Великая Война
Шрифт:
А затем показался, собственно, и караульный дом. Рядом находилось здание военной полиции. Я же остановился и задумался. Влетать с двух ног внутрь и доставать товарища будет глупо, ведь я так в лучшем случае тоже получу арест. Для начала неплохо будет разузнать о судьбе товарища, а затем уже возможно через своих знакомых, может быть через Оболенского, как-нибудь договориться о смягчении наказания…
– Ой, сначала вообще нужно узнать там ли он, – махнул я рукой и уже направился к караульному дому, как вдруг из него вышел Смоленко, а за ним и сам Костя.
– И чтобы
– А ты что тут делаешь? – Смоленко перевёл взгляд на меня. – За другом пришёл? Ты, кстати, тоже мог на губе оказаться, как и Миша. Вы вообще, чем думали?
– Да мы… не особо думали, – честно признался я.
– Оно и видно, – вздохнул Смоленко. – А это кто с тобой?
– Это Изабелла и… в общем, как бы так сказать…
А сказал я всё прямо и по факту, предварительно отведя Смоленко подальше от караульного дома, а то мало ли ещё кто-то нас услышит. В принципе, несмотря на наш недавний конфликт, Смоленко зла на душе не держал и всё нормально понял. Ситуацию я ему обрисовал, затем всё пояснила и Изабелла, ведь Смоленко тоже знал немецкий. А дальше… дальше её отправили уже к Оболенскому.
В принципе одарённый в армии всегда пригодится. Её проверят и уже потом решат как её использовать на благо державы. Возможно, она действительно сможет попасть в армию, в штурмовой отряд. Если же лояльность её будет поставлена под сомнение, то тоже не беда. Много производств нуждаются в одарённых, станет крепостной и отправится значит на завод работать, под надзором тех же Морозовых.
Однако затем, как только мы вроде как разобрались со всем проблемами, Смоленко вдруг позвал меня в свой блиндаж.
– Садись, – кивнул ротный и подвинул стул, после чего уселся и сам. – Пьёшь?
– Ну не особо…
– Ага, – Смоленко усмехнулся и имел на это все основания после вчерашнего, затем он достал серебряную флягу с изображённым на ней дубом. – Ром. Нашли в крепости Изенбургов, а командование уже раздало эти трофеи отличившимся, в частности офицерам.
И Смоленко разлил по стаканам ром, а затем тут же залпом осушил свою порцию. Пауза. Он явно хотел что-то сказать, но по каким-то причинам не мог. Поэтому после первой сразу же пошла вторая.
– А что Костя-то натворил? – решил поинтересоваться я, чтобы возможно как-то изменить тяготящую атмосферу.
– Этот полудурок устроил оргию в борделе, довёл до бессознательного состояния всех шлюх, а затем нажрался и уснул в собственной блевотне. При этом он не заплатил ни копейки. А ещё он где-то стащил офицерский китель. Ему вменялось дезертирство, кража, дискредитация офицерской чести, а за некоторые заявления о Государе его хотели и вовсе обвинить в государственной измене. Кстати, Саш, а что это ты в гимнастёрке одной ходишь?
– Кхм… давай ещё по одной.
Смоленко молча кивнул и снова разлил ром. В этот момент ко мне начала постепенно возвращаться память. Вспомнил куда делась моя шашка и протез. Шашку я просто сломал, демонстрируя солдатам в траншее силу. Протез затем я снял и отправился в госпиталь, передав его лекарю, чтобы тот помог раненному. А ведь протез то столичного производства, редкий и уникальный.
– Да уж… наливай ещё.
На четвёртой ром кончился. Фляга была небольшая, а пили мы прямо большими порциями. Но ничего страшного, оба одарённые, метаболизм мощный и сильно по голове не ударит. А может и ударит, чуть позже это выяснится.
– Собственно, Саш, я тебя позвал не просто так, – начал не очень неуверенно говорить Смоленко, лицо которого перекосилось.
– Слушаю.
– Мне нужна помощь.
– Говори. Если смогу – помогу. Всё же я и так твой должник.
Смоленко же снова замолчал, напрягся, ему было очень тяжело просто попросить помощи, но когда дело должно до конкретики… Теперь казалось, что моего ротного вывернет наизнанку или у него как минимум сердце от стресса остановится. Взгляд уже ошалевший встал, вот-вот трястись начнёт. Там внутри него явно шла нешуточная борьба.
Наверное, для кого-то Смоленко сейчас мог выглядеть глупым, но не для меня. Я сам рос в обществе, где просьба о помощи воспринималась исключительно как проявление слабости. А быть слабым означает не только топтать свою гордость. Ведь эту слабость увидят шакалы, для которых подобное уже является призывом к действию.
– Твою же мать… как это тяжело… – выдохнул Смоленко, после чего со всей дури ударил по столу и сломал его на две части.
Из экзоскелета пошёл пар, а я лишь успел взять стакан и аккуратно поставил его на стол. Внешней я сохранял абсолютное спокойствие, никак не реагируя на подобное поведение. Конечно, порой Смоленко меня бесил, например вчера. Но там была иная ситуация и другой контекст, здесь же… осуждать я его не стал, в этом не было никакого смысла, а стол можно и починить. Хотя лучше будет сделать новый.
– Мне нужна помощь, Саш, – снова повторил Смоленко, бессильно откидываясь на спинку стула. – Ты знаешь ментальные техники, может работать с разумом. Помоги мне не сойти с ума.
Глава 27
– И НИКОГДА СЮДА БОЛЬШЕ НЕ ПРИХОДИ, УБЛЮДОК!!! ИНАЧЕ Я ТЕБЯ УБЬЮ!!! – где-то позади звучал голос разозлённого Смоленко.
Я же пожал плечами и достал самокрутку, попутно ускоряя шаг.
Он говорил это не со зла, просто наши совместные тренировки всегда именно так и заканчивались. Я пытался закалять его разум, развивал и закреплял свои ментальные навыки, а Смоленко… ему очень тяжело давались изменения. Слишком много боли внутри него, жизнь порой бывает очень жестока.
В результате Смоленко под конец всегда срывался, начинал орать, пару раз мы дрались. Но потом эмоции утихали. Я не обижался, ведь всё понимал. Правда, вряд ли у меня получится чем-то помочь Смоленко.
Люди, конечно, меняются, но как правило в изначально заданных рамках. Опыта у них становится больше, как и знаний, однако сама суть не меняется. В лучшем случае Смоленко станет лучше себя сдерживаться, но гнев и злость всё равно останутся внутри него. Это грустно, но такова реальность.