Великая Отечественная – известная и неизвестная: историческая память и современность
Шрифт:
Но если не было никаких героев-панфиловцев, тогда почему «доблестные германские войска» так и не смогли захватить Москву? Почему Константин Симонов, прочитав книгу А. А. Бека «Волоколамское шоссе», «с удивлением и завистью почувствовал, что ее написал человек, который знает войну достоверней и точнее меня»? [464]
Чтобы ответить на эти справедливые вопросы, обратимся к архивным документам, в том числе и к стенограммам бесед с самими панфиловцами, тем более, что большинство опрошенных были прототипами литературных героев, действующих в повести «Волоколамское шоссе».
464
Цит. по: Бек А. А. Волоколамское шоссе: тетралогия. М.: Худож. лит., 2014. С. 539.
Благодаря газетным вырезкам, которые хранятся в фонде Комиссии в личных делах на Героев Советского Союза, нами было установлено, что впервые о героических действиях панфиловской дивизии под Москвой 16 ноября 1941 г. написали не В. Коротеев, В. Чернышев или А. Кривицкий, как утверждали в 1948 г. следователи военной прокуратуры, а корреспондент «Известий» Г. Иванов! В своей статье из действующей армии «8-я Гвардейская дивизия в боях» от 18 ноября, которая была помещена в номере газеты за 19 ноября 1941 г. (т. е. спустя всего лишь два дня после боя в районе Ширяево – Дубосеково – Петелино!), он сообщал о бое одной из рот воинской части командира Капрова. Приведем полностью отрывок из этой корреспонденции, касающийся боя, который вели подразделения 1075-го полка 16 ноября:
«Немецкое командование начало наступление на левом фланге части командира Капрова. Фашисты бросили в бой 60 танков и до одного полка пехоты. Противник намеревался вклиниться в расположение одного нашего подразделения, форсированным ударом пробить линию обороны и выйти в наш тыл.
Разгадав замыслы врага, тов. Капров произвел перегруппировку, обеспечивая надежное охранение флангов.
В 10 часов утра с опушки леса боевым порядком пошли в атаку неприятельские танки. Они двигались развернутой линией. Наши противотанковые подразделения открыли интенсивный огонь.
Группа немецких танков окружила подразделение советских бойцов, открыла кинжальный огонь.
Положение становилось угрожающим, но никто из красноармейцев не оставлял своего боевого места.
А немецкие танки продолжали двигаться вперед, сжимая кольцо, гремя стальными гусеницами.
Было два выхода из положения: или фашистские танки наскочат на наше минированное поле, и приостановят атаку, или… надо противотанковыми гранатами, бутылками с зажигательной жидкостью пробить путь вперед, выйти на соединение с основными силами.
Один немецкий танк взорвался на минированном поле, остальные начали обход этого участка.
И тогда совершилось то, о чем нельзя говорить без восторга. Бойцы спрятались в окопах и стали ждать. Оставалось либо выявить себя и быть уничтоженным пулеметным и артиллерийским огнем, либо зарыться в землю, подпустить неприятеля на близкое расстояние, забросать его танки гранатами.
Люди избрали второе и добились успеха.
Как только враг приблизился на 25–30 метров, группа героев обрушила на него шквал противотанкового огня.
В результате горячей схватки девять (здесь и далее в цитатах курсив мой. – К. Д.) танков противника были подбиты, три сожжены, а остальные, не выдержав упорного сопротивления смельчаков, повернули обратно.
Отбив атаку, наша стрелковая рота выдвинулась вперед и, пользуясь замешательством врага, соединилась со своей частью» [465] .
465
Известия. 1941. 19 нояб. См.: Научный архив Института российской истории Российской академии наук (НА ИРИ РАН). Ф. 2, раздел IV. Оп. 1 (Личное дело на Героя Советского Союза Панфилова И. В.).
Как видим, в статье Г. Иванова сообщается о стрелковой роте, и в помине нет еще никаких 28-ми героев и 18 подбитых ими немецких танков, которые появятся в позднейших публикациях Коротеева и Кривицкого. Более того, количество подбитых немецких танков – девять, причем сгоревших только три. И это число не сильно расходится с той цифрой, которую называют членам Комиссии по истории Великой Отечественной войны в своих воспоминаниях непосредственные участники этих событий. Например, «6 танков, подбитые 1-м батальоном», называет Александр Трефилов.
Вот как рассказывали сотрудникам Комиссии по истории Великой Отечественной войны АН СССР о боях 16 ноября 1941 г. Балтабек Джетпысбаев, на момент боев в ноябре 1941 г. помощник командира 5-й роты 2-го батальона, командир роты автоматчиков Малик Габдуллин и комиссар полка А. Л. Мухамедьяров.
