Великие мужчины XX века
Шрифт:
Позже Сартр обвинит семью в том, что они искалечили ему жизнь: они не только оставили его единственным ребенком в семье, но и избаловали, лишив тем самым иммунитета к жизни, которая была к Сартру далеко не благосклонна. Однако многие исследователи считают, что наибольшую травму юному Жан-Полю нанесла вовсе не семья, а природа, вложив выдающийся ум в весьма неподходящую оболочку. Жан-Поль был маленький, щуплый, с некрасивым лицом и редкими волосами, к тому же почти слеп на один глаз и кос на второй. Вся его дальнейшая жизнь была словно попыткой доказать всему миру превосходство интеллекта над телом.
В 1917 году Анн-Мари Сартр вторично вышла замуж за инженера флота Жозефа Манси и увезла сына из дома Швейцеров в Ла-Рошель, на запад Франции, где мальчик почувствовал себя изгнанным из рая. В провинциальной Ла-Рошели уже никто не восторгался им, одноклассники в новой школе всячески над ним издевались, а мать, прежде принадлежавшую только ему, пришлось делить с совершенно посторонним для Жан-Поля человеком, которого Сартр искренне ненавидел до конца своих дней – в том числе за то, что любовь пасынка к себе он пытался вызвать с помощью ругани и наказаний.
На нервной почве мальчик начал болеть, и обеспокоенная мать предпочла отослать сына обратно в Париж.
В 1920 году Жан-Поль поступил в парижский лицей Генриха IV – одно из престижнейших начальных учебных заведений, где в свое время учились, например, дети короля Луи-Филиппа, Альфред де Мюссе, Андре Жид, Ги де Мопассан, Проспер Мериме, Альфред де Виньи и множество других выдающихся людей – политики, архитекторы, военные и художники. Еще студентом лицея Сартр начал печататься в столичных газетах, публикуя статьи и эссе на философские и литературные темы – политикой он, в отличие от многих, тогда всерьез не интересовался, довольствуясь лишь тем, что был против всего и всех. «Он был анархистом в гораздо большей степени, чем революционером, – писала позже Симона де Бовуар. – Он считал общество в том виде, в каком оно существовало, достойным ненависти и был вполне доволен тем, что ненавидел его. То, что он именовал «эстетикой отрицания», хорошо согласовывалось с существованием глупцов и негодяев и даже нуждалось в нем: ведь если бы нечего было громить и сокрушать, то литература немногого бы стоила».
Вместе со своим другом Полем Низаном Сартр стал самым заметным учеником лицея: всегда готовым на провокацию, злую шутку или розыгрыш, однако и превосходящим прочих в учебе. Окончив лицей с отличием, в 1924 году Сартр и Низан поступили на отделение словесности в Высшую педагогическую школу – Ecole Normale Superieure — престижнейшее высшее учебное заведение, готовящее ученых и преподавателей гуманитарных дисциплин. В качестве творческой работы Сартр написал историю о двух профессорах из провинции – едкую сатиру, полную иронии и отвращения к их образу жизни. В школе Сартр не прекратил дурачеств и провокаций, завоевав своей независимостью и неприятием любых авторитетов немалую популярность среди учеников и профессоров. Вспоминают, что каждый его приход в столовую сопровождался аплодисментами. Он в изобилии писал песни, поэмы, романы, рассказы и скетчи, в которых с успехом выступал, и даже пел на ежегодных праздниках. А после того, как опубликовал в школьном журнале антимилитаристский скетч, директор учебного заведения был вынужден подать в отставку. Однако Сартр был известен не только как главный шутник школы, но и как самый талантливый ее студент. Он учился упоенно, взахлеб поглощая книги из университетской библиотеки и поражая однокашников глубиной и оригинальностью мышления. «Сартр думает все время, разве что кроме того времени, когда спит!» – заметил один из них. Он проводил время в философских диспутах, которые вели в парижских кафе такие же молодые интеллектуалы, как и он, студенты гуманитарных университетов Парижа, и писал объемный труд, в котором смешивал философию и литературу. «Потому что я люблю Стендаля не меньше, чем Спинозу», – объяснял он. Отрывки этого – еще не законченного – труда печатали научные журналы. Исследователи отмечают, что в это время он находился под сильным влиянием немецкой философии, особенно Канта и Гегеля. Однако в 1928 году он, вопреки всеобщим ожиданиям, не получил наивысшего балла на agregation — конкурсном экзамене, который сдают выпускники разных учебных заведений в рамках своей специальности. Ходили даже слухи о том, что комиссия ошиблась, однако сам Сартр признал, что слишком мало внимания уделял подготовке к экзамену, и решил пересдать его на следующий год.
В 1929 году на одну из студенческих встреч друг Сартра Андре Эрбо привел двадцатилетнюю студентку философского факультета Сорбонны Симону де Бову-ар, которую он прозвал Кастор, то есть Бобр – из-за созвучия ее фамилии с английским наименованием бобра – beaver — и за необыкновенное трудолюбие. Она была изысканна и элегантна, носила или яркие одежды необычного кроя, или вдруг одевалась исключительно в черное, мечтала познать жизнь во всех ее проявлениях и прославиться.
