Великий диктатор
Шрифт:
– Вот! Правильный вопрос! Эмма, ты зачем её бьёшь?
Мама посмотрела на нас с отцом как-то странно, а потом рухнула на стул и расплакалась.
– Все плачут! Все рыдают! Эти драться собрались, - презрительно кивнул отец на молчаливо набычивыщихся друг на друга дедов.
– Вот ты, Матти, у меня умный. Один единственный. А так как ты мой наследник, вот и решай как поступить со своей сестрой.
Я опешил от этого его заявления, деды прекратили дуться друг на друга и уставились на батю, на которого тут же наехали бабули, что мол так нельзя. Даже мама прекратила плакать.
– Сына! Не тяни! Я спать
– Это кто тут старые перцы?
– попытался возмутиться дед Кауко.
– Вы! Кто же еще? Не Матти же? Это мой дом! Это моя семья! И я решаю кто будет судить мою дочь! Матти, не тяни время, ты умный, ты справишься!
«Это наша корова, и мы её доим» — пришла мне в голову фраза из древнего-предревнего, но здесь еще не снятого сериала. Пф, Матти, решай. Взял и переложил всю ответственность на меня. И что мне теперь делать? Ну, для начала неплохо было бы выяснить кто отец ребёнка. Лишь бы не списком, как было в седьмом классе у моих сыновей. Когда их залетевшая одноклассница составила список потенциальных папаш. Хорошо, что её интересовали только старшеклассники, и мелкие одноклассники в тот список не попали.
Но что я знаю про местные обычаи в данной ситуации? Вообще ничего! Вдруг её за содеянное надо из семьи выгонять или еще какую хрень творить? Не-не, я на такое не подписывался. Хотя, чего я себя грызу? Пойду грызть Тюуне. Вдруг там не всё так плохо.
– Тю, - подошёл я застывшей в ступоре сестре и подергал за рукав кофты. Девчонка вздрогнула, вырвала свой рукав, но глаза на меня опустила.
– Кто отец твоего будущего ребёнка.
– Спросил я нагло и прямо ей в глаза.
Она от меня отшатнулась и возмущённо надулась, но резкий окрик отца заставил её заговорить.
– Микка Рантанен, - прошипела она обреченно.
Угу. Ясно! Сын нашего почтмейстера, её первая любовь.
– А он об этом знает? Ну, о ребёнке?
– мой голос тоже не отличался громкость.
– Знает!
– вдруг заорала она на меня с такой силой, что я в испуге отпрыгнул от неё спиной назад, наверное на пару метров.
– И отец его знает! И дал согласие на свадьбу! И поговорил с нашим отцом!
– Молчать!
– заорал батя.
– Чего молчать? Ты же сам ему ответил согласием! А теперь здесь сказки всем рассказываешь! Зачем? Чтобы помучить меня?
– почти истерила Тю.
– Не можешь мне простить, что я чуть не убила твоего ненаглядного Матти? Так я и не убила!
«Ну да, ну да. Как же, как же. Не убила она. А я тогда здесь почему?» Но додумать не успел, в разборки вмешалась матушка.
– Ты всё знал? А нам сказал только про беременность?
– крик матери перекрыл все возмущенные возгласы.
– Да ты! Да ты! Гад! На! Получай!
– и ухватив со стола деревянную скалку, ловко метнула её в отца.
Батя не успел увернутся, да и не ожидал ничего подобного. От удара прилетевшего ему по лицу, его повело на стуле, и он рухнул на спину, только ноги в сапогах мелькнули. Меня в это время схватили чьи-то руки и поволокли в сторону. Оглянувшись, я увидел Анью, которая делала мне страшные глаза и продолжала тянуть к лестнице на мансарду.
Весь оставшийся вечер я провёл вместе с сестрой, чутко прислушиваясь к доносившимся снизу звукам и голосам. Как я, оказывается,
И только мой тонтту Хиири понял меня правильно и подарил мне легкий и счастливый сон, где я летал по какому-то лугу между больших цветов, как громадный шмель. И было это так прекрасно, что проснувшись, я ещё несколько минут лежал в постели и вспоминал чудесный сон. А потом вспомнил случившееся вчера, и всё хорошее настроение сдуло как ледяным сквозняком.
К моему глубокому удивлению завтрак прошел без эксцессов. Наоборот, все присутствовавшие за столом подшучивали друг над другом и вспоминали яркие моменты вчерашней маленькой гражданской войны.
Батя щеголял с опухшим носом и обоими подбитыми глазами. Еще по одному фингалу обнаружилось у обоих дедов и у матушки. Потери бабуль были не ясны, так как их лица не пострадали, но обе явно, и даже как-то синхронно, хромали на свои правые ноги. На нашей печи обнаружились сколы штукатурки, да и посуда явно тоже пострадала. Зато вчерашняя ударная скалка обнаружилась на самом видном месте. На полочке под прибитым к стене распятием, там где раньше стоял бронзовый подсвечник.
Доел пшеничную кашу с молоком и уже захотел свалить к себе, но не успел. Меня окликнул отец.
– Матти, подожди. Иди сюда, - и мне пришлось обходить стол кругом чтобы добраться до него. А куда деваться?
– Надеюсь, ты вчера на меня не обиделся?!
– то ли спросил, то ли констатировал отец.
– Нет, па, - а что еще я мог ответить?
– Но мне понравилось, как мама умеет пользоваться скалкой, - не утерпел и съехидничал я, запоздало испугался и стоял ждал реакции мужчины.
– Это да. Это я сам виноват! Забыл насколько она хорошо играла в «кююккю» в детстве. Так биту кидала, что сразу фигуру выбивала. Эмма! А помнишь как ты по той собаке по голове попала, которая за Сюзанной гонялась?
– и они с матерью принялись вспоминать какой-то случай из своего детства, совершенно забыв про меня.
Чем я и воспользовался, но удирать к себе не стал, а подошёл к деду Кауко.
– Деда, пойдём я тебе что-то покажу.
– Ну, пойдём, неслух. Что ты там еще придумал?
– и дед кряхтя поднялся, потопал вслед за мной в мансарду.
Идея бумажной и разноцветной вертушки на палочке деду очень понравилась. Он даже выскочил на улицу сделал несколько кругов по двору с ней. Радуясь разноцветному вращению, как маленький ребенок. Его странные манёвры заметили и другие домочадцы, и тоже высыпали на улицу. Бегать с вертушкой кроме Анью никто не стал, но все тоже похвалили меня за придумку.
А на следующий день дед, поняв что я хочу не сам их клеить и продавать на ярмарках, а предложить запатентовать совместно с заводчиком Гуннарссоном, который производил наши зимние удочки, запряг сани и повёз меня в город.
– Заодно к моему поверенному заедем, - он неожиданно мне подмигнул.
– Надоели мне пьяные выходки твоего отца. На тебя наследство перепишу. Только ты — тсс, - он приложил указательный палец к губам и сделал страшное лицо.
– Никому! Слышишь, внук?
– Угу, - безрадостно угукнул я.