Из стенограммы беседы с Джетпысбаевым Балтабеком, 1907 г.р., казах по национальности, майор, командир 3-го батальона 1075-го полка. Беседу проводит Голубева Р. И., стенографирует Пейсахзон Э. Я. в Алма-Ате 2 января 1947 г.
«…В ночь с 15 на 16 ноября сидели с Клочковым до 2-х часов ночи. Потом легли отдохнуть, готовиться к бою.
Моя рота стояла метрах в 500 от Клочкова. Клочков стоял со своей ротой у самой железной дороги, я стоял левее.
Малик Габдул[л]ин командовал ротой автоматчиков.
С утра 16 ноября начали бой. К нам подошли 4 немецких танка. Два из них подбили, два вырвались. Два раза атака была. Атака была отбита.
Большинство танков пошло в район разъезда Дубосекова, где Клочков погиб. Мы видели: поворачиваются, и туда идут танки. Там шел бой.
Командиром 2-го батальона в это время был майор Решетников, комиссаром батальона был Трофимов. В этот день с утра до позднего вечера не могли прорваться немцы. Много самолетов бомбило наши позиции, танки и пехота.
Перед заходом солнца подбегает один боец связной:
– Клочков погиб, туда просят помощь.
У нас людей мало осталось. Много убитых и раненых. Мы впереди отбиваем атаки, сзади, прямо к нам идет немецкий танк. Танки обошли и появились сзади. Я говорю:
– Метайте гранаты и бутылки горючей смеси, танки будем подбивать.
Но немцы голову поднять не дают, так стреляют. На танки посажены автоматчики. Из танков бьют пулеметы, и автоматы стреляют.
У нас окопы полного профиля.
Я взял одну гранату. Метров 10 до танка осталось. Нельзя голову поднять. Все равно убьет. Бросил гранату лежа. Танк продолжает идти. Я бросил вторую гранату. Получился взрыв.
Метров за 20 в окопе сидели бойцы, кричат:
– Танк горит.
Все подняли головы, начали стрелять. Я голову поднял. Открылся люк. Из люка хотел выскочить танкист. В другой танк бойцы тоже бросили гранаты. Второй танк тоже загорелся.
Автомат я потерял. Я взял винтовку убитого, выстрелил в танкиста, который хотел вылезть из люка танка. Убил его.
Это происходило днем 16 октября. У меня осталось 15 человек из 75-ти. Остальные были убиты и ранены. Два танка сожгли. Шли четыре танка. Два подбили, два повернули обратно.
Связной принес приказ оставить рубеж и отходить, но отходить нельзя было: немцы стреляют. Вылезли по одному из окопа. Перебежали, дальше ползком.
У меня за поясом пистолет и автомат. На опушку леса подполз с остальными людьми.
Вечером пришли в полк, доложили, сколько осталось, сколько убитых, раненых(…)» [466]
Из стенограммы беседы с Габдуллиным Маликом, 1915 г.р., казах по национальности, майор, Героем Советского Союза. В ноябре 1941 г. политрук и одновременно командир роты автоматчиков 1075-го полка. Беседу проводит Кроль, стенографирует Рослякова в Москве 15 февраля 1943 г.
«15-го ноября командир полка полковник Капров призвал меня и сказал так:
– Вы со своими автоматчиками идите в распоряжение командира 5-й стрелковой роты с задачей оказать им помощь. Если противник будет наступать, вы его танки пропустите, отсеките пехоту от танков и по пехоте сосредоточьте огонь. Когда у вас положение будет тугое, можете самостоятельно отойти, но об этом поставьте в известность командира 5-й роты младшего лейтенанта Аникина.
Я с группой автоматчиков прибыл к нему. На местности мы уточнили обстановку. Его рота расположилась в районе д. Ширяево. Мне дали такой кусок обороны: на западе – Ширяево, на юго-восток – Морозова. В Ширяеве 5-я рота, в Морозове – противник. Морозово от Ширяево находится примерно в полутора километрах. От Морозова до Ширяева идет дорога, по сторонам дороги – открытая местность. Восточнее Ширяево в кустиках я занял оборону. Этот кустик находился от дороги на расстоянии 200-х метров. За кустиком открытая поляна на восток, которая идет до самого Ширяева. Около этих маленьких кустиков протекает ручеек. Здесь мы заняли оборону. Если пойдут танки, мы пропустим, если за танками последует пехота, то по пехоте мы можем с этого места открыть ураганный огонь. У каждого автоматчика было по два заряженных диска автомата.
