Великие и ценные вещи
Шрифт:
Я покрутила соломинку в ледяной воде.
«Нормальные странные или странные Альбы?», - спросила Чарити.
«Жители Альбы странные, а Женевьева Доусон была откровенно грубой на улице.»
«Ладно, ты тратишь свой молочный коктейль на Женевьеву Доусон. Начинай говорить.»
Она пристально смотрела на меня.
Нельзя было злоупотреблять «Молочным коктейлем.» Это был один из тех моментов, когда только сестра могла заставить меня говорить.
И я заговорила.
Я начала с прихода Кэма, сделав паузу только тогда, когда Тилли принесла нам еду. Затем я продолжила.
Чарити
Она просто кивала время от времени, показывая палец, если кто-то подходил достаточно близко, чтобы послушать, и это придало мне смелости выплеснуть все наружу. Поцелуй. Смерть Салливана. Все это.
У нас было святое понимание, что мы - хранилище без замка. Секреты входили внутрь. Но ничто не выходило наружу. Нас невозможно было взломать. И когда одна из нас предлагала «Молочный коктейль», другая бросала все свои дела, не задавая вопросов.
Мы пили коктейли на веранде родительского дома в ту ночь, когда Чарити прошептала, что беременна.
«А потом он сказал: «Когда он умирал, на его губах было мамино имя, а я знал, что назвал бы твое», - закончила я.
Соломинка упала в ее коктейль, но ее рот сохранил прежнюю форму, пока она смотрела на меня.
«Скажи что-нибудь», - попросила я.
«Он серьезно это сказал? Не только все это, а именно последнее предложение?»
Я кивнула и сделала глоток своего коктейля с соленой карамелью.
«Как ты думаешь, что это значит? Я думаю, что он имел в виду, если бы он был на месте Салливана, так ведь?»
По крайней мере, именно это я повторяла себе чуть ли не каждый час с тех пор, как он бросил эту фразу. Остальную часть истории было тяжело слушать, но это не было тем шокирующим признанием, которое он пытался сделать. Я знала, что Кэм никогда не мог быть виновен в смерти Салливана.
Но теперь я знала, насколько виноватым он себя чувствует, и это сопровождалось осознанием того, что он использует это чувство вины, чтобы заморозить чувства ко мне, даже если я дам ему шанс.
«Думаю, он имел в виду именно это. Если бы умирал именно он, он бы назвал твое имя.»
Она обмякла на сиденье, словно я выбила из нее дух.
«Боже, я никогда даже не думала, что у Кэмдена Дэниелса есть хоть капля романтики.»
«Романтика? Просто это логично, так как, если бы он был Салливаном, то встречался бы со мной, и в этом есть смысл.»
Мои слова замедлились, и я снова выпила, но мой молочный коктейль уже не казался таким сладким на вкус с каждым следующим глотком.
«Подожди, что?
– спросила она, выпрямившись. Думаю, ты намеренно отказываешься меня понять.»
«Отказываюсь? Нет. То есть, наверное, какая-то часть меня всегда надеялась...» Я не могла произнести эти слова вслух.
«Что ты будешь с Кэмом?», - тихо спросила Чарити.
Я перевела взгляд на нее, но не смогла кивнуть. Не смогла сделать вдох. Не смогла ответить на этот вопрос, потому
Это было нормально - дружить с Кэмом. Нормально быть лучшими друзьями с Кэмом. Нормально смотреть с ним фильмы, ходить с ним в походы, читать с ним, тихо сидеть с ним, пока мы растем. Хорошо, когда он защищает меня, и когда я защищаю его. Нормально спать рядом с ним в ночь, когда умерла его мама, и держать его за руку во время похорон. Мы были детьми.
Может быть, было даже нормально поцеловать его. Я была, наверное, одной из немногих девушек в Альбе, которая не целовала его в подростковом возрасте.
Но вот представлять себе какое-либо будущее с ним точно нельзя.
Чарити наблюдала за мной, пока не вздохнула и не покачала головой.
«Вы двое - чертова шекспировская трагедия. Смотреть на это немного забавно, но невероятно больно.»
«Ты не помогаешь», - обвинила я.
«Я не знаю, что еще ты хочешь, чтобы я сказала, Уиллоу. Этот человек влюблен в тебя и всегда был влюблен. И нет, прежде чем ты откроешь свой глупый рот, я говорю не о Салливане. Я говорю о Кэмдене. И нет, он не просто относится к тебе как к маленькой девочке, выросшей по соседству. Я тоже росла по соседству с ним. Я тоже плавала и ходила в походы. Я ездила на том же школьном автобусе и ходила на те же вечеринки. Если ты не можешь принять то, что он тебе открыто сказал, то это лишь половина проблемы, и нам понадобится еще много молочного коктейля.»
Она подняла свой почти пустой стакан.
«Ты думаешь, он имел в виду, что, если бы умирал он сам, а его голова лежала на коленях Салливана, он бы позвал меня?», - прошептала я.
«Да.»
«Ты действительно думаешь, что Кэмден влюблен в меня?»
«Да.»
Я прижалась спиной к красному винилу кабинки.
«И как давно?»
«Вечность.»
Я насмешливо хмыкнула.
«Я поняла это в тот день, когда он принес тебя домой из шахты.»
«Мне было девять.»
«Как я и сказала. Вечность.»
«И ты только сейчас говоришь мне об этом?»
Не может быть. Или все-таки может?
«Только сейчас ты готова это услышать.»
Но это не так. Не совсем.
«Нет, он был жесток тем летом. То, что он говорил мне. То, как он со мной обращался... Это не было любовью.»
«Нет, это была уродливая вторая кузина любви - ревность.»
«Неужели это сестры Брэдли!»
Мы обе повернулись и увидели Гидеона Холла в центре с поднятыми руками, который шел к нам.
Все еще не оправившись от теории Чарити, я едва смогла улыбнуться.
«Гид», - ответила за нас Чарити.
«Подвинься.» Он сел рядом с Чарити и подтолкнул ее.
«Разве у тебя нет дел поважнее, чем донимать горожан?»
Она подвинулась, несмотря на то, что упрекала его.
«Здесь не средняя школа.»
«Слава Богу, а то Джули была бы в бешенстве, если бы я сидел здесь.»
Он усмехнулся.
«Как ты, Уиллоу?»
«Хорошо, Джи», - я посмотрела на дверь и ворвавшегося в нее мужчину. «Это...?»
«Папа», - согласилась Чарити и принялась за соломинку, когда он увидел нас и зашагал к нам.