Великие князья Владимирские и Владимиро-Московские. Великие и удельные князья Северной Руси в татарский период с 1238 по 1505 г.

Экземплярский Андрей

Вскоре после того, как Иван Иванович отправился в Орду, рязанцы в Петровки (22 июня 1353 г.) с юным князем своим, впоследствии знаменитым Олегом Ивановичем, внезапно захватили город Лопасну; московского наместника, князя Михаила Александровича, захватили в плен и держали в жестоком заключении, пока он не был выкуплен. По возвращении из Орды Иван Иванович не хотел вступаться за упомянутый городок, относящийся к уделу его малолетнего племянника, князя Владимира Андреевича Серпуховского, которого он вознаградил, дав ему нечто из рязанских же мест, ранее приобретенных²²⁸.

Что касается суздальских князей, то с Константином Васильевичем Иван Иванович примирился за год до его смерти, т. е. в 1355 г.; года через два он виделся в Переяславле с его сыном, Андреем Константиновичем, за которым хан утвердил Суздаль, Городец и Нижний

Новгород; одарил его многими дарами и, «честь велику сотворив», отпустил с миром²²⁹. К тому же почти времени относится одно загадочное явление, бывшее в Москве. 3 февраля 1357 г. пред утренями на площади нашли убитым московского тысяцкого, Алексея Петровича. Никто не мог объяснить причины этого загадочного убийства. Некоторые, впрочем, говорили, что на него бояре собирали тайный совет, строили козни. Последняя догадка стоустой молвы весьма правдоподобна: как тысяцкий, он мог иметь громадное влияние на граждан в качестве их представителя; в то же время он – боярин и, следовательно, лицо, близкое к великокняжескому двору. Такой человек мог иметь врагов, и по преимуществу среди бояр. Недаром в ту же зиму некоторые «больший бояре» с женами и детьми уехали в Рязань. Впрочем, через год Иван Иванович (обстоятельство, бросающее в этой истории тень на самого великого князя) зазвал из Рязани к себе двоих из отъехавших бояр: Михаила и зятя его, Василья Васильевича²³⁰.

Так слабо было правительство при великом князе, слабом и телом и духом! Не только в соседних княжествах (Муром, Тверь) происходили междоусобицы, споры и распри, но и в самой Москве совершались такие злодеяния, как убийство тысяцкого. А между тем князь с твердым характером и энергичный именно в это время мог много хорошего сделать для Руси в ее отношениях, например, с Ордой.

В описываемое время в Орде происходили кровавые события. В 1357 г. там был митрополит Алексий и исцелил ханшу Тайдулу. Но он скоро ушел из Орды, потому что там началась, по выражению летописей, «замятия». Добрый – как называют летописи хана – Чанибек был убит сыном Бердибеком; для достижения своей цели злодей убил еще 12 братьев по совету князя-темника, «окаянного» Товлубия. Вслед за этим на Русь отправлен был посол Иткара «по запрос ко всем князем русским»; за ним явился другой посол, Кошак, «и велика бысть истома князем русским»²³¹.

Впрочем, великий князь Московский представлялся силой уже не как лицо с тем или другим характером и умом, а как нечто отвлеченное, именно: как великий князь Московский, какое лицо ни носило бы этот титул. Так, к этому слабому и бесхарактерному Ивану Ивановичу, но все-таки великому князю Московскому, в том же 1357 г. обращаются, как к третейскому судье, тверские князья, дядя и племянник: Василий Михайлович Кашинский, занимавший Тверской великокняжеский стол, и Всеволод Александрович Холмский, претендовавший на тот же стол. Всеволод приехал во Владимир и обратился к митрополиту Алексию с жалобами на дядю. Василий узнал об этом и также обратился к митрополиту, а потом «по митрополичью слову» – к великому князю, с которым вошел в мир и любовь. Однако дела между дядей и племянником не уладились²³²: они поехали на суд к новому хану, к которому отправились и другие князья, а также Иван Иванович. Всеволод хотел отправиться в Орду через Переяславль, но переяславские наместники великого князя не пропустили его, конечно, потому, что Иван Иванович держал сторону Василия, с которым недавно помирился. Что Иван Иванович держал сторону Василия, это, между прочим, видно из того, что войска московские (можайская рать) вместе с тверскими в следующем 1358 г. ходили отнимать у литовцев Ржеву, что и исполнили, хотя вскоре литовцы опять взяли ее²³³.

За год до смерти Ивана Ивановича (1358) в Рязань пришел татарский царевич Мамат-Хожа и послал в Москву объявить великому князю, что требуется провести точные и определенные границы между Московской и Рязанской землями («посла царевич… о разъезде земли Рязанские пределы, и межи утвердити нерушимы и непретворимы»). Но Иван Иванович не пустил царевича в свою отчину²³⁴.

