Великие мужчины XX века
Шрифт:
На первое свидание Эрнест пригласил ее на футбольный матч. Накануне Хедли подвернула ногу, и туфля никак не налезала на распухшую ступню. Тогда она надела на ногу красную домашнюю тапочку – и в таком виде гордо вышагивала под руку с Эрнестом. Такая непосредственность и пренебрежение условностями покорили Хемингуэя. К тому же она очень ценила его рассказы и даже подарила ему пишущую машинку. Растроганный Эрнест сделал ей предложение: пара обвенчалась 3 сентября 1921 года в методистской церкви в местечке Хортон-Бей на Валлунлейк – любимом мичиганском месте отдыха Хемингуэя, подальше от формальностей Оук-Парка. После церемонии Эрнест на весельной лодке переправил Хедли, которую он стал называть Хэш, через озеро к Windemere, где молодожены провели медовый месяц.
Грейс надеялась, что теперь-то Эрнест возьмется за ум, но он хотел уехать как можно дальше от Оук-Парка. И тут редактор Toronto Dayly Star предложил ему должность разъездного корреспондента в Европе: редакция оплачивала бензин и гонорары, а остальное – за свой счет. Эрнест с радостью согласился, и 8 декабря 1921 года чета Хемингуэй отплыла в Европу. Жить они планировали на гонорары и деньги, которые Хэш достались от матери.
Свадьба Эрнеста и Хедли Ричардсон, 1921 г. Молодые в окружении родных жениха.
В Париже Хемингуэев поразила дешевизна и неописуемая легкость бытия, привлекавшая сюда писателей и художников со всего света. Шервуд Андерсон дал Эрнесту рекомендательные письма к живущим в Париже Эзре Паунду и Гертруде Стайн. Те весьма благосклонно отнеслись к молодому журналисту, введя его в круг парижской богемы, полноправными членами которой тогда были Пикассо и Матисс, владелица культового книжного магазина «Шекспир и Кo» Сильвия Бич и ирландский романист Джеймс Джойс, которого она со временем опубликует, писатель Макс Истмен и Френсис Скотт Фицджеральд со своей взбалмошной супругой Зельдой. Все они стали его друзьями, а Паунд и Стайн еще и литературными учителями, которых Хемингуэй чтил долгие годы, – впрочем, с Гертрудой, слишком упорно навязывающей свое мнение, он со временем рассорился.
В Париже Хемингуэй полностью отдался литературе, не забывая, впрочем, о рыбалке, охоте и горных лыжах, ради которых не ленился проезжать полконтинента. В 1922 году он был на Ближнем Востоке во время греко-турецкого конфликта, наблюдая за сожжением Смирны, присутствовал на Генуэзской и Лозаннской конференциях, и обо всем писал в газету. Также в Торонто отправлялись путевые заметки, рассказы о жизни американцев в Европе, статьи о ловле рыбы в Испании и спортивных состязаниях в Италии. Денег такие заметки приносили немного, но на жизнь хватало. Они с Хэш были счастливы: французская писательница Колетт даже заметила как-то: «Они умрут в один день! Нет, ну вы поглядите только, как они патриархально, по-детски, невозможно счастливы!» Поначалу все так и было: завтраки в парижских кафе и идиллические каникулы на Ривьере, лыжи в Швейцарии и ночи любви под звездами в Испании. Однако все было далеко не так просто: Хемингуэй всегда был человеком тяжелым в общении, а когда писал, бывал просто невыносим, и жену или игнорировал, или срывал на ней свое напряжение. Впрочем, она готова была стерпеть и не такое. А однажды, когда она ехала к мужу в Лозанну, на вокзале у нее украли чемодан, в котором были все рукописи Хемингуэя, – и он готов был обвинить ее в умысле и даже попытке разрушить его карьеру. Впрочем, нет худа без добра: Хемингуэй давно чувствовал, что в его стиле, слишком явно замешанном на газетных приемах, пора что-то менять, и воспринял потерю рукописей как повод начать все с чистого листа.
