Великие мужчины XX века
Шрифт:
Эрте в своем доме в предместье Парижа, 1924 г.
Его костюмы пользовались огромным успехом у американских «звезд» – ведь в эскизах Эрте успешно сочетались изысканная роскошь высокой парижской моды и театральность парижских кабаре, фантастические линии и сочные краски «Русских сезонов» и практичность рабочей одежды. По эскизам Эрте с удовольствием одевались самые знаменитые актрисы американского кино того времени – Норма Ширер, Эллис Терри, Марион Дэвис, Клодетт Кольбер, Полетт Дюваль, Мэй Мюррей, Лилиан Гиш, Полин Старк и многие другие. По приглашению Луиса Б. Майера, владельца студии MGM, в 1925 26 годах Эрте создает костюмы к нескольким картинам, среди которых такие знаменитые ленты, как «Бен-Гур» Фреда Нибло, «Богема» Кинга Видора, «Время, Комедиант» и «Безумие танца» Роберта 3. Леонарда, «Мистика» Тода Браунинга и некоторым другим. Его чувство моды было уникальным. Еще в 1921 году Эрте первым представил платье с асимметричным декольте – сейчас без этой модели моду невозможно себе представить. В 1929 году он, создавая эскизы к очередной постановке, избрал для мужских костюмов бархат, шелк и парчу – ткани, в то время немыслимые для мужской моды, хотя и вполне обычные в восемнадцатом веке. Костюмы были столь удачны, что с тех пор даже самые консервативные модные дома используют эти материалы для пошива мужских моделей. Несколько позже, так же походя, Эрте изобрел стиль «унисекс» – правда, тогда его так еще никто не называл. Его модели, имевшие одинаковые линии для мужчин и женщин, пользовались большой популярностью среди модной молодежи, а спортивные костюмы совершили прорыв в моде, преодолев разрыв между совершенно неудобной, зато следовавшей последним модным тенденциям «одеждой для спорта» начала века и по-настоящему спортивной одеждой, в которой было удобно двигаться. Его модели отличала кажущаяся простота кроя, которая тем не менее смотрелась дорого и изысканно, демонстрируя естественную пластику тела, а сдержанную элегантность тканей подчеркивали драгоценные отделки, утонченные орнаменты и роскошные аксессуары. Французский писатель Жан-Луи Бори точно подметил: «Эрте одевает объемы – но это уже больше не объемы человеческого тела; украшает движения – но это уже больше не жесты. Он создает в пространстве фигуры неподвижного балета».
Вернувшись в тридцатых годах в Париж – в расцвете славы, на гребне финансового успеха, – Эрте обосновался в Булони, дорогом парижском пригороде, где по соседству жили, например, князь и княгиня Юсуповы, создатели Дома мод «Ирфе», или герцог и герцогиня Виндзорские – бывший король Англии Эдуард VIII и его супруга Уоллис Симпсон. В своей квартире Эрте создал великолепные интерьеры все в том же стиле арт-деко, где изысканность линий и сдержанность цветовых решений лишь подчеркивали экзотические безделушки, старинная мебель, шкуры африканских хищников и вазы с редкими цветами.
Эрте и актриса Эдит Прингл – его первая голливудская клиентка.
Серо-бело-черную гамму интерьеров лишь изредка разбавляли красные пятна, а зеркала расписала бабочками сама Эльза Скиапарелли. Огромный аквариум служил стеной, отделявшей холл от кабинета, а созданный по эскизу самого Эрте бар в виде рюмки был исписан автографами знаменитостей: первым там оставил отпечатки своих лап кот Микмак – любимец Эрте. В этот период он проявляет свою изысканную фантазию во всем – от рисунков до кулинарии. В 1931 году в одном из парижских кафе Эрте представил «десерт Эрте» – удивительную композицию из экзотических фруктов и ягод, которую венчала голубая клубника – близкая родственница любимых эстетами эпохи декаданса зеленых гвоздик и голубых роз. Александр Вертинский, которому посчастливилось попробовать это «блюдо богов», писал в своих мемуарах: «Я потом два дня ходил, словно затерявшись в зеркальной вселенной, где сквозь туман проявляются причудливые города, воздушные шары качаются как привязанные, а неизбыточность мига разлита в бесконечности воображения…»
Эрте. Ширма.
В апреле 1933 года скончался князь Урусов: Его смерть была достойна поэтов декаданса – он показывал молодому садовнику, как обрезать розы, и порезался шипом. Через несколько дней он умер от заражения крови…
Эрте. Зима.