16-го ноября 1941 г. немцы начали второе генеральное наступление на Москву. В этот день немцы начали наступать на Ширяево. В 8 часов в Морозове был слышен гул моторов. В 8.30 вышли 5 танков противника по направлению Ширяева. За ними шел батальон пехоты. Мы танки пропустили. Танки открыли огонь по Ширяеву, по той роте, которая там была. Вдруг бойцы говорят:
– Товарищ политрук, немцы идут!
– Подождите, пускай идут.
Когда немецкая пехота была на расстоянии 300 метров, я не разрешил открывать огонь. Когда немцы подошли на расстояние 150 метров, я даю команду – огонь! По движущейся пехоте противника мы открыли огонь из всего оружия, которое у нас было. Немцы бросились в панике. Мы выпустили по одному диску и уложили не менее ста немцев ранеными и убитыми. Они начали отходить. В это время один из офицеров в нашем направлении выпустил вверх две ракеты. Как только ракета осветила, по этому кустарнику начала бить артиллерия и минометы. Еще одна ракета, и танки повернули в нашу сторону и начали бить тоже по этому кустарнику. В это время немецкая пехота приняла боевой порядок и начала ползком к нам подходить. Мы снова открываем огонь. Немцы быстро откатываются. Их было батальон, а нас всего 13 человек.
У нас троих легко ранило, у каждого осталось по 10–15 патронов. Положение критическое, очень критическое. Тут наступил психологический момент: во-первых, патронов мало, а у некоторых вышли совершенно, во-вторых, немцы нажимают, артиллерия долбит, мы сидим, как на иголках. Танки бьют, бьют из минометов, пехота стреляет из всех видов оружия: из пулеметов, автоматов и т. д. Немцы, очевидно, думали, что в этом кустарнике находятся не 13 человек, а рота, в крайнем случае. Все бойцы смотрят на меня, что делать? Правда, не спрашивают, что делать, но у всех такой вид, у всех на лицах вопрос – что делать?
Я обдумал положение. Обойти со стороны Ширяева невозможно, потому что там стоят танки и там открытая местность, обойти на восток от этого кустарника тоже нельзя, потому что открытая местность. Если идти вперед – там немцы. Очень тяжелое положение создалось для нас: так погибать, и так погибать. Я говорю, что погибать нельзя, надо драться. Но как драться? Тут надо людей спасти и противнику надо какой-то урон нанести. Я командую: «Автоматчики за мной!» И по этому ручейку ползком на брюхе к Морозово, в тыл противника. Это было в 10 часов утра. Мы вышли в огороды Морозова, а немцы бьют по этому кустарнику. Смотрим, в Ширяеве (на самом деле речь идет о д. Морозово. – К. Д.) две батареи минометные шестиствольные. Эти батареи по нас били. Я говорю:
– У кого патроны есть, открыть огонь по этой батарее!
Открыли. В батарее всех перебили. Неожиданно для нас появились автоматчики (противника). Тут мы у них панику создали. По этой лощинке спустились вниз, где был густой лес, зашли в этот лес. У нас с собою продукты были, водка была с собою. Покушали. Выпили, пошли дальше. Со мною идут Коваленко – старший сержант и Леднев – старший сержант.
– Давайте пойдем в Ширяево, посмотрим, что там такое?
Пошли в деревню. Смотрим, там немцы бегают, а наша рота отошла.
– Давай найдем штаб полка и командиру полка доложим.
Приходим в штаб полка, где он раньше находился. Там немецкие танки(…)
466
Там же. Раздел I. Оп. 28. Д. 27. Л. 4–4 об.
На третий день мы в одной деревне нашли своего командира полка и комиссара(…)» [467] .
Из стенограммы беседы с Мухамедьяровым Ахмеджан Латыповичем, гвардии подполковником, комиссаром 1075 полка. Запись беседы сделана 17 октября 1944 года на станции Перхушково
«В середине ноября месяца они окончательно решили перейти в решительное наступление. Тут проявление массового героизма 28 героев панфиловцев. Эти 28 героев – особая группа, которая проявила исключительный героизм, но в эти самые дни было проявление героизма массового порядка и в других братских полках.
Про 28 героев я не хочу рассказывать, потому что это вам хорошо известно, могу рассказать о других товарищах, в частности о тов. Клочкове, политруке(…)
За боевые подвиги, проявленные в первых боях под Волоколамском, представлен к правительственной награде ордену Красного знамени. И он был награжден орденом Красного знамени. О нем мы были очень хорошего мнения. Считали 4-ю роту самой надежной, такой ротой, которая могла нести службу на самых ответственных участках. Не спроста она была поставлена на разъезде Дубосеки на левом фланге нашего полка…».
