Великая тайна Великой Отечественной. Ключи к разгадке
Шрифт:
Подводя итоги рассмотрения этого потрясающего документа, хочу отметить, что столь подробного и честного описания наших колоссальных потерь, поражений, беспорядка и сумятицы самых первых дней войны, с упоминанием важнейших фактов и мелких, но не менее важных для понимания происходящего деталей я никогда не видел. Интересно, что хотя армейские контрразведчики говорят обо всех докладываемых ими фактах как о конкретных просчетах, недоработках и ошибках отдельных лиц, случайных совпадениях и успехах противника, нарисованная ими картина первого дня и двух первых недель войны выявляет ряд общих особенностей:
1. В приграничных
2. Невозможно было быстро перебросить или вывезти в необходимом направлении боеприпасы и горючее, продовольствие и пр., в результате чего огромные их запасы уничтожались при отступлении или доставались врагу.
В самом полном источнике статистических данных о начале войны [56, c. 164] указаны (в тысячах вагонов) следующие потери первого месяца войны:
артсклады: 25 из 69 (41 %)
продовольствие: 30 из 52 (52 %)
вещевые склады: 10 из 16 (60 %)
ГСМ: 73 из 138 (53 %)
медицинские склады: 3 из 8 (38 %).
Конечно, большая часть захваченного находилась не в вагонах, а на складах и открытых площадках, а часть была уничтожена при отступлении, но все равно врагу достались фантастические трофеи.
3. Все происходящее в последние предвоенные дни по обе стороны границы объяснялось подготовкой к большим совместным учениям (свидетельством чему, в частности, является вывод к границе наших частей и соединений без боеприпасов и горючего, но с учебными пособиями).
4. Артиллерийские части были сосредоточены отдельно от пехотных в летних лагерях или на полигонах, что препятствовало их нормальному взаимодействию в первый день войны.
5. Зенитное прикрытие частей, аэродромов, железнодорожных узлов и других важнейших объектов оказалось слабым из-за нехватки зенитных орудий и пулеметов, отсутствия снарядов или наличия снарядов другого калибра и т. п., был даже прямой запрет сбивать пролетающие самолеты противника в первый день войны.
6. Боеспособность советской авиации была снижена в результате отправки в увольнение летчиков 21–22 июня, а также отсутствия необходимых боеприпасов. Есть информация из разных источников о проведении в эти дни регламентных работ на самолетах и демонтаже с некоторых из них пушек и пулеметов.
7. Наши летчики и зенитчики не могли отличить свои самолеты от немецких (или их этому не учили во избежание «провокации»?); у границы оказалось огромное количество никому неизвестных авиасоединений и частей, подчиненных Главному Командованию; в предвоенный период над расположением наших войск постоянно безнаказанно кружили немецкие самолеты; на наших военных аэродромах разрешалось приземляться немецким гражданским самолетам; вполне возможно, 20–21 июня в небе появлялись немецкие и советские самолеты с перекрашенными опознавательными знаками – все это стало в
8. Повсеместно 22 июня была нарушена связь между управлениями и штабами, соединениями и частями, частично она была восстановлена к 12.00 (к началу выступления Молотова по радио), а в основном – к концу дня. Вполне возможно, что связь была прервана не диверсантами, а отключена повсеместно по указанию наркома обороны, «чтобы не допустить провокации», а также чтобы раньше времени не прошло сообщение о начале войны во избежание паники среди населения и несанкционированных руководством боевых действий.
9. Многочисленные случаи неожиданного появления немцев в тылу наших войск вызывали панику. Как правило, это объяснялось высадкой немецких воздушных десантников, хотя, по мнению руководства 3-го Управления НКО, никаких немецких десантов в наш тыл не было и никаких подтверждений их высадки не обнаружено. Похоже, что после высадки немецкого воздушного десанта на о. Крит, Гитлер запретил использовать элитные десантные войска во фронтовых операциях. Так что скорее это могли быть немецкие части из составов, пересекших 20–21 июня советскую границу по договоренности, которым после начала боевых действий самолетами доставили и сбросили на парашютах боеприпасы и горючее.
10. От представителей высшего, окружного и армейского командования 21 июня 1941 г. поступали непонятные и успокаивающие распоряжения, например: «вновь собрать выданные бойцам патроны», «разминировать заминированные участки перед границей», «вернуть направляемые в эвакуацию семьи командиров», «ничего страшного быть не может», «у вас от страха расширяются глаза» и т. п.
11. Отмечены случаи странного поведения немцев:
– в первый день войны все сбитые немецкие летчики были одеты не в военную форму – под летным комбинезоном у них были костюмы летчиков немецкой гражданской авиации, что косвенно подтверждает мое предположение об осуществлении транспортной операции; видимо, немецкие летчики одевались так на случай неожиданностей и вынужденных посадок;
– известен случай, когда в районе Бреста 21 июня в 24.00 немецкие части дали сигналы тремя осветительными ракетами разного цвета (возможно, это был условный знак советской стороне в рамках совместной транспортной операции);
– в ЗапОВО были получены две телеграммы провокационного характера без адресата и подписи, зашифрованные кодом Генштаба Красной Армии; в округе сочли, что их отправил противник, и, очевидно, сообщили об этом в Генштаб, который дал распоряжение о замене кода. Здесь возможны три варианта объяснения:
– немцы похитили или «взломали» код Генштаба, что маловероятно;
– немцам был выдан код для общения по вопросам совместной транспортной операции, они отправили два сообщения, но их по какой-то причине принял человек, не информированный о совместных действиях;
– эти шифровки поступили из Генштаба, но, поскольку их по ошибке принял неинформированный человек, они показались ему провокационными немецкими шифровками, из-за чего был поднят шум, и, чтобы положить конец скандалу, Генштаб дал команду сменить код.