В следующем, 1359 г. 13 ноября «благоверный и христолюбивый, и кроткий и тихий и милостивый» Иван Иванович скончался, по обычаю тогдашних князей, в схиме и погребен в Архангельском соборе в Москве²³⁵.

Иван Иванович был женат дважды: а) на княжне Федосье, дочери Димитрия Романовича Брянского, которая через год или год с небольшом умерла; б) на Александре, известной нам только по имени. Дети у Ивана Ивановича были только от второго брака, а именно: Димитрий (Донской) и Иван и неизвестная по имени дочь, выданная в 1356 г. за Гедиминова внука, Димитрия Кориадовича²³⁶. У великого князя Ивана II Ивановича была еще дочь Марья, бывшая в замужестве за князем Димитрием Михайловичем Боброком-Волынским, одним из героев Куликовской битвы.

Димитрий Константинович Суздальский

Род. в 1323 г. (?) – ум. в 1383 г

Димитрий Константинович занял великокняжеский стол «не по отчине и не по дедине» в 1360 г. и княжил по 1362 г. В 1363 г. он несколько дней также продержался во Владимире, откуда был выгнан боярами Димитрия Ивановича в Суздаль. Подробные сведения о нем см. в разделе о князьях суздальско-нижегородских в т. II.

Димитрий Иванович Донской

Род. в 1350 г. – ум. в 1389 г

После Ивана Ивановича остались два сына, Димитрий и Иван – оба малолетки, – и племянник, сын Андрея Ивановича, Владимир (впоследстии Храбрый), также малолетний. По духовному завещанию Ивана Ивановича Москва, отчина его, назначена Димитрию и Ивану, а треть доходов с нее – их двоюродному брату, Владимиру; раздел же волостей произведен по старшинству: Димитрию даны Можайск и Коломна с селами, Ивану – Звенигород и Руза, Владимиру – удел его отца, жене Александре – некоторые Коломенские волости, село Семицкое в Москве и с двух сыновних жеребьев из московской тамги одна треть. Села и все недвижимое имущество после Александры идут Димитрию и Ивану, – после Ульяны, второй жены Ивана Калиты, – Димитрию, Ивану и Владимиру; после вдовы Семена, Марии, – одному Димитрию²³⁷. Иван Иванович вскоре (1364 г.) умер, и его надел перешел в руки Димитрия Ивановича.

В 1359 г. умер Бердибек, и ханом сделался его родственник Кулпа, который чрез 5 месяцев по воцарении был убит Наврусом. Русские князья явились к новому хану, который дал великое княжение младшему из суздальских князей, Димитрию Константиновичу, «не по отчине, не по дедине», замечает летописец. Это замечание весьма знаменательно: мы заключаем по нему, что в тогдашнем обществе в это время уже укоренилось понятие о том, что великокняжеский стол есть исключительное достояние московских князей… 22 июня 1360 г. Димитрий Константинович прибыл во Владимир. Между тем в Орде начались убийства ханов: один хан убивал другого, чтобы, заняв престол, подвергнуться такой же насильственной смерти; началась, по характерному выражению летописи, «замятия». Димитрий Иванович был также в Орде, но выехал оттуда еще до замятии, в 1361 г.²³⁸

Юный Димитрий или, лучше сказать, его советники и руководители – митрополит и бояре – не думали уступать суздальскому князю. Димитрий Иванович предъявил права на великокняжеский титул и звал суздальского князя на суд хана. Ханов теперь было два: в Орде – Мурат, и на правой стороне Волги – Авдул, креатура Мамая. В 1362 г. киличеи обоих соперников отправились в Орду. Мурат признал великокняжеский титул за князем Московским «по отчине и по дедине»²³⁹. Но Димитрий Константинович не хотел уступать московскому князю: он сел в Переяславле. Тогда московские бояре, взяв с собой троих юных князей, т. е. Димитрия, Ивана и Владимира, пошли ратью к Переяславлю. Димитрий Константинович бежал сначала во Владимир, а потом в Суздаль. Московский князь вошел во Владимир и сел на столе отца и деда. Пробыв здесь три недели, он распустил войско и отправился в Москву. К этому, кажется, времени следует отнести его договорную грамоту с двоюродным братом, Владимиром: конечно, бояре позаботились, для устранения в будущем каких-либо недоразумений, определить взаимоотношения братьев. По этой грамоте, Димитрий Иванович должен быть Владимиру вместо отца, а Владимир – держать под братом его великое княжение честно и грозно, хотеть ему во всем добра, не искать удела Семена Ивановича, которым благословил его отец. Кроме того, братья целовали крест на том, чтобы иметь общих друзей и врагов, без обоюдного согласия ни с кем не договариваться и не вмешиваться одному в управление уделом другого. Далее, Владимир обязан давать ордынскую тягость и протор со своего удела по старым сверткам. В случае войны все бояре Владимира, где бы кто ни жил, должны быть под стягом своего князя.