И далее: «Когда немцы повели наступление на участке второго батальона, в частности 4-й роты, они прорвать там не могли – двадцать восемь не пропустили. Тогда немцы взяли правее, повели наступление на 5-ю роту того же 2-го батальона. Наступление повели танками, автоматчики сидели на танках. 5-я рота приняла на себя всю тяжесть этого боя. Дралась стойко. Не было ни одного случая ухода с боя(…)» [468] .
Довольно подробно о событиях 16–17 ноября рассказывали и панфиловцы соседнего 1073-го полка.
Из стенограммы беседы с Трефиловым Александром Степановичем, гвардии капитаном 1073 полка. Беседу осенью 1942 г. проводил А. А. Бек, стенографировала Уфлянд
«Наша дивизия, согласно разработанному плану, должна была наступать. Мы знали наличие сил противника. Против нас сконцентрировалось 6 дивизий. Противник воспользовался нашей медлительностью и упредил нас. Вместо нашего наступления противник большим количеством танков сам начал наступать, прорвался через 75-й полк, который был на левом фланге, оставил 6 танков, подбитые 1-м батальоном» [469] .
Из стенограммы беседы с Сухановым Александром Александровичем, гвардии капитаном, командиром батальона 1073 полка. Беседу осенью 1942 г. проводил А. А. Бек, стенографировала Уфлянд
«16/XI немцы возобновили наступление и 17/XI прорвались из Волоколамска на Дубосеково, где стояла 4-я рота 75 полка, и где колонне танков преградила путь горстка храбрецов в 28 человек, стойко отражавшая атаку 50-ти немецких танков (Подвиг 28).
К 16/XI положение было таково. 2-й батальон обороняет Ядрово, 3-й батальон вовсе не существует, остатки его влились в 2-й батальон, так как большая часть погибла в боях за Волоколамск и на подступах к городу. 1-й батальон, находясь в резерве дивизии, обороняет ст. Матренино, Горюны, 2-я стрелковая рота находится в районе отметки 231,5.
Немцы в количестве 30 танков в районе Дубосеково прорывают оборону 75 полка и выходят на Ядрово, прямо к лесу по направлению к штабу полка. Мы принимаем короткий, непосильный бой и небольшая группа штабных работников и приштабных подразделений» [470] .
467
Там же. Раздел IV. Оп. 1 (Дело на Героя Советского Союза Габдуллина Малика). Л. 8–9.
468
Там же. Раздел I. Оп. 28. Д. 18. Л. 3 об. – 4 об.
469
Там же. Д. 1. Л. 8.
470
Там же. Д. 3. Л. 5.
Итак, с чем можно согласиться, в чем нет принципиальных расхождений у всех интервьюируемых панфиловцев. С тем, что противник, упредив наше наступление на Волоколамск 16 ноября, сам начал в этот день вести активные боевые действия (начало второго ноябрьского наступления на Москву) в полосе обороны 316-й стрелковой дивизии Панфилова, нанеся основной удар по ее левому флангу, где держал оборону 1075-й полк полковника Капрова. Причем первыми приняли на себя удар на левом фланге полка небольшие подразделения (до взвода) истребителей танков 4-й и 5-й рот в районе ж.д. разъезда Дубосеково и д. Ширяево, которые окапывались на танкоопасных направлениях, перекрывая в первую очередь шоссе и дороги, ведущие к Москве, а также рота автоматчиков (13 человек) под командованием М. Габдуллина, которая была придана для усиления 5-й роты.
Несмотря на героические действия бойцов и командиров 4-й и 5-й рот, которые смогли успешно отразить первые атаки противника, во второй половине дня немцам все же удалось прорвать линию обороны 1075-го полка и выйти в тыл соседнего 1073-го полка. При этом обе роты понесли довольно существенные потери в личном составе. Так, по словам Б. Джетпысбаева, из 75-ти человек 5-й роты в живых остались только 15 человек. Командир 1075-го стрелкового полка И. В. Капров в ходе допроса его следователями военной прокуратуры в 1948 г. показал, что «больше всего пострадала от атаки 4-я рота; во главе с командиром роты Гундиловичем уцелело человек 20–25, остальные все погибли», другие роты пострадали меньше [471] .
