Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир
Шрифт:
…Брокар тряхнул головой, приходя в себя. Шарлотта и Алексей тащили его куда-то — видно, получать эту самую золотую медаль. Мимо промчался конный полицейский. С его шлема капал «Цветочный» одеколон. Наверное, и полицейский не удержался, зачерпнул из фонтана. Может, он и конягу в фонтане помыл?.. Словом, всей Москвой обмыли новый одеколон!
Теперь на праздниках в доме Брокаров было не протолкнуться: чуть не вся Первопрестольная спешила с поздравлениями. Солидные купцы-промышленники слали телеграммы и «адреса»: от Морозовых, от Солодовниковых, от Мамонтовых. Посетители попроще приезжали сами: поздравляли, чокались, пили. Однажды вино кончилось. Так купцы нашли спирт, благо он всегда в доме. Хозяин пошел за большим жбаном, в котором спирт разводит. Вернулся — половина купцов уж под столами!
Фабрика
С тех пор привередливый Брокар начал брезговать гостями и праздниками. Даже на Рождество запирался в своей лаборатории: «Лучше уж парфюмерный уксус нюхать, чем гостевую вонищу!» На Рождество 1887 года Шарлотта преподнесла мужу подарок «со значеньицем» — список помещений, где решила магазины открыть: на Тверской и Кузнецком мосту, в Пассаже у Солодовникова, в Китай-городе, в Торговых рядах у Красной площади и даже в Петербурге — на Невском. Брокар только руками махал: делай что хочешь, мне не до того — я для новых духов потрясающую композицию нашел. Мечта жизни.
На открытии магазина в Китай-городе на Биржевой площади неугомонная Шарлотта надумала невиданное — решила продавать косметические наборы. Уложила в элегантную коробку десять изделий — духи, одеколон, помада, пудра, крем, люстрин для волос, душистый вазелин, мыло, саше, пуховка. Все это за рубль. Дешевизна фантастическая! В день продаж приказчик на фабрику прилетел: «Бегите, Генрих Афанасьевич, в магазин! Там — полиция!»
Бедный Брокар подумал: проторговалась жена, не иначе ее в кутузку загребают. Уж и не помнит, как до магазина-то доехал. Оказалось, там — давка, ошалевшая толпа чуть прилавки не снесла, продавцы от страха в подсобку попрятались. Хорошо, хоть прибывшая полиция порядок навела — толпу из магазина выгнала. А Шарлотте хоть бы что! Стоит на пороге, полицейских ругает: «Чего набежали? Я полицию не звала. Мы сами со своими покупателями управимся!» Брокар жену в магазин втащил, двери захлопнул: «Опять твои неуемные выдумки! Опять скандал!» А Шарлотта ликует: «Какой скандал? Это — слава! За полдня две тысячи наборов продали!» Ну как на нее сердиться? У нее же водопад идей — одна другой безумнее! Как-то заявила: «Я решила убедить российских щеголей, что парфюм „от Брокара“ не хуже любого французского!» Сказано — сделано. Втайне от мужа распорядилась перелить французские духи «от Любэна» в брокаровские флаконы, а продукцию собственной фабрики — во французские. Выставили их на продажу в магазине на Биржевой и стали ждать: чьи флаконы брать станут. Покупатели нюхали духи в брокаровских упаковках и нос воротили, зато «парижские» духи расхваливали, сметая с прилавка. Правда, кто-то прознал о подмене. Грянул очередной скандал. Пришлось Шарлотте заявить через газету: обман был устроен преднамеренно, дабы доказать, что продукция фабрики Брокара лучше французской. Ну а если кто, купившись на заграничную этикетку, приобрел брокаровские духи и остался ими недоволен, может поменять их на подлинные французские — милости просим в магазин. Так ведь никто не пришел менять! Зато продажи «от Брокара» взлетели фантастически. И на серебряную свадьбу Шарлотта пришла с подарочком — бухгалтерской книгой, из которой было ясно: оборот их фирмы подошел к миллиону. А ведь начиналось-то все с копеечки!..
Брокар на свою серебряную свадьбу тоже не оплошал. Преподнес жене новые духи в граненом флакончике — ту самую мечту жизни. Шарлотта приподняла крышечку и ахнула. Сирень! Та самая, чей запах когда-то привел ее в объятия мужа. Только еще лучше! Как сквозь сон услышала: «Хочу назвать в твою честь — „Душистая Шарлотта“». Но только головой покачала: «Это уж слишком! Назови просто — „Персидская сирень“».
