Великие арабские завоевания
Шрифт:
Кутайба представляется человеком, которого белее уважали, чем любили. В источниках подчеркивается его искусство организатора и военачальника, но отсутствуют рассказы о его щедрости или о его покровительстве поэтам. Он мог быть жестоким врагом и не стеснялся, когда считал это необходимым, казнить пленников, даже тех, кому обещал жизнь. С другой стороны, он готов был сотрудничать с местными царями и вождями, если полагал, что это полезно для дела ислама. Кроме того, он пользовался поддержкой многочисленной и способной ближней родни, особенно брата, Абд аль-Рахмана, всегда остававшегося его надежным заместителем и правой рукой.
Кутайба выработал четкую политику: объединить арабов Хорасана под знаменем ислама и джихада, а затем повести их в поход на завоевание земель за рекой, на которых так и не сумели закрепиться его предшественники. Каждую весну он намеревался собирать в Мерве армию мусульман и отправляться, с тем чтобы возвращаться осенью в столицу, после чего воины рассеивались по городкам
Предстоящая кампания оказалась самой тяжелой, кровопролитной и, возможно, самой разрушительной в истории арабских завоеваний. Согласно сообщениям людей, якобы видевших события своими глазами, Кутайба прибыл из Ирака в Мерв, как раз когда его предшественник проводил смотр столичным войскам, прежде чем повести их за реку. Кутайба немедленно перехватил командование и обратился к воинам, призывая их к джихаду. «Господь привел вас сюда, чтобы дать силу своей религии, защитить святыни вашими руками, увеличить изобилие богатств и свершить жестовое правосудие над врагом». Он подчеркнул, что погибшие в джихаде сохранят жизнь, процитировав Коран: «И никак не считай тех, которые убиты на пути Аллаха, мертвыми. Нет, живые! Они у своего Господа получают удел». Он закончил выступление кратким лозунгом: «Исполните обетование Господа вашего, приготовьтесь пройти дальний путь и перенести великие лишения и остерегайтесь искать легких путей!» Мысль его была ясна: ни слова не было сказано о племенной или этнической солидарности — война была одна на всех мусульман, арабского или не арабского происхождения. Он использовал классическое сочетание служения Господу и приобретения богатства. Нам не дано узнать, многие ли из слышавших его воспылали ревностью к духовному и мирскому вознаграждению и многие ли слушали его с камнем на сердце, предвидя опасности и лишения.
Мы располагаем подробным описанием армии Кутайбы 715 года под конец его службы. К этому времени Кутайба, как сообщают, командовал 40 000 человек, навербованных на юге Ирана в Басре. Они принадлежали к основным племенным группам и привнесли с собой чувство племенной солидарности, хорошо служившей им на поле битвы, но в то же время и межплеменное соперничество, легко переходившее в насилие. Кроме них имелось 7000 человек из Куфы в центральном Ираке, и 7000 так называемых «мавали» — людей не арабского происхождения, обращенных в ислам и влившихся в мусульманское войско. Их возглавлял Хайан аль-Набат. Среди разных причин успехов Кутайбы была и завоеванная им верность местных войск, составлявших, если можно верить приводимым оценкам, около 12 процентов его сил. По всей видимости, они сражались с тем же упорством, что и арабы, а знание местности служило им хорошую службу, однако не все арабы готовы были принимать их как равных, и между соратниками в войске имела место скрытая напряженность. Возможно, Кутайба до того момента, когда события приняли трагический оборот, добивался успеха именно тем, что сумел объединить эти несхожие группы, внушив им единую цель — распространить владения ислама на Трансоксанию и, возможно, до самого Китая.
Кутайба немедленно открыл кампанию, направив свои войска вверх по Оксу в Тохаристан. Здесь целью его было не столько завоевание, сколько умиротворение. Он нанес официальный визит в Балх, где был радушно принят местными землевладельцами. Затем, перейдя реку, он встретился с царем Саганияна, который вынес ему навстречу дары и золотые ключи как символ покорности. В ответ ему обещана была защита от соседнего царя Шумана, к которому и направился теперь Кутайба. И здешний царь поспешил заключить мир и выплатить дань. Обезопасив свой правый фланг средствами дипломатии и демонстрацией силы, Кутайба вернулся зимовать в Мерв.
На следующий, 706 год он начал с завершения незаконченных дел на юге. Могущественнейший из местных князей, буддист Найзак, сохранял независимость своих владений в горах Бадхыз к северо-западу от Герата. Он захватил и держал в плену несколько мусульман. Кутайба послал к нему гонца с предостережением не вызывать гнева нового правителя. Найзак согласился отпустить пленников и лично отправиться в Мерв на встречу с арабским наместником. Народ Бадхыза заключил мир на условии, что Кутайба не ступит на их земли. Такие соглашения типа «живи и давай жить другим» характерны и для многих других арабских завоеваний в отдаленных районах Трансоксании.