471
Цит. по: Катусев А. Ф. Чужая слава // Военно-исторический журнал. 1990. № 9. С. 73–74. Впервые фрагменты из следственного дела И. Е. Добробабина, в котором имеются показания бывшего командира 1075-го полка И. В. Капрова, военных корреспондентов В. Чернышева, В. Коротеева, литературного секретаря газеты «Красная звезда» А. Кривицкого и редактора этой газеты Д. Ортенберга, которые они давали по этому делу в ходе следствия в 1948 г., были опубликованы в статье сотрудника Главной военной прокуратуры СССР генерал-лейтенанта юстиции А. Ф. Катусева «Чужая слава» в «Военно-историческом журнале» № 8–9 за 1990 г.
А теперь, чтобы проверить объективность и достоверность информации, полученной нами из стенограмм бесед с панфиловцами, обратимся сначала к боевым донесениям и оперативным документам из 316-й стрелковой дивизии и 16-й армии Западного фронта, а затем к немецким документам – боевым донесениям 2-й немецкой танковой дивизии, которая наступала в эти дни в районе Ширяево – Дубосеково – Петелино.
Политдонесение начальника политотдела 316-й СД батальонного комиссара Галушко [472] начальнику политотдела 16-й армии полковому комиссару Масленову. Село Гусенево 17.11.41 г.
«15.11.41 г. вечером был получен боевой приказ о наступлении частей 316 СД. Все работники политотдела выехали в части, для мобилизации всего личного состава на выполнение боевого приказа.
Во всех частях 316 СД 15.11.41 г. вечером были проведены партийно-комсомольские собрания по ротам с вопросом: задачи коммунистов и комсомольцев в наступлении, провели совещания политработников части с вопросом: о задачах предстоящего наступления, в окопах со всеми бойцами были проведены беседы, всей работой руководили комиссары частей и работники политотдела, выехавшие в части.
Настроение личного состава частей после проведенной работы было исключительно боевое, люди рвались в бой, с нетерпением ждали наступления.
16.11.41 года утром в 8.00 противник раньше нас начал наступление на левом фланге нашей обороны в районе 1075 СП [473] . Несмотря на исключительное мужество и героизм, который был проявлен личным составом 1075 СП, все же задержать наступление противника в этом районе не удалось, противник занял Нелидово, Н. Никольское, вышел на Московское шоссе, занял Ядрово и Рождествено.
Линия нашей обороны проходит с Горюны – Шишкино [474] .
Противник наступал в количестве 50–60 танков тяжелых и средних и довольно большое количество пехоты и автоматчиков.
1075 СП в борьбе против такого количества танков имел 2 взвода П. Т.Р. [475] и одну противотанковую пушку. Эффективность действия П. Т.Р. против тяжелых танков пр[отивни] ка невысокая, потому что задержать движение танков пр[отивни]ка не удалось, также нет сведений о том, какое количество танков пр[отивни]ка П. Т.Р. вывел из строя.
1075 СП понес большие потери, 2 роты потеряны полностью, данные о потерях уточняются, сообщим в следующем донесении.
1075 СП дрался до последней возможности, командование полка оставило командный пункт только тогда, когда в расположении командного пункта появились танки пр[отивни]ка, атака танков пр[отивни]ка на Шишкино была дважды отбита, и наступление пр[отивни]ка приостановлено, танки пр[отивни]ка 17.11.41 г. утром направились на Голубцово. По неуточненным данным в районе 1075 СП подбито не меньше 9 танков пр[отивни]ка.
1073 полк в результате наступления оказался разрезанным на две части, 2-й батальон отошел в расположение 69 °CП. 1-й батальон остался в районе Горюны.
В ночь с 16 на 17 690 и 1077 СП занимают прежние районы обороны.
Были приняты самые решительные меры к тому, чтобы не допустить беспорядочного отхода и ухода бойцов с позиций, для чего своевременно были выставлены группы заградотряда. И с самого начала беспорядочный отход кр[асноармей]цев был приостановлен.
Люди отходили организованно, а отдельные группы, пытавшиеся уйти подальше в тыл, были задержаны заградотрядом и направлены в свои части для занятия обороны» [476] .
472
Политдонесение подписано за Галушко другим лицом – подпись неразборчива.
473
СП – стрелковый полк.
474
Эта фраза зачеркнута.
475
П. Т.Р. – противотанковое ружье.
476
Сегодня это политдонесение (копия из Центрального архива Министерства обороны Российской Федерации) находится в одной из витрин музея панфиловцев в с. Нелидово. Интересно отметить, что о деятельности заградотряда в эти дни написал в книге «Волоколамское шоссе» А. А. Бек: