Великие князья Владимирские и Владимиро-Московские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.

Экземплярский Андрей

Иван Данилович возвращался из Новгорода чрез Торжок; в это время Литва «на миру» воевала Новоторжскую волость: великий князь послал на Литовскую землю свои рати, которые сожгли литовские города: Осечен, Рясну и др. Прибыв в Москву, он пригласил к себе новгородского владыку Василия, посадника, тысяцкого и новгородских бояр «на честь», по выражению летописи, т. е. на угощение с целью, так сказать, отплатить за хороший прием, оказанный великому князю в Новгороде¹⁹⁶.

Но доброе согласие между великим князем и Новгородом вскоре было нарушено первым: в 1336 г. Калита отправился в Орду и, возвратившись оттуда, в 1337 г. послал рать, против крестного целования, на Двину за Волок, в Новгородскую область; целью похода было, конечно, обогащение, потому что казна Калиты должна была истощаться от частых поездок в Орду. Но поход был неудачен: московские ратные люди «посрамлени быша и ранени»¹⁹⁷.

Вскоре заботы и внимание великого князя должны были направиться в другую сторону, в сторону Твери. Александр Михайлович, обезоружив хана полной покорностью его воле, вышел из Орды в 1338 г., пожалованный его отчиной, Тверью. Он вызвал из Пскова жену и детей и вообще вступил в Твери в полные права хозяина, которые скромный и, как видно, миролюбивый

Константин и не думал отстаивать, тем более что он был младший брат¹⁹⁸. Теперь Калита хорошо видел, что ему не ужиться в мире с тверским князем. Еще в прошлом, 1337 г., когда Александр посылал к хану сына своего Федора, тверской и московский князья – как замечено в летописи – «не докончаша и мира не взяша»¹⁹⁹. В то же время начинаются отъезды тверских бояр в Москву, как думают наши историки, из-за местничества²⁰⁰. Притом среди удельных князей росло недовольство, и они, вероятно, склонялись на сторону тверского князя: Калита слишком бесцеремонно хозяйничал в уделах Суздальской земли, чтобы не возбудить в их владыках негодования против себя. Так, в Ростове распоряжался боярин Ивана Калиты Василий Кочева, вмешивался во внутренние дела Ростова, обирал жителей и т. и.²⁰¹ Князья других уделов были, вероятно, так же притесняемы: мы увидим, что даже зять Ивана, Василий Давидович Ярославский, был против великого князя и, кажется, на стороне Александра Тверского.

Вероятно, все вышеизложенные обстоятельства заставили Ивана Даниловича позаботиться о том, чтобы оградить себя и свое потомство от совместных неприязненных действий остальных князей, которые могли повредить его династическим интересам. По крайней мере, последующие действия Калиты указывают на это. В 1339 г. со старшими сыновьями, Семеном и Иваном, он отправился в Орду, послав в Новгород младшего сына Андрея. Летописи замечают, что Иван Данилович и дети его были в Орде в чести: конечно, Калита не жалел казны, чтобы расположить хана к себе и своим детям. Недаром по приезде из Орды он хочет пополнить казну, как увидим, за счет новгородцев. А что Калита хотел смирить своих недругов, на это указывает то обстоятельство, что Узбек тогда же позвал в Орду всех князей и сделал это «по его думе», т. е. по думе Калиты. В Орду позваны были: Александр Тверской, который поехал не сразу, а послал сначала сына Федора, который узнал там, что Узбек гневается на его отца, затем – Василий Давыдович Ярославский, внук Федора Ростиславича Черного, зять Калиты. Странным кажется, что Калита, думой которого позваны князья в Орду, посылал 500 человек перехватить в пути Василия, что ему не удалось, и Василий благополучно достиг Орды.

Впрочем, интересы князей так мелко и запутанно переплетались, а летописные сведения так скудны и скупы на объяснения причин и поводов к княжеским столкновениям, что мы не вправе делать умозаключения о противоречивых действиях и скорее должны предположить, что он, т. е. Иван Данилович, имел какие-нибудь серьезные причины задержать зятя до прибытия в Орду, хотя он и был позван туда его же думой: эти причины могли возникнуть уже по возвращении Калиты из Орды²⁰².

По прибытии Ивана Даниловича из Орды новгородцы прислали к нему выход с послами; но Калита чрез тех же послов потребовал от новгородцев еще «запроса царева, чего у него царь запрошал». Новгородцы на это отвечали, что «того не бывало от начала миру»²⁰³.

