Великие мужчины XX века
Шрифт:
Что касается моего вступления в армию, – писал он матери, – то, пожалуйста, не будем делать из этого трагедии или произносить напыщенных речей о героизме – мне в одинаковой степени претит и то и другое. Я пошел на это совершенно сознательно. Меня не трогают призывы к самопожертвованию ради родины или ореол героя. Я вступил в армию только потому, что так поступили другие… Я никогда не испытывал более приподнятого настроения, чем сейчас.
Фрэнсис Скотт Фицджеральд во время службы в армии, 1918 г.
Пройдя курс офицерской подготовки, во время которой он больше сочинял свой первый роман, чем думал о премудростях тактики и стратегии, Скотт получил чин лейтенанта и возглавил роту 45-го пехотного полка, а затем его перевели в 67-й полк, расквартированный неподалеку от города Монтгомери, столицы штата Алабама. Фицджеральд, к этому времени уже старший лейтенант, был приписан к штабной роте и, по воспоминаниям, с гордостью щеголял в сапогах со шпорами. Он рвался на фронт, упиваясь мрачными фантазиями о собственной гибели и судьбах поколения: «Если мы когда-нибудь и вернемся, – писал Фицджеральд в письме к кузине Сесилии, – что меня не очень-то заботит, мы постареем в самом худшем смысле этого слова. В конце концов, в жизни мало что привлекательно, кроме молодости, а в старости, как я полагаю, – любви к молодости других».
В июле 1918 года на танцах к клубе Монтгомери он увидел прелестную девушку. Семнадцатилетняя красавица с тонкими чертами лица, золотистыми волосами, огромными темно-голубыми глазами, грациозными движениями и легкомысленным смехом покорила его с первого взгляда – Скотт немедленно подошел и представился. Девушку звали Зельда Сэйр – имя ее мать вычитала в романе про цыганскую королеву. Она была дочерью местного судьи, внучкой сенаторов и потомком самых респектабельных семей южных штатов, умной, избалованной, женственной, взбалмошной, нежной и ветреной, окруженной поклонниками и не стремящейся покорять. Она была преисполнена жажды жизни, радости бытия и легкомысленной смелости, с которой легко отбрасывала все условности и правила. Биограф Фицджеральда Эндрю Тернбулл писал: «Встреча этих двух людей, глубокое родство которых только начиналось с излучаемой ими чистой, нетронутой красоты, была актом волшебства, если не роком. Современники находили, что внешне они похожи как брат и сестра. Но как много внутреннего сходства было в них! Фицджеральд впервые встретил девушку, чья неукротимая жажда жизни оказалась под стать его собственной и чье безрассудство, оригинальность, остроумие никогда не переставали волновать его… К ней влекла не только ее внешность, он безотчетно полюбил глубины ее души». Молодой офицер немедленно стал постоянным гостем в доме Сэйров, часами гуляя с Зельдой по саду или вдохновенно читая ей свои и чужие стихи. «Казалось, какая-то неземная сила, какой-то вдохновенный восторг влекли его ввысь, – писала о тех днях Зельда. – Он словно обладал тайной способностью парить в воздухе, но, уступая условностям, соглашался ходить по земле».
В то время Скотт работал над своим первым романом, который он назвал «Романтический эгоист». Летом он отправил первый вариант романа в издательство Scribner’s. Роман не приняли, однако отзыв о нем был на удивление хорошим. Фицджеральд немедленно кинулся переписывать роман, но вторая редакция была категорически отклонена. Скотт стремился прославиться на фронте – по иронии судьбы, когда его полк уже грузили на корабли, отправку задержали из-за эпидемии гриппа, а затем война окончилась. Он сделал предложение Зельде, однако она тянула с ответом, не будучи уверенной в том, сможет ли Скотт обеспечить ей достойный образ жизни. «Я просто не могу себе представить жалкого, бесцветного существования, – оправдывалась она, – потому что тогда ты скоро охладеешь ко мне». По легенде, она выставила поклоннику условие: она станет его женой, если он прославится.
