Великие битвы уголовного мира. История профессиональной преступности Советской России. Книга первая (1917-1940 г.г.)
Шрифт:
Естественным следствием показной «религиозности» стало отношение «воровского» мира к церковным
Впрочем, какие «клюквенники»? Ведь мы выше утверждали, что эта криминальная «специальность» в первые десятилетия Советской власти практически исчезла! Всё верно. Но во время и после войны 1941–1945 годов стали вновь открываться церкви и церквушки, освобождались многие священники, верующие могли открыто отправлять церковные обряды… Потихоньку пробуждались и те, кто на церкви паразитировал, — церковные воры. Конечно, их были единицы (не то что до революции), но всё-таки…
Вот тут-то «благородный воровской мир» и показал себя во всей красе. Ярлык «церковного вора» был равноценен либо смертному приговору, либо страшнейшему унижению — «опусканию», превращению в пассивного педераста. Очень точно передано отношение к «клюквенникам» в романе В. Высоцкого и Л. Мончинского «Чёрная свеча»:
— Вор фуфло не играет. Ежели он, конечно, настоящий вор, а не… — Ёсиф Палыч сделал паузу, Пузырь напряжённо скосил глаза в его сторону и затаил дыхание, — церковный… Клюквенник поганый!
Ёсиф Палыч закончил фразу, и вся камера глянула в сторону Пузыря с презрительным неодобрением. Даже узбек на параше покачал седой головой…
— …Церковный вор, сам понимаешь, хуже мента… Ципа — бандит. Он был штопорилой до тех пор, пока ты не предложил ему грабить храмы. Такой грех! Такой грех! Вас надо резать в колыбели…
Второй эпизод ещё более красноречив, как бы подтверждая серьёзность последнего утверждения:
— С Юртового пришла ксива: на Крученый привалил церковный вор. Грабил храмы на Псковщине, кончал в селе батюшку с попадьёй, а блатует, как честный вор.
— Зачем лишний базар, Никанор Евстафьевич, неужели мы допустим, чтобы церковный вор хилял за вора честного?.. Он нагрёб себе беды на две смерти.
В первом случае «клюквенника» насилуют, объясняя: «Это церковный вор, к тому же бандит по совместительству. С таким букетом болезней подолгу не живут». Во втором — «марушника» просто душат полотенцем…
Что касается дня сегодняшнего, специальность «клюквенника» приобрела совершенно иной смысл и вес в криминальном мире. «Клюквенниками» зовут теперь уголовников, которые специализируются на ограблениях и кражах церковной утвари и икон (прежде всего — антиквариата) из храмов и музеев. «Клюквенников», специализирующихся исключительно на иконах, зовут «доскарями» (на жаргоне икона именуется «доской»). Дело это чрезвычайно прибыльное, поставленное на широкую ногу. Кроме «клюквенников», в нём участвуют так называемые «крестовики» — специалисты по антиквариату, умеющие отличить оригинал от подделки, оценить его, имеющие связи с зарубежными и отечественными клиентами, которым можно сбыть «товар». Нынче «клюквенник» в преступном мире — личность уважаемая, можно сказать, «чистодел»-интеллигент…
Берегите уши, или наказания и расставания
Но мы невольно зашли несколько вперёд. Перейдем к наказаниям «воров законных».
Наряду с процедурой «возведения в закон» была отработана система санкций за нарушение требований этого самого «закона». Она включала в себя три ступени (в зависимости от серьёзности «косяка» — ошибки, недостойного поведения, предательства).
Первый способ наказания, или «ответа», назывался (да и называется) — «дать почувствовать братскую руку», или «спросить по-братски», или же «спросить как с брата». Обычно речь идёт о наказании за какой-то не слишком серьёзный проступок: невольное оскорбление, глупую угрозу, неуместную насмешку и пр. При этом провинившийся обязан публично признать свою ошибку и попросить прощения у того, кому нанёс обиду. Это обязательно, иначе разборка перейдёт на другую стадию. После того, как выслушаны извинения, наступает очередь того, кто счёл себя оскорблённым. Он «даёт почувствовать братскую руку» своему обидчику. Для этого он либо отвешивает пощёчину, либо может ударить кулаком по лицу (если обида уж очень весома). Обычно довольствуются первым способом. (Разумеется, степень вины проштрафившегося «вора» определяется на «толковище»).
