Великий Эллипс
Шрифт:
— А других развлечений и нет на палубе, грандлендлорд, — Каслер неловко попытался ответить в тон собеседнику.
— Ну и каков же предмет или источник твоих мечтаний? Смею надеяться, новая победа?
— Ради победы гонки и затевались.
— Иногда мне кажется, что ты забываешь об этом. Есть другие мечты, которые заполняют горячие молодые головы.
— Иногда и горячие старые.
— О, племянник, ты вселяешь в меня надежды. Ты не такой уж педант, каким мне представлялся. Неужели, несмотря на этот твой Ледяной мыс, ты настоящий Сторнзоф?
Каслер едва удержался от язвительного
— А вы хороший знаток породы?
— Как никто другой, — непринужденно парировал Торвид. — Достаточно хороший, чтобы отличить ответ здорового мужчины из рода Сторнзоф от ответа находящейся в гневной горячке женщины. Не пойми меня превратно, племянник. Маленькая вонарская штучка приложила массу усилий, чтобы ее присутствие заметили, и это так естественно, что ты почувствовал, как тебя дергают за яйца.
— Вы намекаете на мисс Дивер?
— Браво.
— Вы часто упоминаете наше родовое имя, грандлендлорд. Порочить порядочную женщину — это одно из достоинств Сторнзофов?
— А? Похоже, я ошибся. Ты все-таки педант чистейшей воды.
— Должно быть, так. В таком случае я избавлю вас от своего утомительного присутствия.
— Ты к тому же обидчивый педант. Не стоит, оставайся. Я не собирался бросать вызов твоему хорошо развитому чувству собственности. Как раз наоборот, я отдаю должное твоему вкусу и забираю назад все высказанные ранее замечания в адрес этой дамочки. Прекрасная Дивер не такая уж утомительно буржуазная, как я думал вначале. Она обладает определенной дерзостью, которая весьма забавна. Я бы даже сказал, что с ней занятно играть в укрощение строптивой.
— Это все теоретизирования, грандлендлорд, — на этот раз Каслер не прилагал усилий, чтобы скрыть свое отвращение. — Как вы сами верно заметили, до конца гонок мы вряд ли еще пересечемся с мисс Дивер, равно как и с другими участниками Великого Эллипса. Вы с обер-генералом Браглойстом очень эффективно нанесли урон участникам соревнования.
— Да, и я не помню, чтобы ты мне за это сказал спасибо. Вне всякого сомнения, ваши усилия заслуживают похвалы. Тем не менее, я не могу не удивляться — неужели честные, справедливые гонки могли бы принести менее славную победу?
— Вероятно, ты слишком большой знаток побед, племянник. Победа есть победа, и ее вкус всегда сладок, особенно если она абсолютная. Более того, твоя утонченная разборчивость не последовательна в применении. Ты не хныкал по поводу несправедливости или нечестности, когда драндулет зарки просто проехался по всем нам и опрокинул навзничь.
— В том случае преимущество законно вытекало из личных талантов и достижений самой Шетт Уразоул. И тот рывок, что она сделала на старте, мог легко сойти на нет к концу гонок. Теперь мы этого никогда не узнаем благодаря усердию лантийского сопротивления.
— Отчаянные люди, — Торвид предупредительно стряхнул пепел с кончика сигареты.
— Согласен, тем более непонятно, почему против нас нет никаких вражеских действий. Я единственный грейслендский участник. Обер-генерал Браглойст оказал мне поддержку, тем самым обеспечив временный успех. Злоупотребление властью — некоторые рассматривают это как демонстрацию грейслендской солидарности — крайне обидно для остальных стран-участниц.
— Если вмешательство Браглойста тебе кажется морально предосудительным, то можешь совершенно спокойно считать, что ты не принял его помощи, — сухо заметил Торвид. — «Вдохновение» и без тебя могло и должно было выйти из порта, так какова же цена этого позор для твоей девственно чистой совести?
— Поскольку на мой отъезд дал разрешение обер-генерал Империи, я едва ли могу наслаждаться такой роскошью, как свобода выбора.
— Ну, тогда покорись своей счастливой судьбе, удачному случаю, который она тебе предоставила, и прекрати эту бесконечную рефлексию. Ты ноешь, как девчонка, поставившая на карту свою девственность и не сорвавшая куш. Это начинает надоедать.
— В таком случае я оставляю вас.
— Постой, мы еще не закончили. Ты предполагаешь, если я не ошибаюсь, что за это полученное преимущество на нас должны обрушиться вражеские ответные меры. Что ты хочешь этим сказать? Этот пароход лантийский, и весь экипаж — лантийцы. Ты, что ж, думаешь, что кто-нибудь из этих матросов или офицеров отважится…
Крик ужаса, вырвавшийся из нескольких десятков ртов, донесся откуда-то снизу и прервал грандлендлорда на полуслове. Крик повторился с нарастающей силой. В следующую минуту трое перепачканных сажей матросов в паническом ужасе выскочили через открытый люк на палубу и, съежившись, отскочили к перилам, упершись в них спинами.
— Что такое? — спросил Торвид матроса, стоявшего ближе всех к нему. Тот не ответил, и Торвид угрожающе схватил его за шиворот: — Отвечай, когда тебя спрашивают.
— Он лантиец, он не понимает вас, — остановил его спокойным голосом Каслер. — Да и в любом случае он, наверное, не ответил бы вам.
Еще пара матросов с воплями выскочила из люка.
— Они что, с ума посходили или идиоты от рождения? — с отвращением Торвид разжал кулак, и матрос, чью бледность не мог скрыть даже загар, обретя свободу, попятился назад.
— Что я хотел сказать? Вы же знаете, чему меня учили, грандлендлорд, и в течение последнего часа я чувствовал, как некая сверхъестественная энергия сгущается вокруг нас.
— И ты молчал об этом?
— Я не был вполне уверен. И только в последние две минуты ощущение усилилось, ну а теперь не приходится сомневаться, что…
Внизу открыли огонь. Три выстрела раздались один за другим; за ними последовал душераздирающий крик.
— Неважно, что за дурь напала на этих лантийцев, пойду улажу, — и, вынув револьвер из наплечной кобуры, хорошо спрятанной под пиджаком, Торвид направился к люку.
— Не делайте этого, — посоветовал Каслер. — Сила, которая воздействует сейчас на пароход, неуязвима для обычного оружия. Держитесь подальше от нее.
Секунду Торвид колебался, затем засунул револьвер в кобуру:
— Ну что ж, стоит прислушаться к твоему богатому опыту в этих делах. Но знай, однако, что мое терпение весьма ограничено.