В феврале 1919 года Скотт был демобилизован. Четыре следующих месяца он провел в Нью-Йорке, упиваясь всеми чудесами этого города. Он нашел работу в рекламном агентстве, а в свободное время обходил одно издательство за другим, пытаясь напечатать хоть что-то из своих произведений, он получил сто двадцать два отказа от издателей, но не собирался останавливаться. Два раза он навещал Зельду, пытаясь уговорить ее на свадьбу, но она была непреклонна и в конце концов, устав от его настойчивости, порвала с ним. Скотт бросил работу и пил несколько недель подряд, пока первого июля 1919 года в США не вступил в силу «сухой закон».
Протрезвев, Скотт взял себя в руки. Он вернулся к родителям и решил сосредоточиться на романе: два месяца он упорно работал, следуя заранее составленному графику, пока, наконец, прежний «Романтический эгоист» не превратился в новый роман, названный «По эту сторону рая». В сентябре книгу приняло к печати издательство Scribner’s: «Книга так разительно отличается от всех остальных, – писал редактор Максвелл Перкинс, – что трудно даже предсказать, как публика примет ее. Но все мы за то, чтобы пойти на риск, и всячески поддерживаем ее».
Упоенный первой удачей, Скотт написал несколько превосходных рассказов, которые тут же купили солидные журналы. В ноябре он снова отправился в Монтгомери, и на это раз Зельда согласилась выйти за него замуж – свадьбу решено было сыграть сразу после публикации романа. Ожидая самого радостного события в своей жизни, – точнее, сразу двух, – Скотт жил в Нью-Йорке, сочиняя один рассказ за другим, а остальное время проводя в попойках с друзьями. Двадцать шестого марта роман вышел из печати, а уже 3 апреля в соборе Святого Патрика Зельда Сэйр и Фрэнсис Скотт Фицджеральд обвенчались в присутствии ближайших друзей. Они обожали друг друга, и им казалось, что впереди их ждет только безбрежное счастье.
Фрэнсис Скотт и Зельда Фицджеральд, начало 1920-х гг.
Много лет спустя Скотт писал дочери: «Я любил твою маму и очень люблю тебя, но наш с нею брак был жуткой, непоправимой ошибкой. Терпеть не могу женщин, воспитанных для безделья». Брак с Зельдой стал счастьем всей его жизни – и он же был его главным проклятием. Зельда, которая, по воспоминаниям, обладала гораздо более сильным характером и гораздо меньшим почтением к установленным нормам, которая не желала считать деньги и оглядываться на окружающих, закружила Скотта в вихре счастливой и беззаботной жизни, где он едва выкраивал силы и время на творчество. Она стала прообразом почти всех его героинь, подавала ему идеи рассказов, через нее он познавал других людей и всю жизнь – и все же она ограничивала его кругозор, заслоняя весь мир своей яркой личностью.
Роман «По эту сторону рая» был неожиданно восторженно принят критикой. Автобиографическое повествование о студенчестве, легкомысленном обществе «фрапперов» и несчастной любви бедного юноши к богатой девушке моментально сделало своего автора знаменитым и богатым. Он был воспринят как манифест целого поколения, гимн молодости и радости жизни. Вслед за романом вышел сборник рассказов «Эмансипированные и глубокомысленные», тоже пользовавшийся огромным успехом, – издательство Scribner’s имело обыкновение сопровождать выход романа сборником рассказов того же автора. Тернбулл писал:
Небезынтересно взглянуть на Фицджеральда в зените его первой славы – счастливее он уже никогда не будет, хотя последовавшие за этим шесть-восемь лет и оказались сравнительно безоблачными. Фавн с вьющимися светлыми волосами, расчесанными на пробор посредине, и полусерьезным-полушутливым выражением лица, он излучал понимание и некое откровение, которые заставляли вас трепетать в его присутствии. Он воплощал в себе американскую мечту – молодость, красоту, обеспеченность, ранний успех – и верил в эти атрибуты счастья так страстно, что наделял их определенным величием. Скотт и Зельда представляли идеальную пару… Вам хотелось уберечь их, сохранить такими, какими они были, надеяться, что идиллия продлится вечно.