Заметим, что на сегодняшний день такой способ наказания распространён не только в «воровском» кругу, но и среди остальной «чёрной масти» (то есть среди профессиональных преступников и арестантов, отрицательно настроенных по отношению к администрации мест лишения свободы).
Однако встречались в среде «законников» проступки, которые нельзя было искупить «братской» пощёчиной. Это могло касаться каких-то неблаговидных эпизодов биографии «вора», скрытых им от собратьев. Или невыплаченного карточного проигрыша, или нечестности при дележе добычи и т. д. Если сходка решала, что нарушение при всей своей серьёзности всё же не заслуживает смертного приговора, тогда виновного просто лишали раз и навсегда «воровского» звания. Эта процедура называлась — «дать по ушам». Тот, кто «получил по ушам», вторично уже встать в ряды «законников» не мог. Он становился вечным «фраером», или «порченым». Называли таких «порчак», «порчук», «порчушка» (кстати, в «воровской» среде это слово означало серьёзное оскорбление).
Наконец, третий вид наказания — «спросить, как с гада». «Гадами» называли и называют в «блатной» среде «воров», не просто нарушивших «закон» и даже противопоставивших себя «братве», но прежде всего тех, кто пошёл на сотрудничество с правоохранительными органами, с «ментами». Одним из высших оскорблений в «уркаганской» среде поэтому являлось выражение «гадский папа» — то есть предводитель «гадов» (сейчас оно приобрело несколько иронический оттенок).
«Гадскому» наказанию подвергались, конечно, не только «стукачи» и «наседки», но и вообще предатели «воровской идеи» и «понятий». Смертью наказывалось чаще всего и применение физической силы одним «вором» по отношению к другому без решения «правилки». Причём проштрафившийся «вор» должен был умереть от ножа, «гада» же либо душили (что предпочтительно), либо убивали из огнестрельного оружия.
Напоминаем: все три вида наказания существуют по сей день.
Помимо ритулов приёма в «воры» и наказания нарушителей, в «законе» был предусмотрен и добровольный отказ «вора» от своей «короны».
Да, «честняк» мог по своей воле выйти из «воровской» касты. Но здесь существовала немаловажная деталь: в этом случае «вор» обязан был полностью отказаться от преступной деятельности! То есть нельзя было по своему желанию перейти, скажем, из «цветной масти» (как называли себя «истинные воры») в «полуцвет» (то есть подручных «законников»). Отходишь от «блатной» жизни — отходи насовсем! Причём «отошедшему», «прошляку» (как называют подобных бывших «воров») назад, в уголовный мир, дорога уже была закрыта. Если он после ухода в честную жизнь вдруг снова на чём-то «подзасекался» и попадал в места лишения свободы, здесь он рассматривался на правах «мужика», и спрашивали с него как с «мужика», не принимая во внимание его былые «заслуги».
Что касается самой процедуры выхода из «воровской масти», она достаточно либеральна и демократична. «Отойти» имеет право любой «вор» и в любое время. Однако решение это должна утвердить «воровская сходка». «Вор» предстаёт перед своими «братьями» и объясняет причины, побудившие его прекратить преступную деятельность. (Чаще ссылаются на усталость, на желание спокойно дожить остаток жизни). После этого «сходняк» утверждает решение. Или не утверждает его, объясняя причины. Обычная причина: «вор» что-либо должен «обществу», поэтому сначала он обязан выполнить требуемое условие, а потом — спокойно «отойти». Могут выдвигаться и возражения иного рода: например, уходящий «вор» бросает своих подельников в трудный момент, когда так важно единство «законников» и каждый достойный человек на счету. И тому подобное. Обсуждение ведётся уже без присутствия «вора», лишь потом его приглашают, чтобы объявить результат.