Великий канцлер
Шрифт:
На углу ему вдруг пересекла дорогу идущая как бы танцующей походкой лёгкая женщина в чёрном, в покрывале, скрывающем глаза. Женщина откинула покрывало, метнула в сторону молодого человека взгляд, но не замедлила лёгкого шага.
Молодой человек вздрогнул, остановился, но тотчас бросился вслед женщине. Нагнав её, он в волнении сказал:
– Низа!
Женщина повернулась, прищурилась, холодно улыбнулась и молвила по-гречески:
– А это ты, Иуда? А я тебя не узнала…
Иуда, волнуясь, спросил шёпотом, чтобы
– Куда ты идёшь, Низа?
Голос его дрожал.
– А зачем тебе это знать? – спросила Низа, отворачиваясь.
Сердце Иуды сжалось, и он ответил робко:
– Я хотел зайти к тебе…
– Нет, – ответила Низа, – скучно мне в городе. У вас праздник, а мне что делать? Сидеть и слушать, как ты вздыхаешь? Нет. И я ухожу за город слушать соловьёв.
– Одна? – шепнул Иуда.
– Конечно, одна.
– Позволь мне сопровождать тебя, – задохнувшись, сказал Иуда.
Сердце его прыгнуло, и мысли помутились. Низа ничего не ответила и ускорила шаг.
– Что же ты молчишь, Низа? – спросил Иуда, равняя по ней свой шаг.
– А мне не будет скучно с тобой? – вдруг спросила Низа и обернулась к Иуде.
В сумерках глаза её сверкнули, и мысли Иуды совсем смешались.
– Ну, хорошо, – вдруг смягчилась Низа, – иди. Но только отойди от меня и следуй сзади. Я не хочу, чтобы про меня сказали, что видели меня с любовником.
– Хорошо, хорошо, – зашептал Иуда, – но только скажи, куда мы идём.
Тогда Низа приблизилась к нему и прошептала:
– В масличное имение, в Гефсиманию за Кедрон… {242} Иди к масличному жому, а оттуда к гроту. Отделись, отделись от меня и не теряй меня из виду.
И она заспешила вперёд, а Иуда, делая вид, что идёт один, что он сам по себе, пошёл медленнее.
Теперь он не видел окружающего. Прохожие спешили домой, праздник уже входил в город, в воздухе слышалась взволнованная речь. По мостовой гнали осликов, подхлёстывали их, кричали на них. Мимо мелькали окна, и в них зажигались огни.
Иуда не заметил, как пролетела мимо крепости Антония. Конный патруль с факелом, обливавший тревожным светом тротуары, проскакал мимо, не привлекши внимания Иуды.
Он летел вперёд, и сердце его билось. Он напрягался в одном желании не потерять чёрной лёгкой фигурки, танцующей впереди. Когда он был у городской восточной стены, луна выплыла над Ершалаимом. Народу здесь было мало. Проскакал конный римлянин, проехали двое на ослах. Иуда был за городской стеной.
Дорогу над стеною заливала луна. Воздух после душного города был свеж, благоуханен.
Чёрная фигурка бежала впереди. Иуда видел, как она оставила дорогу под стеной и пошла прямо на Кедронский ручей. Иуда хотел прибавить шагу, но фигурка обернулась и угрожающе махнула рукою.
Тогда Иуда отстал.
Фигурка вступила на камни ручья, где воды было
Немного погодя то же сделал и Иуда. Вода тихо журчала у него под ногами. Перепрыгивая с камешка на камешек, он вышел на гефсиманский берег. Фигурка скрылась в полуразрушенных воротах имения и пропала.
Иуда прибавил шагу.
Ко всему прибавился одуряющий запах весенней ночи. Благоухающая волна сада накрыла Иуду, лишь только он достиг ограды. Запах мирта и акаций, тюльпанов и орхидей вскружил ему голову.
И он после пустынной дороги, сверкающей в лунном неудержимом сиянии, проскочив за ограду, попал в таинственные тени развесистых, громадных маслин. Дорога вела в гору, и Иуда подымался тяжело дыша, из тьмы попадая в узорчатые лунные ковры. Он увидел на поляне по левую руку от себя тёмное колесо масличного жома и груду бочек… Нигде не было ни души.
Над ним теперь гремели и заливались соловьи.
Цель его была близка. Он знал, что сейчас он услышит тихий шёпот падающей из грота воды. И услыхал его. Теперь цель была близка.
И негромко он крикнул:
– Низа!
Но вместо Низы, отлепившись от толстого ствола маслины, перед ним выпрыгнула на дорогу мужская коренастая фигура, и что-то блеснуло тускло в руке у неё и погасло.
Как-то сразу Иуда понял, что погиб {243}, и слабо вскрикнул: «Ах!»
Он бросился назад, но второй человек преградил ему путь.
Первый, что был впереди, спросил Иуду:
– Сколько получил сейчас? Говори, если хочешь сохранить жизнь!
Надежда вспыхнула в сердце Иуды. Он отчаянно вскричал:
– Тридцать денариев, тридцать денариев. Вот они! Берите! Но сохраните жизнь!
Передний мгновенно выхватил у него из рук кошель. В то же мгновение сзади него взлетел нож и как молния ударил его под лопатку. Иуду швырнуло вперёд, и руки со скрюченными пальцами он выбросил вверх. Передний размахнулся и по рукоять всадил кривой нож ему в сердце. Тело Иуды тогда рухнуло наземь.
Передний осторожно, чтобы не замочить в крови сандалий, приблизился к убитому, погрузил кошель в кровь. Тот, что был сзади, торопливо вытащил кусок кожи и верёвку.
Третья фигура тогда появилась на дороге. Она была в плаще с капюшоном.
– Всё здесь? – спросил третий.
– Всё, – ответил первый убийца.
– Не медлите, – приказал третий.
Первый и второй торопливо упаковали кошель в кожу, перекрестили верёвкой {244}. Второй свёрток засунул за пазуху, и затем оба устремились из Гефсимании вон. Третий же присел на корточки и глянул в лицо убитому. В тени оно представилось ему белым как мел и неземной красоты. {245}