Симона родилась в Париже 9 января 1908 года в семье преуспевающего адвоката Жоржа де Бовуара, происходившего из аристократического рода. Симону и ее сестру Элен (в будущем известную художницу) воспитывали в строгости и религиозном страхе – домашние учителя, католический колледж и уроки хороших манер. Но в 1917 году Жорж де Бовуар потерял все свое немалое состояние, неудачно вложив его в печально известный займ российскому царскому правительству. Семья лишилась дохода, а сестры – приданого и надежд на хорошее замужество. Симона решила, что она обязана овладеть профессией, которая позволила бы ей самой зарабатывать себе на жизнь. В пятнадцать лет она, видя в книгах своих единственных друзей и ответы на все вопросы, окончательно решила стать писательницей. Она бесповоротно порвала и со своей семьей, и с верой, и с буржуазными предрассудками, гласившими, что главное предназначение женщины – выйти замуж и родить детей. Симона хотела интеллектуальных занятий, свободы и, конечно, любви. «Если я полюблю, – писала Симона, – то на всю жизнь, я тогда отдамся чувству вся, душой и телом, потеряю голову и забуду прошлое. Я отказываюсь довольствоваться шелухой чувств и наслаждений, не связанных с этим состоянием».
Сартр и Симона де Бовуар у мемориала Бальзака, 1920-е гг.
Когда они познакомились с Сартром, оказалось, что две разделенные половинки нашли друг друга. Сартру она понравилась сразу же – яркая красавица, так и брызжущая идеями, – однако он долго не решался к ней подойти. Уже после нескольких встреч Сартр обнаружил, что Симона – женщина его мечты. «Она была красива, даже когда надевала свою уродливую шляпку. В ней удивляло сочетание мужского интеллекта и женской чувствительности», – писал он. А она, в свою очередь, вспоминала: «Сартр в точности соответствовал грезам моих пятнадцати лет: это был мой двойник, в котором я находила все свои вкусы и пристрастия». Он покорил ее блеском ума, шутками и тем, что смотрел на нее как на равную. Уже скоро они были неразлучны и пообещали друг другу провести рядом всю оставшуюся жизнь. Впрочем, и Симона, и Сартр вовсе не имели в виду брак: он казался им буржуазным пережитком, связывающим свободных людей. Верности они тоже друг от друга не требовали – их должны были соединять лишь честность, интеллектуальное братство и родство душ. Они договорились не заводить детей, которые ограничивали бы их свободу и мешали интеллектуальным занятиям, не вести общего быта и быть друг для друга первыми критиками и соратниками.
Симона де Боеуар.
Их отношения были странной смесью телесного притяжения, духовной близости и интеллектуального соперничества. В 1929 году на agregation Симона оказалась второй, в то время как Сартр показал первый результат. Комиссия отметила, что Сартр, без сомнения, обладает выдающимися интеллектуальными способностями, зато Симона – бесспорным даром философа.
Едва получившего диплом Сартра призвали на срочную военную службу. Из-за плохого здоровья и слабого зрения он служил на метеорологической станции. Пока Сартр полтора года читал вместо философских трактатов показания метеодатчиков, Симона продолжала обучение, посещая лекции в Ecole Normale Superieure. Они переписывались ежедневно – как и все последующие годы, стоило им разъехаться.
Сартр вернулся в 1931 году. Он хотел получить место где-нибудь в Японии, которой давно интересовался, однако в марте его назначили на должность преподавателя философии в лицее Гавра. Сартр был разочарован: он всегда ненавидел провинцию и считал тамошнюю жизнь полной скуки, буржуазной тоски и интеллектуальной деградации. Однако в Гавре он внезапно стал пользоваться огромным успехом, особенно среди студенток: новый профессор хоть и был весьма некрасив, зато прекрасно рассказывал, увлекая слушателей полетом своей мысли и безграничной широтой эрудиции и, что скрывать, проявлял явный интерес к молодым красавицам. Симона была спокойна. Хотя она, судя по воспоминаниям, была по-настоящему влюблена в Сартра (и сохранила это чувство на всю жизнь), она искренне считала супружескую верность (да и несупружескую тоже) смешным пережитком отброшенной ею буржуазной морали. Она точно знала, что лишь ее Сартр считает равной себе по духу, только ей доверяет редактуру своих бесспорно гениальных произведений.
Она сама получила назначение в Марсель. Поначалу Симона не хотела уезжать так далеко и от Парижа, и от Сартра – он даже предложил ей заключить брак, чтобы на таком основании требовать назначения в один город, однако Симона решительно отказалась. Официальное супружество внушало ей настоящий ужас. Однако через год ей удалось перебраться поближе к Сартру, в лицей Руана, где Симона подружилась с преподавательницей того же лицея Колетт Одри и студентками Бьянкой Ламблен и Ольгой Козакевич. Довольно скоро она сообщила Сартру, что ее связывают с ними отношения гораздо большие, чем дружеские. Тот лишь попросил описать ему, что она чувствовала, когда целовала их, – то ли хотел сравнить ощущения, то ли собирал материал для очередной статьи…