Великие химики. Том 2
Шрифт:
По этому вопросу я хочу внести серьезные поправки, — прервал его Анри Сент-Клер Девилль. Девилль, как и Бертло, был не согласен с точкой зрения Канниццаро и являлся одним из самых убежденных его противников. — Каким образом объясняет профессор Канниццаро тот факт, — продолжал Девилль, — что при различных температурах получаются разные значения молекулярного веса? Вот, например, для хлорида алюминия при 500°С молекулярный вес близок к 250, а при 1000°С — около 130. Ведь молекула неизменна? Или это лишь голословные заключения, не имеющие ничего общего с действительным состоянием вещества?
— Молекулярные веса являются лишь фиктивными величинами, — добавил Бертло. — Они не имеют никакого отношения к химическим процессам.
— Вы неправы, профессор Бертло, — пылко возразил Канииццаро. — Наоборот, при такой высокой температуре молекула может измениться, распасться на более простые частицы. Опыты
Спор принимал все более резкий характер, атмосфера накалялась. Каждый высказывал свое мнение, но чувствовалось, что большинство ученых разделяют идеи Канниццаро.
— Утверждения Канниццаро основываются на рациональном принципе, в котором нет места для предположений или допущений, как это делал в свое время Берцелиус, — спокойно начал Дмитрий Иванович Менделеев. — Корректировка атомных весов, которую предлагает Канниццаро, убедительна, и ее надо принять. Я полностью разделяю его взгляды.
С воодушевлением воспринял идеи Канниццаро и Лотар Мейер:
— Будто пелена спала с глаз: таким отчетливым и ясным представляется ранее непонятное.
Несмотря на такой поворот событий, Бертло упорно оставался при своих убеждениях. Немало было и колеблющихся. Дюма внимательно следил за ходом дискуссии, и именно ему удалось сгладить противоречия своей блестящей заключительной речью.
Конгресс в Карлсруэ [12] положил начало новой химии, которая постепенно подходила к изучению атомов и молекул. Большая заслуга в этом принадлежала Станислао Канниццаро. После конгресса его имя стало очень популярным среди ученых всего мира. О генуэзском профессоре с уважением отзывались в научных институтах, многие исследователи тут же взялись за проверку значений атомных весов, применяя методы, предложенные Канниццаро. Сам ученый тоже занялся определением атомных весов некоторых элементов. За его исследованиями внимательно следили ученые многих институтов Италии. В 1861 г. он получил приглашение от руководства университетов в Неаполе и Пизе занять место профессора химии. Но Канниццаро не хотел расставаться со своей лабораторией в Генуе.
12
Подробное описание Международного конгресса химиков в Карлсруэ в 1860 г. см.: Менделеев Д. И. Сочинения. Т. 15. — Л. — М.: Изд-во АН СССР, 1949; Быков Г. В., Крицман В. А., ук. соч., с. 119–133; Быков Г. В., Август Кекуле: Очерк жизни и деятельности. — М.: Наука, 1964, гл. 8; Фигуровский Н. А. Дмитрий Иванович Менделеев. 1834–1907. — 2-е изд., испр., доп. — М.: Наука, 1983, с. 40–47.
Летом он поехал в Палермо. Желание повидать мать, сестер, которых, он не видел 13 лет, родной город влекло его в Сицилию. Теперь, когда Гарибальди завоевал всю Южную Италию и Неаполитанское королевство присоединилось к Сардинскому, возвращение в Палермо для Канниццаро не представляло опасности. Старые друзья радостно встретили его, они вспоминали о совместной героической борьбе на баррикадах. Обаяние родных мест было велико, и Канниццаро принял предложение стать профессором неорганической и органической химии в университете Палермо. Одновременно он должен был заведовать химической лабораторией. Последняя мало изменилась с его студенческих лет. Канниццаро тут же взялся за ее переоборудование. Здесь он продолжил свою работу — определение атомных весов элементов. Ученый вплотную занялся органической химией. Его сотрудники по лаборатории и ассистенты работали, заражаясь его энтузиазмом. Бывало, что опыт не удавался или кто-нибудь допускал ошибку, но Канниццаро всегда умел найти такие слова, что разочарование и досада сменялись желанием работать и работать. В лаборатории всегда царила спокойная творческая атмосфера.