Между тем Калита следил за тем, что делается в Орде. Вероятно опасаясь, как бы с прибытием туда Александра Тверского и других князей ханский гнев не сменился на милость, он осенью 1339 г. отправил туда сыновей: Семена, Ивана и Андрея. Но 22 октября того же года Александр и Федор были убиты в Орде. В Твери оставались Константин и Василий. Константин и прежде, когда был великим князем Тверским, ходил, так сказать, на поводу у Калиты; тем более теперь, после успешной поездки великого князя в Орду, где по его проискам убит был брат Константина, последний не мог противиться московскому князю, о княжении которого летописец замечает: «наста насилование много, сиречь княжение великое Московское досталось князю великому Ивану Даниловичу». По смерти Александра и Тверь испытала насилие со стороны Калиты: он приказал снять колокол с главного тверского храма Святого Спаса и отправить его в Москву. Это могло иметь символическое значение верховенства московского князя над тверским²⁰⁴.

После трагической кончины Александра дети Ивана Даниловича отпущены были из Орды «с любовию». Успокоенный с этой стороны, великий князь начал энергичнее действовать по отношению к Новгороду, откуда вывел своих наместников. К счастью новгородцев, Калита вскоре опять был отвлечен в сторону Орды: в 1340 г. неизвестно, по собственному ли почину или по требованию хана, он отправился в Орду. В это время хан посылал рать с Товлубием на князя Смоленского. В походе участвовали: князь Константин Васильевич Суздальский, Иван Коротопол и другие князья; по приказу хана и Калита также должен был отправить на Смоленск свою рать²⁰⁵.

В следующем, 1341 г. 31 марта Иван Данилович скончался, приняв иночество и схиму, и погребен в основанной им же (в 1333 г.) церкви Святого Архангела Михаила²⁰⁶.

Иван Данилович был женат дважды: а) на Елене, дочери неизвестного отца, и от брака с ней имел детей: Семена, Даниила, Ивана, Андрея (боровского) и дочерей – Феотинию, Марию, Евдокию и Феодосию; б) на Ульяне, также дочери неизвестного отца; от этого брака, уже по смерти Калиты, родилась дочь²⁰⁷.

Семен Иванович Гордый

Род. в 1316 г. – ум. в 1353 г

После Ивана Даниловича из его сыновей в живых осталось трое: Семен, Иван и Андрей, отец известного впоследствии сподвижника Донского, Владимира Храброго; второй сын Калиты, Даниил, упомянутый только в летописной родословной²⁰⁸, умер, вероятно, в младенчестве.

Иван Данилович еще задолго до смерти сделал духовное завещание. В этом завещании он распределяет свое движимое и недвижимое имущество между наличными сыновьями и супругой; но так как потом он приобрел несколько волостей посредством купли, явилась необходимость составить новое завещание, в которое вошли бы и новые приобретения. В обеих грамотах одинаково замечено, что они составлены перед отъездом его в Орду. «Се язь грешный худый раб Божий Иван, – говорится в грамотах, – пишу душевную грамоту, ида в Орду, никим не нужен, целым своим умом, в своем здоровья» (так непрочны были не только положение, но и жизнь какого бы то ни было князя!); обе грамоты писаны в одном и том же 1328 г.²⁰⁹ По этому завещанию Калита дает старшему сыну Семену 26 городов и селений, в том числе Можайск и Коломну – приобретение его брата, Юрия Даниловича; Ивану – 23 города и селения, в том числе – главные – Звенигород и Рузу; младшему, Андрею, – 21 город и селение, и в числе их самый важный Серпухов; жене своей с остальными детьми – 26 селений, из которых впоследствии сделался известным Радонеж. На первый взгляд может показаться странным, что старшему сыну, Семену, как предполагаемому великому князю в будущем, дано сравнительно мало городов и сел. Но следует иметь в виду, что, во-первых, Семену даны города более значительные, как Можайск, бывший особым княжеством, и Коломна; а во-вторых, хотя претендентами на великокняжеский стол в случае смерти Ивана Даниловича и могли явиться князья Тверской и Суздальский, – но Калита, как видно, надеялся, что великокняжеский титул за ним упрочен, что он перейдет к его старшему сыну, а вместе с тем к нему перейдут Владимир и Переяславль. Что касается Москвы, то она, по завещанию, отдается не кому-то одному из сыновей, а всем троим: «Приказываю сыном отчину свою Москву», – только и сказано об этой последней в завещании. Что же это значит? Какую цель преследовал Калита, завещая Москву всем детям, а не кому-то одному из них? Нам кажется, что у Ивана Калиты была определенная цель и мысль об упрочении за своим потомством великокняжеского титула и за Москвой – значения первопрестольного города: первого он мог достичь, только когда его дети – при известных личных качествах – будут в состоянии удовлетворять алчным требованиям Орды, т. е. когда будут располагать богатой казной; второго же он достигал при выполнении его детьми первой части программы. Значит, Калите нужно было оставить материальную базу наследникам, и вот он делит свое достояние почти поровну, ибо мог сомневаться в том, что тому, а не другому сыну достанется великокняжеский стол. В то же время он отдает детям Москву в общее владение и таким образом еще вернее достигает второй цели: кто ни будет из детей великим князем, все-таки он будет Московским, потому что привязан к Москве той частью наследства, которая предоставлена ему по завещанию²¹⁰. Так или иначе думал Калита, но великая идея централизации и собрания Руси воедино жила в его потомстве, и этим потомством осуществлена.