В 1889 году Брокар выставил свою «Персидскую сирень» на высшую награду мирового парфюма. Доморощенные российские умники, преклонявшиеся перед всем заграничным, смеялись и улюлюкали: «Неужто парфюмер из сиволапой Росиии на такое осмелился?! Выставлять русские духи против французских — это же чистейшая авантюра! Будет только скандал…»
Но Генрих с Шарлоттой не отступили. К скандалам им было не привыкать. А авантюры они уже давно привыкли поворачивать в свою сторону.
Вот и дошутился! В середине 1900 года у него открылась болезнь печени — профессиональная болячка парфюмеров. По настоянию врачей он поехал в Кан, но началась водянка, и 3 декабря 64-летнего «маэстро запахов» не стало. Его похоронили в фамильном склепе Провэн близ Парижа. «Империя Брокара», с годовым оборотом в 2,5 миллиона, перешла в руки Шарлотты.
Но фабрика не уронила имя великого парфюмера. Годовой оборот дошел до 8,5 миллиона, к работе в «Товариществе Брокар и Ко» привлекли новых талантливых парфюмеров. Например, Августа Мишеля, который в 1913 году к 300-летию царствования дома Романовых создал духи, от которых императрица Александра Федоровна пришла в восторг. Духи так и назвали — «Любимый букет императрицы». Весь ХХ век они были нарасхват. Знаем их и мы. Просто после революции они стали именоваться «Красной Москвой» и уже как краснопролетарские духи еще много приносили стране звание лучших духов мира. Только о «Любимом букете императрицы» пришлось забыть. Правда, Шарлотта Андреевна до этого не дожила. Незадолго до революции она ушла из жизни, передав дело сыновьям. Но и им после 1917 года пришлось уехать из России. А национализированная фабрика Брокара стала всем известной «Новой Зарей».
Из точки развернется Вселенная
Сегодня имя живописца Жоржа Сёра мало что говорит современному человеку. А ведь этот художник открыл новый метод создания картин — рисование точками. Точка к точке, а на них наслаивается новая точка — вот вам и трепещущий мазок. Это направление было названо пуантилизмом. Но как же хохотали современники над такой манерой письма! Как только не называли автора — и убийцей живописи, и авантюристом от искусства! А Сёра просто по-иному ВИДЕЛ мир.
И не будь его видения и изобретенного им пуантилизма, не было бы впоследствии ни телевизора, ни монитора, где все изображение разворачивается из точек и из них же состоит.
Выходит, творчество Сёра не являлось ни глупостью, ни авантюрой — оно просто опередило свое время. Но что мы знаем о его судьбе? Почти ничего. А между тем она оказалась интересней любого приключения, занимательнее любовного романа и трагичней любой авантюры.
Одиночка, не желающий в стаю
Погожим осенним днем 1889 года Жорж Сёра бродил по парижским бульварам, дымя любимой пеньковой трубкой и обдумывая новый замысел. Это будет картина, полная движения, — стремительный новомодный танец канкан.
Все еще размышляя, художник почти не заметил, как оказался в переулке Элизе-де-Боз-Ар, поднялся по ступенькам дома номер 39, где снимал квартиру, и остановился, вытряхивая трубку. Мадлен терпеть не может его крепкого табака. А Мадлен сейчас надо угождать — она ждет ребенка. Его ребенка! Жорж улыбнулся в усы, и тут прямо перед ним распахнулась дверь. Из подъезда вылетела танцовщица Коксинель и заголосила: «На помощь! Убивают!»
Жорж-Пьер Сёра
Художник попытался схватить ее за рукав, но очумелая Коксинель совсем, видно, потеряла голову. Отпихнув Сёра, она слетела со ступенек и с криком понеслась по переулку. Что же это? Художник быстро сунул трубку в карман и влетел в свою квартиру. На стареньком вытертом коврике прихожей лежала, скорчившись, приятельница Коксинель — ее товарка по кабаре «Элизе-Монмартр», танцовщица Ла Узард. Ее черные волосы рассыпались из-под упавшей шляпки, а на скуле расплывалось алое пятно крови.