Великая война Сталина. Триумф Верховного Главнокомандующего
Шрифт:
Зазвонил кремлевский телефон. Молотов взял трубку и посмотрел на Сталина: «Тебя разыскивает Тимошенко. Будешь говорить?»
Сталин подошел к телефону, немного послушал наркома обороны, потом заявил: «Внезапность нападения, разумеется, имеет важное значение в войне. Она дает инициативу и, следовательно, большое военное преимущество напавшей стороне.
Но Вы прикрываетесь внезапностью. Кстати, имейте в виду – немцы внезапностью рассчитывают вызвать панику в частях нашей армии. Надо строго-настрого предупредить командующих о недопустимости какой-либо паники. В директиве об этом скажите… Если проект директивы готов, рассмотрим вместе с последней сводкой… (Имеется
Свяжитесь еще раз с командующими, выясните обстановку и приезжайте. Сколько потребуется Вам времени? Ну, хорошо, два часа, не больше… А какова обстановка у Павлова?»
Выслушав Тимошенко, Сталин нахмурил брови… положил трубку на аппарат и сказал: «Павлов ничего конкретно не знает, что происходит на границе! Не имеет связи даже со штабами армий! Ссылается на то, что опоздала директива…
Почему опоздала? А если бы мы вообще не успели дать директиву? Разве без директивы армия не должна находиться в боевой готовности? Разве я должен приказывать своим часам, чтобы они шли?»
Речь шла о действиях командующего Западным фронтом генерала армии Павлова и его штаба. Участник Гражданской войны, Павлов сделал достойную армейскую карьеру. В 1928 году он окончил Академию имени М.В. Фрунзе, в 31-м – курсы Военно-технической академии. После чего два года он командовал бригадой. За его плечами была война в Испании, где он находился в качестве советника по применению танковых и механизированных соединений, Халхин-Гол и финская война.
Отмеченный Звездой Героя Советского Союза, после возвращения из Испании он получил звание комкора, стал начальником Автобронетанкового управления РККА и членом Главного Военного совета. Вследствие признания заслуг в 1940 году Павлов был назначен командующим Белорусским особым военным округом. Казалось бы, это был опытный командир, и Сталин был вправе рассчитывать на уверенные, решительные действия Павлова.
Растерянность командующего удивила и встревожила его. «Через какое-то мгновение Сталин добавил: «Надо направить к Павлову Шапошникова. …Он поможет организовать управление войсками, укрепить их оборонительные позиции. Но наши войска, видимо, не могут справиться с задачей прикрытия западной границы…»
Приведенное свидетельство Чадаева опровергает утверждение Жукова, что о переданной войскам в этот день «директиве № 3» он узнал только по прибытии на Юго-Западный фронт. Именно начальник Генштаба готовил эту директиву. Но сошлемся на факты.
В 12.25 вместе Молотовым Сталин вернулся в свой кабинет. Через пять минут к нему зашли Ворошилов и Микоян. Сталина не оставляла тревога за положение на белорусском участке обороны. Он снова позвонил Пономаренко: «Что Вы можете сказать о военной обстановке? Что делает и как себя чувствует Павлов?»
Первый секретарь ЦК КП(б) Белоруссии Пантелеймон Пономаренко писал, что на вопрос Сталина он ответил: «(Павлов) несмотря на свои положительные качества… под давлением тяжелой обстановки, особенно из-за утери связи со штабами фронтовых войск… потерял возможность правильно оценивать обстановку и руководить сражающимися частями, проявляет некоторую растерянность, …не сосредотачивается на главных проблемах руководства.
Я хотел бы просить Вас, товарищ Сталин, прислать в штаб фронта одного из авторитетных маршалов Советского Союза, который… изучил бы внимательно обстановку, продумывал бы неотложные мероприятия и подсказывал их командующему.
– Я сам уже думал об этом, – сказал Сталин, – и сегодня же к вам выезжает маршал Борис Михайлович Шапошников. …Это опытнейший военный
В 13.05 в кабинете Вождя снова появился заместитель Председателя СНК Вышинский. Он спешил доложить Сталину о завершившейся несколько минут назад встрече с временным поверенным в делах Великобритании Гербертом Лейси Баггаллеем. Сталин дал Вышинскому инструкции по дальнейшей политической линии в контактах с англичанами. Они должны были превратиться в союзников.
Но главными были военные вопросы. И в 13.15 к Председателю Совнаркома был приглашен заместитель наркома обороны Шапошников. Участник Первой мировой войны, выпускник Московского военного училища и Николаевской военной академии, полковник царской армии, Борис Михайлович пользовался особым уважением у Сталина.
Талантливый военный маршал Шапошников до августа 1940 года возглавлял Генштаб, и это он разрабатывал предвоенные планы армии. Направляя маршала на Западный фронт, перед совещанием с руководством армии Сталин обсудил с ним положение на фронтах и возможные дальнейшие действия.
Совещание с военными началось в 14.00. Кроме Молотова, Вышинского, Ворошилова и Шапошникова, в нем участвовали вошедшие в этот час в кабинет Вождя Тимошенко, Жуков и начальник оперативного управления Ватутин.
Я.Е. Чадаев вспоминал, что в первый день войны ему «довелось присутствовать на двух заседаниях у Сталина и вести протокольные записи этих заседаний. Что особенно запомнилось, это острота обсуждаемых вопросов на фоне отсутствия точных и конкретных данных у нашего высшего политического и военного руководства о действительном положении на фронтах войны. Несмотря на это, решения были приняты важные и неотложные».
Н. Ватутин доложил оперативную обстановку на фронтах, которой располагал Генеральный штаб. На Юго-Западном фронте противник особого успеха не имел. Шел тяжелый бой за Перемышль, но город держался. Хуже обстояли дела на Западном и Северо-Западном фронтах.
Уже в первые часы войны на Западном фронте 4-я армия Коробкова сдала Брест. С Северо-Западного фронта доносили о тяжелом положении левофланговой 11-й армии генерала Морозова и соседней с ней 8-й армии Собенникова.
Из рассмотрения документов первого периода войны очевидно, что на всех уровнях войсковой иерархии ахиллесовой пятой Красной Армии в эти дни стала и связь и объективная информация. Это проходит лейтмотивом многих публикаций. И дело даже не в том, что командующие армиями и фронтами не владели сведениями о противнике. Эту слепоту еще можно как-то объяснить. Но иначе как преступным нельзя охарактеризовать положение, при котором командующие, имея в частях радиостанции, осуществляли управление войсками с помощью посыльных с пакетами. Меду тем на вооружении армии были общевойсковые радиостанции РАТ, РАФ-КВ и РСБ-Ф и РБ, а также авиационные и танковые радиостанции.
Примечательно и то, что, по собственному признанию Жукова, именно он « лично отвечал за связь с войсками ». Однако в первые дни войны Генеральный штаб не только не владел достаточной информацией о положении своих войск и действиях противника, он вообще не осознавал реальной боевой обстановки.
Поэтому когда на совещании военных руководителей у Сталина после полудня была обсуждена третья директива , то ее замысел исходил не из учета реальной обстановки, а целиком основывался на планах и тех представлениях, которые существовали у начальника Генштаба и наркома обороны на осуществление «операции вторжения».