По смерти Калиты все русские князья, как то: Василий Давидович Ярославский, Константин Михайлович Тверской, Константин Васильевич Суздальский и др., поспешили в Орду; отправился туда и Семен Иванович с братьями. Хан объявил последнего великим князем, а все остальные русские князья «под руце его даны»²¹¹.

Возвратившись из Орды, Семен Иванович торжественно сел 1 октября на великокняжеский стол во Владимире. В том же году (1341) братья «целовали крест у отчя гроба». По этому крестному целованию они обязываются быть заодно, младшие старшего – чтить вместо отца, иметь общих друзей и врагов; старшему без младших, а последним без старшего ни с кем не доканчивать дела; младшие братья, между прочим, выговаривали следующее обязательство от старшего: «А кто иметь нас сваживати… неправа ны учинити, а нелюбья не держати, а виноватого казнити по исправе»; младшие братья уступают Семену на старейший путь полтамги, конюший путь, ловчий путь и пр., между тем как сами берут полтамги на двоих; уступают также на тот же путь несколько сел; обязывают старшего брата заботиться об их женах и детях в случае их смерти; великий князь оставляет за собой волости, которыми его благословила тетка, княгиня Анна; боярам и слугам договаривающихся предоставляется свобода перехода от одного князя к другому; младшие братья, наконец, принимают обязательство не принимать к себе боярина Алексея Петровича (тысяцкого), который «вшол в кромолу к великому князю»; мы увидим, что этот Алексей Петрович при преемнике Семена Ивановича неизвестно кем был убит.

Мы видели, что Иван Данилович в 1340 г. рассорился с Новгородом и не успел смирить его из-за поездки в Орду. В то время как Семен Иванович после смерти отца был также в Орде, новгородские «молодци», как выражется летопись, ходили на Устюжну и пожгли ее, а потом повоевали Белозерскую область – приобретение Ивана Калиты. По возвращении из Орды Семен послал в Торжок собирать дань. Бояре, по выражению летописи, «начата силно деяти», почему новоторжцы просили новгородцев заступиться за них. Новгородцы пришли, перехватали московских наместников с семьями и посадили в заключение. Из Новгорода, еще прежде последнего события в Торжке, послан был в Москву Кузьма Твердиславич сказать великому князю: «еще, господине, на столе в Новегороде не сел еси у нас, а уже бояре твои силно деют» (насильственно). Новгородские бояре, находившиеся в Торжке, конечно, ожидали мести со стороны великого князя и потому послали в Новгород за помощью; но там не захотела удовлетворить эту просьбу чернь. Новоторжская чернь, не видя из Новгорода помощи, восстала на бояр, кричала, зачем они призвали новгородцев, зачем перехватали княжеских наместников. «Нам в том погибнуть», – заключила она. Вооружившись чем попало, черные люди бросились на боярские дворы, освободили московских наместников, а новгородцев выпроводили из города. Новоторжские бояре бежали в Новгород «только душею кто успел» (без пожитков); дворы их были разграблены, села опустошены, а одного, Семена Внучка, даже убили на вече. Семен Иванович собрал подручных князей: двух Константинов, Суздальского и Ростовского, Василия Ярославского и др., и зимой пошел к Торжку. С князьями был и митрополит Феогност, может быть, на случай необходимости пустить в дело меч духовный, если железный оказался бы не действенным. Как видно, великий князь твердо решил держаться известной политики и достигать намеченных целей во что бы то ни стало: по летописям не заметно даже, чтобы князья, участвовавшие в походе на Торжок, выказали хоть малейшее нежелание исполнить его требование; есть даже известие (у Татищева), что, готовясь в поход и призвав для этого помянутых князей, Семен Иванович держал к ним речь, в которой в особенности упирал на то, что благоденствие Руси всегда стояло в зависимости от послушания князей старшему князю. Объединенные князья пришли в Торжок, откуда намеревались идти к Новгороду. Новгородцы хотя и приготовились к обороне, но сначала попробовали уладить дело миром: они отправили послов к великому князю и митрополиту. Мир состоялся: договорились по старым грамотам; кроме того, новгородцы дали великому князю черный бор со всей Новгородской земли и 1000 рублей с Торжка. После этого великий князь послал в Новгород наместников²¹².