния засасывало. Если срочно не уснуть, не получится связаться и с князем Вороном…
– Знаю я, как сделать сонное зелье, – обрадовала её Яблонька. – Ведаю, какие травки нужны, и могу их для тебя добыть, княжна, ежели прикажешь.
– Добудь, Яблонька, добудь, милая! – встрепенулась окрылённая Свобода. – Вовек буду тебе благодарна!
Служанки не было с утра и до обеда. К обеду она вернулась с корзиной, набитой полотняными мешочками, от которых горьковато пахло травами. Где она их достала? Может, к какой-то знакомой знахарке-травнице ходила – про то Свобода не ведала. Расспрашивать она не стала, сказала только с нетерпением:
– Ну, Яблонька, сослужила ты службу. Вари теперь зелье!
Нужно было бросить в горшочек по большой щепоти каждой травы, залить кипятком и дать покипеть на медленном огне, после чего тепло укутать и настаивать до вечера.
– Принимать надобно одну чашу отвара на ночь, – сообщила Яблонька. – А пить лучше из серебра.
Свобода еле дождалась вечера. Зелье стояло, укутанное несколькими полотенцами и для пущей верности накрытое шубой, а сверху ещё – подушками, и от его крепости зависело, придёт ли долгожданный сон. Когда горшок раскутали, от него пахнуло тёплым паром и лекарственной горечью.
– Ну, княжна, сладких снов тебе нынче, – молвила Яблонька, наливая отвар в чашу из чернёного серебра, богато украшенную самоцветами. – Авось, поможет зелье… Бабка сказала – надёжное средство.
Свобода решительно поднесла чашу к губам. Скривилась от горечи, скрутившей горло жгутом, но отважно допила всё до последней капли: ради столь важного дела можно было и вытерпеть.
– Ну всё, теперь – в постельку, – наставляла Яблонька. – Закрывай глазки, княжна, и жди сна крепкого да сладкого.
Ждать пришлось недолго. Полежав в постели короткое время, Свобода поплыла на баюкающих волнах, медленно несших её в тёплую, молочно-ласковую даль… А потом она нырнула в какой-то чёрный карман, в котором оказалось не так-то сладко, как обещала Яблонька. Лешие и кикиморы хохотали и тянули к её горлу свои длинные когтистые пальцы, чудовища с волосатыми харями плясали хороводом вокруг неё, а древняя старуха, вся покрытая бородавками, варила в огромном котле зелёное зелье и подмигивала хитрым глазом. Из её впалого рта торчал один клык, а длиннейший нос сходился кончиком с подбородком наподобие клещей. Кажется, она собиралась добавить в своё варево кровь Свободы… «Надёжное средство, – шамкала она. – Только лучше из серебра пить и свежей плотью закусывать! Свеженькой, мягонькой плотью девственницы, которая свою чистоту не блюдёт и прежде времени отдать хочет, себя беспутно предлагая!»
Чудовища схватили кричащую Свободу и бросили в котёл… Варево в нём превратилось в перину и одеяло, а склонившаяся над котлом ведьма – в самую большую из подушек, под которую княжна во сне засунула голову.
Яблонька поднесла ей умывание.
– Ну, как спалось, государыня-княжна?
– Бррр. – Свобода встряхнула головой, всё ещё не веря, что она в своей опочивальне, а не в котле у старухи. – Ведьминское зелье ты мне дала. Жуть такая снилась, что… Ой, не спрашивай.
– Зато хоть поспала ты, госпожа, – утешала девушка. – Металась, правда, немножко да стонала порою, но мы тебя будить не стали. Ты ж всю предыдущую ночь глаз не сомкнула, тебе отдохнуть надобно было.