Затем Кутайба обратился к настоящей своей цели — к богатым городам Согда в долине Заравшана. С началом весны он перешел реку, направившись к Пайкенду, ближайшему и первому городу на дороге от переправы в Амуле. Ныне развалины этого города лежат в пустыне приблизительно в 60 километрах от Бухары, но в начале VIII века это был крупный торговый центр, и купцы его регулярно ездили в Китай по сухопутному Шелковому Пути. Он лежал в самом конце плодородной Зервавшанской долины, окруженной пустынями. ГЬрод представлял собой очень заманчивый трофей, однако был надежно защищен огромной стеной из сырцового кирпича и имел внутреннюю цитадель всего с одними воротами. Она была настолько мощной, что называлась просто «Крепость», или «Бронзовая Крепость», а горожане вовсе не желали удовлетворять финансовые запросы арабов. Первая фаза завоевания произошла очень быстро:
Кутайба решил преподать им урок, который должны были запомнить все народы Согдианы. После месячной блокады он велел сделать подкоп под городскую стену и подпереть ее своды деревянными опорами. Он рассчитывал сжечь опоры, после чего стена должна была рухнуть. Вышло не совсем так, как было задумано: стена рухнула, когда в подкопе еще велись работы, и сорок несчастных работников погибли под ней. Техника проведения осадных подкопов хорошо известна в западноевропейской стратегии со времен крестоносцев, но в истории ранних исламских завоеваний это единственный пример, и возможно, Кутайбу познакомили с этой техникой местные войска, завербованные в Средней Азии. Хотя для злополучных землекопов дело кончилось очень плохо, но цель была достигнута — мусульмане ворвались в пролом. После того как город был взят штурмом, жители и их имущество были отданы на милость победителей. Всех боеспособных мужчин методично перебили, женщин и детей захватили в плен. Город опустел. Рассказывали, что многие купцы в то время торговали в Китае. Вернувшись, они отыскивали своих жен и детей, выкупали их у арабов и заново отстраивали дома. В действительности похоже, что Пайкенд так и не оправился после осады, и его скоро совершенно затмила растущая рядом Бухара.
Арабские источники вспоминают завоевания не по несчастьям, которые были ими вызваны, а по захваченной добыче. Один пленник предлагал за себя выкуп 5000 отрезов китайского шелка — цена, эквивалентная миллиону дирхемов. В храме Будды (бутхане) они нашли серебряную статую весом 4000 дирхемов и другие сокровища, в том числе две жемчужины величиной с голубиное яйцо. На вопрос Кутайбы, откуда эти жемчужины, ему ответили, что две птицы принесли их в храм в своих клювах. Для мусульманских авторов эта очаровательная легенда была простым свидетельством очевидной ложности буддийской веры. Жемчужины вместе с другими отборными драгоценностями отправили в Ирак Хаджаджу, и тот в ответном письме превозносил щедрость Кутайбы. Остальные серебряные изделия переплавили в монеты, чтобы раздать мусульманам-солдатам: в результате таких действий были навсегда утрачены многие сокровища Средней Азии. Новых денег оказалось так много, что мусульмане смогли купить лучшие доспехи и оружие — воины, как и раньше, должны были вооружаться на собственные деньги. Однако в этом случае войскам раздали и захваченное оружие. После победы в Пайкенде войска двинулись на Бухарский оазис, где атаковали несколько поселений и вынудили их просить мира.
Следующий, 707 год снова застал Кутайбу в походе на Бухару. В том году с ним был Найзак, к этому времени, видимо, вступивший в армию отчасти в роли воина, отчасти заложника. Кампания не принесла больших успехов. Согдиана успела осознать угрозу, которую несли арабские войска, и заключила союзы с тюрками и народом далекой Ферганы. Союзники держались в степи, выжидая удобного момента для нападения. Арабская армия, двигаясь по дороге на Бухару, сильно растянулась, так что между ехавшим в голове колонны Кутайбой и его командовавшим арьергардом братом и правой рукой Абд аль-Рахманом оказалось больше полутора километров. Тюрки увидели в этом свой шанс и атаковали хвост колонны. Абд аль-Рахман послал к брату гонца с просьбой о помощи. К тому времени как Кутайба вместе с Найзаком вернулись к арьергарду, мусульмане были на грани поражения, но с его прибытием арабы воспряли духом и отогнали тюрков, предотвратив катастрофу. Все же Кутайба решил на этом остановиться, свернул на юг, переправился через реку у Тирмида и через Балх вернулся в Мерв на зимовку.
Военный сезон 708 года тоже был неудачным. Кутайба выступил против войска правителя бухарской области по имени Вар дан-Худа, но не сумел ни занять территорию, ни вытребовать дань. За все свои усилия он был вознагражден только резкими упреками Хаджаджа.
В следующем, 709 году, Кутайба решил снова выступить в Бухару. Вероятно, этому способствовала смерть прошлогоднего противника Вардана-худы. Описание кампании сильно запутано, но похоже, что когда мусульмане подступили к городу, жители его обратились за помощью к другим согдийцам и к тюркам, так что основное сражение состоялось с войском, которое подошло на выручку городу. Наиболее полное описание сохранилось в племени тамим и напоминает описание первых стадий завоеваний: много героических речей и деяний, однако общая картина остается темна. Кутайба изображен командующим, сидящим в кресле, в доспехах, прикрытых желтой туникой. В одном эпизоде неверные ворвались в лагерь Кутайбы и громили его, пока женщины с визгом не начали бить их лошадей по мордам. Тут опомнились и мужчины, отбив атаку. Это единственное упоминание о женщинах в армии Кутайбы, и даже если этот эпизод — чистый вымысел, можно все же предположить, что женщины играли большую роль в кампании, и особенно в организации лагеря.