Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир
Шрифт:
Сёра смотрел на бушевавшего Синьяка и думал: неужели в жизни нет никакой верности?.. Когда от Дега отвернулись все, а критика писала, что изображения его балерин — одни упитанные ляжки и грязные шиньоны, разве не пришел он к Сёра и Синьяку учиться пуантилизму? И тогда он считал этот метод живописи перспективным. А Писсарро? Его называли «импрессионистом-огородником, специалистом по капусте». Да он и сам понимал, что исписался. И в поисках новых идей пришел к пуантилизму. Что ж, как пришел, так и ушел. Но зачем же поливать грязью старых друзей?
Но оказалось, что самое страшное ждало впереди — на шестой
Критики встретили картины Сёра в штыки. Пейзажи были названы «антиживописной мешаниной», а злосчастный «Канкан» — «детским изображением хореографических забав, просто уморительной мазней». Ко всему прочему, сам метод пуантилизма почему-то стали приписывать «мэтру Писсарро», а тот даже не возразил ни слова.
Сёра стоял возле портрета Мадлен, когда в зале появился разгоряченный от похвал Гоген. Окинув беглым взглядом висящие полотна, хмыкнул: «В каком окружении мои картины! Хотя кто знает, может, будущее за этими картонками!..» — и театрально ткнул в работы Сёра и папаши Руссо.
Жорж в ярости сжал кулаки, готовый наброситься на насмешника. Но папаша Руссо, лукаво улыбнувшись, одернул его за полу пиджака: «Пусть себе выступает. Он уверен, что гений и что лишь его полотна устремлены в будущее. Но ведь и ваш пуантилизм, и мои наивные картинки попадут туда же. Надо только работать…»
Жорж-Пьер Сёра. Цирк
И Сёра работал. Начал большое полотно «Цирк»: почти два метра на полтора, сорок персонажей. На переднем плане рыжий клоун в фантастической шапочке, на манеже юная наездница, стоящая одной ножкой на белой, несущейся на скаку лошади, у края манежа кувыркающийся акробат в желтом трико. Вокруг восторженные зрители, наверху веселые музыканты. Но главное — художник решил использовать только три цвета: желтый, красный и синий. Все остальные оттенки получатся из точек сопоставления изначальных цветов. Сёра всем докажет, что правильно подобранные точки могут выразить весь спектр.
Жорж сильно изменился. Молчаливый и застенчивый, он вдруг стал общительным и речистым. По вечерам он несся сломя голову в известный цирк Фернандо. Мадлен взволновалась: а ну как ее дражайший увлекся циркачкой? Труппа Фернандо вообще популярна в кругу художников. Ее артистов изображали Ренуар, Дега, Тулуз-Лотрек. Теперь вот и Сёра рисует какую-то рыжеволосую наездницу. Говорят, эта бойкая девица работала в драматическом театре, принимая ухаживания известного банкира. Тот даже купил ей домик под Парижем. Но в одночасье девица влюбилась в циркача, бросила банкира и домик и устроилась работать в цирк. Правда, пылкая любовь длилась недолго, и теперь наездница вновь ищет покровителя. А ну как она нацелилась
Мадлен предприняла свои меры — забеременела во второй раз. Не оставит же чадолюбивый папаша двух детей! Впрочем, резкое изменение в поведении художника заметили и его друзья: Сёра вдруг начал приглашать их в гости, демонстрировать еще незаконченную картину, взволнованно рассуждать о живописи. По ночам он спал теперь всего по два-три часа. Завел календарь, стал отмечать там каждый прожитый день, объясняя всем: «Я должен успеть закончить картину к выставке!»
И куда он так торопился?..
Выставка независимых, неоимпрессионистов, как их все теперь называли, открылась 20 марта 1891 года. Сёра не успевал закончить свой «Цирк», к тому же вместе с Синьяком и Тулуз-Лотреком его выбрали в выставочный комитет, что отнимало немало времени.
«Выстави только свои пейзажи!» — советовал верный Синьяк. «Выстави „Цирк“ как есть — потом допишешь!» — гудел Тулуз-Лотрек.
Сёра послушался этого любителя циркового искусства. Какой же он был дурак! На выставку явился предводитель эстетов, утонченный живописец Пюви де Шаванн, мельком взглянул на «Цирк» и скривился в удивлении: «К чему выставлять недописанный эскиз?..»
И словно сигнал прозвучал: критики вновь обрушились на бедного Сёра. Этого Жорж уже не смог вынести. Сначала у него появились боли в голове и температура. Он еще шутил, что «простуда приходит всегда не вовремя». Но потом появилась лихорадка, и начался бред. Или это не было бредом? Сёра видел белую точку. Он знал, что белый цвет вмещает в себя весь спектр радуги, а точка раскрывается, продолжается в линию горизонта и разворачивается в бесконечное пространство. Каждая звезда — это вспыхнувшая точка. Из точки каждой звезды когда-нибудь разгорится пламя новой Вселенной. И создатель этой Вселенной — он, Жорж Сёра. А ведь он еще так молод — ему всего-то идет 32-й год…
Его не стало в пасхальное воскресенье 29 марта 1891 года. Врачи диагностировали дифтеритную инфлюэнцу. А через пару недель в Париже началась эпидемия этой страшной болезни. 14 апреля умер, заразившись, его крошечный сын. Заболела и Мадлен, но выздоровела, правда потеряв второго ребенка. Растоптанный горем однорукий нотариус Антуан Кризостом Сёра устроил роскошные похороны — сначала сыну, потом и внукам. Мадлен Кноблох он признал своей законной невесткой, поделив все имущество покойного сына пополам. Впрочем, делить было особенно нечего. От Жоржа Сёра остались 42 картины. Они пошли с молотка по цене от 27 до 50 франков. Однако расчетливая Мадлен не удовольствовалась такой ценой. Она начала судебную тяжбу, поссорилась с родителями Жоржа, облила грязью его друзей и, не добившись ничего, укатила из Парижа в Брюссель. Там ее следы и затерялись.
Но по прошествии времени цена на полотна Сёра дошла до 50 тысяч долларов, а во второй половине ХХ века и до двух миллионов. Художник по праву стал именоваться великим. Но еще большую жизнь обрела теория точки: теперь-то мы знаем, что из нее родилась вся наша Вселенная. Да и каждый раз, когда мы включаем компьютер, из такой точки разворачивается воистину бесконечная Всемирная паутина. И все ее краски возникают из принципа разделения цвета, который так старался познать Жорж Сёра.