Для Эрте это была настоящая трагедия: с Урусовым были связаны почти двадцать лет – лучших лет – его жизни. «Мой мир, казалось, рушился вокруг меня, – писал Эрте в своих воспоминаниях, – и я чувствовал себя последним представителем исчезнувшей эпохи». Через некоторое время место рядом с Эрте занял датчанин Аксель: сначала он был нанят для обновления интерьеров виллы в Монте-Карло, а затем Эрте официально предложил ему место своего секретаря. Однако скоро выяснилось, что Аксель слишком любит играть на бегах: однажды, незадолго до войны, он проиграл крупную сумму, которую по поручению Эрте получил из банка. Тот немедленно уволил растратчика – и с тех пор Эрте делил кров лишь со своими кошками.
Во время Второй мировой Эрте продолжал работать для сцены, оформляя спектакли во французских и американских театрах. Интерес к его рисункам почти пропал – в тяжелые военные годы утонченная красота графики Эрте смотрелась очаровательным анахронизмом, а после войны интерес публики захватили новые течения. Однако Эрте оставался верен себе – как он утверждал, у истинной красоты всегда есть ценители, а у его творчества всегда будут поклонники. В шестидесятые годы он увлекся новым для себя жанром – скульптурой. Поначалу Эрте создавал абстрактные произведения из металла. Первая серия называлась «Живописные формы»: в нее входили работы «Свобода», «Внутренняя жизнь», «Тени и свет» и другие, выполненные из разнообразных металлов, с добавлением дерева, эмали и стекла. Раскрашенные масляными красками, эти скульптуры, по словам самого Эрте, «не являлись чисто абстрактными – они выражали эмоции, мысль, состояние». Затем он перешел к изготовлению бронзовых статуэток в старинной технике «утраченного воска» – скульптура сначала лепилась из воска, затем модель обмазывалась глиной, воск вытапливался, а на его место заливалась бронза. Эрте воплощал в металле как свои эскизы костюмов, так и ранние графические работы. Его изысканные тоненькие девушки, похожие на знаменитых красавиц прошлого, знакомых и подруг Эрте, являются зримым воплощением изящества и чувственности. «Я испытываю чувство возбуждения всякий раз, когда вижу и трогаю бронзу из моей коллекции скульптур, потому что именно через нее я могу видеть, как оживают мои рисунки, мои идеи, мои мысли, мои мечты, чего раньше никогда не происходило», – признавался Эрте. Добиваясь точности воспроизведения в металле фактуры тканей, Эрте много экспериментировал с технологиями и материалами. В подобных же техниках он создавал и серии ювелирных украшений – например, знаменитое ожерелье «Лисы», сделанное в виде лисьих голов из золота и драгоценных камней.
В начале шестидесятых годов об Эрте помнили лишь немногие знатоки истории искусств, хотя он по-прежнему оставался востребованным как сценограф и дизайнер: с 1950 по 58 год Эрте работает для знаменитого парижского кабаре La Nouvelle Eve, в 1960-м оформляет постановку «Федры» Расина, а в 1970—72 годах создает декорации и костюмы для шоу Ролана Пети в парижском Казино. Он оформлял особняки и загородные виллы для богачей и аристократов, в основном тех, кто помнил его славу тридцатилетней давности, – для американской миллионерши Изабеллы Эсторич Эрте оформил виллу на острове Барбадос, для Елены Мартини, знаменитой хозяйки кабаре «Распутин», русской по происхождению, – дом в Нормандии. И тут произошло то, что можно было счесть чудом – уже в преклонных летах Эрте смог добиться возрождения своей карьеры. В конце шестидесятых – начале семидесятых голов прошлого века по всему миру началось возрождение интереса к искусству 20-30-х годов, и на этой волне популярность Эрте – практически единственного из прославленных художников того времени, кто не только был еще жив, но и сохранил творческую активность, – взлетела до небес.
