Великий диктатор
Шрифт:
И да, именно «мумми», с двумя буквами «м». Если в Финляндии почти все с двойными буквами и удлининнениями, то пусть и мои герои будут иметь такие имена.
Коротышки из «Цветочного города» и Роевские «Джинглики» появились в моём повествовании, только из-за Снусмумрика, так как тот был человеком-коротышкой, вот и пришлось ему придумывать место жительства и друзей. На роль отрицательных героев были выбраны коварные Скалотяпы. Ну и местом их обитания были выбраны заросли крапивы. Которые мы, славное воинство, должны уничтожать.
Да-да, всё правильно. Мне нужна
Первоначально поиграть в «армию» они были согласны все, но поняв что шагистика и выполнение команд дело хоть и интересное, но тем не менее скучное, стали расползаться в стороны, ссориться и даже драться. Пришлось придумывать идею. И эта идея, в виде помощи сказочным персонажам, так им понравилась, что они терпели любую муштру. Не все, правда. Тот же Ларс однажды мне заявил:
– Матти, ты настоящий директор!
– Директор?
– удивился я, в финском языке не было такого слова, только — ohjaaja (руководитель). Чего это он на шведский перешёл?
– Он ошибся, - пришёл на выручку брату шестилетний Андреас.
– Не директор, а диктатор. Вот. Так папа называет своего начальника, Майора Троммса. Ты точно такой же, строгий. Вот мы и решили тебя так называть.
– Пфф, - фыркнул я.
– Да на здоровье! Только обращаться ко мне надо теперь - Мой Диктатор (Diktaattorini), всем понятно?
– мелкие усиленно закивали, слово им явно понравилось.
– Мой Диктатор, а когда мы пойдем снова учиться плавать?
– тут же применив новое обращение, влез с вопросом Ялмар Стрёмберг, тот самый, что гостил у нас в позапрошлом году, приезжая со своим отцом.
Хоть его отец и работал журналистом в Улеаборгском «Вечернем листке», но жили они в селе Мухос. И по той причине, что наше Яали ближе к городу в два раза, да к тому же, к нам ежегодно приезжают столичные политики, они и переехали в наше село, купив небольшой дом на самой окраине. И первым делом навестили нас, а Ялмар повадился ходить к нам в гости каждый день и накрепко прописался в нашей команде.
Если я раньше даже и не думал купаться в озере по причине холодного лета, то сейчас с удовольствием плескался в мелкой, а значит, хорошо прогреваемой заводи, а заодно учил свою команду плавать. В селе плавать умели единицы. А в моей команде только я и шестилетний эстонец Яков Кютт, младший сын нашего наемного работника, который работал в коптильне вместе со своим старшим сыном. А младший, покрутившись у них под ногами, вскоре примкнул к нам.
Всего в капральстве, как стал именовать нашу команду самоназначенный капрал Андреас, было семь мальчишек, включая меня. Три шестилетки — Андреас, Як и Микка, сын тётки Сусанны, младшей сестры моей матери. Трое пятилеток — я, Ялмар и мой кузен Армас. И самый младший, четырёхлетний плакса Ларс.
Первая атака на крапиву надолго запомнилась нашим городским гостям. Где им, там в городе, иметь дело с этой травой? Вот они и не имели, и ничего про неё не знали. И с дикими криками «хурраа» вломились в её заросли, чтобы
Я и сам долго мучился и думал как с ней воевать. В итоге составил целую инструкцию, по которой рубятся сначала верхушки, затем середина, а потом уже самый низ. После чего мы порубленное связывали веревками и волокли к коптильне. Крапива активно использовалась отцом и дедом для засолки рыбы и для обкладывания свежей. А взамен, за принесённую крапиву, нас кормили вкуснейшей рыбой и ухой. Отчего мы никогда не отказывались.
…..
– Ну и как вам отдых, господа?
– Ээро Эркко подошёл к Карлу Маннергейму и Леопольду Мехелину, устроившимся в круглой беседке-курилке.
– Не пожалели, что приехали в эту глушь?
– Что ты, Ээро! Это просто чудесно!
– воскликнул граф и эмоционально взмахнул рукой так, что зажатая между его пальцев сигарилла чуть не обрела свободу.
– Это вы там политические копья ломали, а мне нужна была только отличная рыбалка. Вот скажи, почему тут почти нет комаров? Здесь, на лавочках, на причалах? Что за секрет?
– Здесь вы и сами прекрасно справляетесь, - указал лидер младофинов на густое облако дыма, которое выдохнул граф.
– А в остальных местах местные мажут специальной мазью, которая комаров и отпугивает.
– Ээро, друг мой! А достань мне этого чудесного эликсира. А то в наших южных лесах комары куда пострашнее, а я, как ты знаешь, люблю рыбалку.
– Я узнаю, как это устроить, граф, - пообещал журналист.
– Леопольд, а вы-то что такой грустный? Позавчера вроде были живее всех живых, когда критиковали пассивность нашего нового генерал-губернатора.
– Вернулись мои инженеры, обследовавшие Оулу, Кииминки и Иййоки. Все реки подходят под строительство станций. На Оулу можно вообще каскад из двенадцати станций поставить, были бы деньги. Но кому здесь нужна электроэнергия? Все местные заводы имеют свои паровые станции. Бесперспективно. Надо сначала в Таммерфорсе построить. Да и надо сначала закон о реках принять, который наши сенаторы в Санкт-Петербурге никак не могут утвердить у царя. А генерал Гончаров точно этим заниматься не будет. Чует моё сердце, что скоро его сменят на кого-то другого. И как бы нам от этой смены не стало ещё хуже.
– Лео, дружище, что ты говоришь! Кто этого мухомора из его любимой Свеаборгской крепости выгонит?
– граф Маннергейм раздавил в сердцах очередную, не прикуренную сигариллу и с отвращением выкинул её в объёмную пепельницу, сделанную из листового железа.
– Его не выгонят, Карл. Его оставят комендантом, а нам пришлют нового генерал-губернатора. О! Господа, к нам спешит местный малолетний литератор. Ээро, наверное к тебе.
…..
В конце августа случилось страшное. Моя матушка, без моего ведома, отдала тетрадь с моими сказками Ээро Эркко. И не только тетрадь, но даже всех четырёх муммиков, пошитых мне сестричкой в благодарность за то, что она заработала больше трех марок на своих поделках.