Особое внимание Канниццаро уделял подготовке к лекциям. Он любил рассматривать химические проблемы в процессе их развития. Канниццаро раскрывал перед аудиторией историю того, как постепенно, шаг за шагом, химия все глубже проникала в суть превращений веществ и достигла современных успехов. Он читал лекции очень живо, приводил интересные примеры, делал неожиданные сравнения. Громко стуча мелом, профессор выводил на доске новые формулы, задавал аудитории вопросы и тут же сам отвечал на них. Его лекции походили на бурный поток идей, теорий, предположений, рождавшихся на глазах у студентов. Иногда, закончив лекцию, ученый подолгу сидел неподвижно, весь во власти мыслей и идей, и в этот момент для него аудитории не существовало.
Слава о великолепном ораторе и экспериментаторе привлекала в его лабораторию многих молодых итальянцев и иностранцев, жаждущих знаний. Палермо стал самым крупным химическим научным центром Италии, особенно после смерти Рафаэле Пириа в 1865 году. За этот период Канниццаро, провел исследование большого числа органических соединений, содержащих группу — ОН, которая, по его предложению, былш названа гидроксильной. С тех пор этот термин стал общепринятым.
Наступил знаменательный для страны 1871 год. После десятилетней борьбы под натиском гарибальдийцев австрийцы, покинули свои последние владения в Италии. Пало и Венецианское королевство. Произошло воссоединение Италии.
В том же году Канниццаро получил приглашение правительства возглавить кафедру химии в столице молодого государства — Риме. Он немедля отправился в новую столицу, где взялся за организацию лаборатории с присущими ему энергией: и энтузиазмом. За несколько месяцев монастырь Сан-Лореицо: в римском квартале Панисперна преобразился. Вместо призрачных теней монахинь, вместо колокольного звона — шумная толпа студентов, их молодые голоса. Отныне каждый, кто перешагивал порог этого здания, становился служителем науки. Институт в Сан-Лоренцо стал первым итальянским химическим институтом. Здесь Канниццаро продолжил свои исследования по органической химии. Несмотря на общественные и политические обязанности (будучи сенатором, он заседал в парламенте), известный ученый не прерывал научную работу. В Риме Канниццаро закончил начатые в Палермо исследования монобензилкарбамида, но самые значительные результаты были получены им при изучении лекарственных веществ цитварной полыни. Это растение можно было найти во всех крупных аптеках, поскольку из него изготавливали самое эффективное лекарство' против круглых гельминтов [13] . Канниццаро пытался выделить лекарственное вещество в чистом виде, чтобы изучить его свойства и установить состав. Вся лаборатория была пропитана своеобразным запахом растения, напоминающим запах камфоры. Канниццаро подвергал желтовато-зеленые веточки полыни; многократной обработке различными органическими растворителями. Полученный раствор содержал сложную смесь органических веществ. В результате продолжительной и кропотливой: работы ученому удалось выделить вещество, образующее бесцветные, плохо растворимые в воде кристаллы. Это вещество и придавало цитварной полыни лечебные свойства. Его назвали сантонином.
13
Гельминты — паразитические низшие черви, возбудители серьезных глистных заболеваний человека и животных. — Прим. ред.
Ученому необходимо было установить еще и состав этого соединения, выявить его структуру. Несмотря на то что методы, которые он применял, сегодня выглядят примитивными и несовершенными, ему удалось показать, что сантонин принадлежит к группе сесквитерпенов [14] . Он установил и структурную формулу соединения. Более поздние исследования других Авторов подтвердили результаты Канниццаро и еще раз показали, что большие успехи в науке могут быть достигнуты и очень скромными средствами, если эти средства находятся в руках талантливого исследователя.
14
Сесквитерпены — большая группа органических соединений класса терпентов от С15Н25 до С15Н32. — Прим. ред.
Канниццаро был не только блестящим экспериментатором, он был гениальным теоретиком. Его идеи оказали решающее воздействие на развитие атомно-молекулярной теории в химии, а исследования в области органической химии способствовали разрешению и углублению ряда важнейших теоретических и практических вопросов. Канниццаро пользовался уважением не только на родине, его ценили ученые всего мира. Многие университеты удостоили его почетного звания доктора «гонорис кауза» [15] .
15
В 1862 г. Канниццаро был избран почетным членом Лондонского химического общества, в 1873 г. он прочитал Фарадеевскую речь и стал почетным членом Немецкого химического общества, в 1891 г. был удостоен медали Коплея.