Началом нового взлета стала выставка в нью-йоркской Grosvenor Gallery, которую организовал для Эрте его новый друг, лондонский арт-дилер Эрик Эсторик – видный специалист по искусству начала двадцатого века. Он и его жена Сэл познакомились с Эрте в 1967 году в Лондоне, и их дружба продолжалась до последних дней художника. Выставка пользовалась феноменальным успехом – на ней были все знаменитости Нью-Йорка и Голливуда, а после закрытия стало известно, что музей Метрополитен купил разом почти все экспонаты, 170 работ. По словам самого Эрте, «Это был беспрецедентный случай – купить полную экспозицию ныне здравствующего художника». Более того – на следующий год Метрополитен выставил сто из купленных работ на своей выставке – правда, поскольку правилами музея было запрещено устраивать персональную экспозицию ныне живущих художников, выставку назвали «Эрте и современники»: вместе с ним демонстрировались произведения Льва Бакста, Натальи Гончаровой и других. Выставка имела огромный резонанс – имя Эрте снова гремело по всему миру. В этот период Эрте познакомился с Энди Уорхолом – удивительно, но еще недавно считавшийся морально устаревшим стиль Эрте произвел на Уорхола огромное впечатление: простота и фантазия, лаконичность и яркая палитра графики Эрте оказали заметное влияние на манеру позднего Уорхола.
Рисунки из серии «Цифры».
Вдохновленный своим новым успехом, Эрте решил перевыпустить свои ранние графические серии. В 1968 году были выпущены «Числа», затем «Шесть драгоценных камней», «Четыре сезона», «Четыре туза» и самая его знаменитая серия – «Алфавит», созданный еще в двадцатых годах. Рисунки стали столь популярны, что фрагменты серии стали настоящими эмблемами нового времени – по всему миру их печатали на полотенцах, кружках, майках и тарелках. Выполненные лично художником в технике сериографии – каждый участок цвета по трафарету прокрашивался отдельно, и такие участки накладывались друг на друга, – 75 экземпляров серии были проданы коллекционерам за огромные деньги. Сам Эрте утверждал, что, поскольку его работы требовали новых технологий и повышенной точности рисунка, он совершил – или спровоцировал – множество открытий в области книгопечатания и тиражной графики. В последние годы жизни Эрте ежегодно получал от продажи своих скульптур, рисунков и литографий доход около ста миллионов долларов – помимо частных коллекционеров, работы Эрте приобрели крупнейшие музеи мира – например, лондонский музей Виктории и Альберта, музей современного искусства в Нью-Йорке.
Интерес к нему в эти годы, казалось, был еще выше, чем прежде – книги об Эрте и альбомы его работ подчас занимали в книжных магазинах целые полки. В 1975 году Эрте выпустил книгу воспоминаний «Вещи, которые помню», до сих пор пользующуюся немалым успехом. В ней он признавался: «Я с отвращением ношу одно и то же платье даже два дня подряд и ем одну и ту же пищу. Я всегда любил путешествовать, потому что это украшает жизнь. Монотонность рождает скуку, а я никогда не скучал в своей жизни». И правда, складывалось впечатление, что Эрте трудно усидеть на месте: в молодости он без устали курсировал между Францией, Англией и Соединенными Штатами, в зрелом возрасте объездил полмира – Южная Америка, Юго-Восточная Азия, Северная Африка и все европейские уголки служили ему не только постоянным развлечением, но и источником вдохновения. До последних лет Эрте оставался неизменно элегантным, подтянутым, изысканно одетым. Его всегда безупречно сшитые классические костюмы, которые он носил, по выражению одного журналиста, «с неповторимым изяществом, с каким дикая кошка носит свой мех», были дополнены яркими оригинальными аксессуарами, сделанными по его собственным эскизам. Даже в зрелые годы он любил украшенные яркими принтами рубашки, красочные шейные платки, оригинальный трикотаж и, непременно, обувь от самых лучших мастеров.
Все свое время он проводил в путешествиях по всему миру, и везде у него были друзья и поклонники. Много времени он проводил на Майорке, где у него была летняя резиденция: ежедневно для поддержания формы он проплывал в море несколько километров, неизменно совершал долгие прогулки и работал до последних дней своей жизни. Он рисовал маслом, гуашью и пером, делал эскизы мебели, афиш, ламп и ювелирных изделий, игральных карт и рисунков для одежды. В 1982 году он сделал себе подарок к юбилею – выпустил роскошный альбом своих работ «Эрте в девяносто лет», через пять лет вышел еще один альбом – «Эрте в девяносто пять», а затем «Скульптура Эрте». В книгах было очень много о творчестве, о взглядах на жизнь, о странах, где ему довелось побывать, о людях, с которыми приходилось работать, – и очень мало о самом Эрте. Он не любил, когда кто-то вмешивался в его личную жизнь, и сам предпочитал не рассказывать о ней. Ему было девяносто семь лет, когда он оформил свой последний спектакль – бродвейский мюзикл «Звездная пыль».