В начале 1923 года выяснилось, что Хэш беременна; Хемингуэй был в ужасе – он говорил Стайн, что не готов стать отцом, что ребенок осложнит его и без того нелегкую жизнь… Но вскоре смирился и с энтузиазмом возил беременную супругу на боксерские матчи, бой быков и на горнолыжные курорты: так у Хэш, по его мнению, родится настоящий мужчина. В то же время он – тиражом 300 экземпляров – за свой счет выпустил свою первую книгу с незатейливым названием «Три рассказа и десять стихотворений». Гордый сыном Доктор Эд заказал шесть экземпляров – однако, едва открыв, выслал обратно с гневным письмом: «Мне казалось, что всем своим воспитанием я давал тебе понять, что порядочные люди нигде не обсуждают свои венерические болезни, кроме как в кабинете врача. Видимо, я заблуждался, и заблуждался жестоко…». Гнев отца был вызван не только упоминанием неприличных болезней, но и непристойными словами, которые его сын позволял употреблять своим героям, и тем откровением и внешним спокойствием, с которыми Эрнест говорил о немыслимых в Оук-Парке вещах: войне, плотской любви, страданиях и человеческой жестокости. Больше Эрнест о своих литературных успехах домой не писал, да и вообще надолго прекратил с родителями всякое общение.
Осенью 1923 года Хемингуэи вернулись в Торонто, где 10 октября родился их первый сын Джон Хэдли Никанор – последнее имя ему дали в честь известного тореадора. В то же время разгорелся конфликт с редакцией Toronto Star, статьи Хемингуэя были для них чересчур либеральными. Уволившись из газеты, Хемингуэй с семьей возвращается в Европу, твердо решив посвятить себя писательскому делу.
Эрнест, Хедли и их сын Джон Хедли, которого отец называл Бемби. Париж, 1926 г.
Принципом Хемингуэя стало: «главное – сочинить одно предложение правды, а дальше само пойдет». В рассказах того периода он вспоминает войну и свою первую любовь, события на Ближнем Востоке и бой быков, детские впечатления от Мичигана и услышанные от знакомых истории простых людей. Он стремится быть наблюдателем, а не оценщиком, не упустить ни одной мелочи, и в то же время не давить на читателя своей точкой зрения. «Даже если вы убиты горем, стоя у постели умирающего отца, вы должны замечать все, до последней мелочи, пусть даже это причиняет вам страдания», – говорил Хемингуэй. Так рождался его стиль – экономный и сдержанный, и знаменитый хемингуэевский принцип «айсберга», когда за немногими сказанными словами скрываются подводные горы переживаний и происшествий. В 1924 году он выпустил свою вторую книгу «В наше время» – сборник коротких рассказов, больше похожих на стихотворения в прозе. Изданный тиражом всего в 170 экземпляров, сборник, тем не менее, был отмечен критикой, а через год в расширенной редакции был даже переиздан в США.
Меж тем жизнь в Париже была все тяжелее. Хэш и Эрнест питались лишь луковым супом и дешевым вином, разведенным до бледности водой. Эрнест вспоминал, что он нередко врал жене, что приглашен на обед, а сам уходил гулять по городу, чтобы его жене и сыну досталось больше еды. Он пристрастился работать в кафе: «Я заказывал кофе с бриошами за один франк и работал весь день», – вспоминал писатель. Полуголодное существование не обескураживало Эрнеста. «Будь я проклят, если напишу роман только для того, чтобы обедать каждый день», – говорил он. Он зарабатывал по 10 франков за раунд, выступая партнером для тренирующихся боксеров-профессионалов, а все свободное время писал.
В 1925 году Хемингуэй с женой и компанией друзей в очередной раз побывал на корриде в испанской Памплоне. Эта поездка была отмечена влюбленностью Эрнеста – правда, безрезультатной – в скандально известную американку Дафф Твисден, прославившуюся вольным образом жизни, шпионажем и романом с собственным кузеном при живом муже-аристократе, – и тем, что Хэш по настоянию мужа прервала вторую беременность. Через два месяца Хемингуэй написал роман «И восходит солнце» (в русском переводе «Фиеста»), посвященный этой поездке: главная героиня, коротко стриженая и элегантно одетая, беспечная и страдающая, была списана с Дафф. Роман был опубликован в октябре 1926 года и весьма тепло встречен критикой.
Пока Хемингуэй зарабатывал себе литературную славу, его семейная жизнь рушилась. Хэш – располневшая, погрязшая в заботах о сыне, уставшая и недовольная, больше не привлекала Эрнеста, зато ее подруга Полин Пфейфер – да. Дочь богатых американцев, Полин была женственна и элегантна, работала для Vogue и Vanity Fair и умела покорять мужчин. Уже скоро Эрнест пал к ее ногам. Хэш не противилась: она лишь попросила сто дней не видеться с Полин: если за это время страсть мужа не остынет, она даст ему развод.