Великий князь Николай Николаевич

Данилов Юрий Никифорович

20-го августа Верховный Главнокомандующій и оперативная часть штаба выхали въ Могилевъ, гд Великій Князь былъ торжественно привтствованъ мстными властями и обществомъ. Съ вокзала вс прибывшіе прохали въ городской Соборъ. Тамъ духовенствомъ, въ присутствіи многочисленной толпы народа, былъ совершенъ торжественный молбенъ. Вс горячо молились о дарованіи русскимъ арміямъ побды. По окончаніи молебна Великій Князь изъ Собора отбылъ въ мсто расположенія Ставки.

Верховный Главнокомандующій, начальникъ штаба и лица ближайшей свиты, размстились въ нижнемъ этаж губернаторскаго дома. — Домъ этотъ стоялъ на правомъ высокомъ и крутомъ берегу р. Днпра; съ одной стороны къ нему примыкалъ неболь-

шой,

но тнистый садъ, а изъ оконъ второго этажа дома открывался просторный видъ на луга и лса Заднпровья. Верхній этажъ дома оставался не занятымъ, на случай пріздовъ въ новую Ставку Государя. — Этажъ этотъ состоялъ изъ большого зала, въ нсколько оконъ, такой же столовой, «красной» гостиной, съ мебелью изъ золоченаго дерева, и еще нсколькихъ заднихъ комнатъ. Офиціально весь этотъ этажъ числился оставленнымъ для Государя, но, въ виду общаго недостатка помщеній, ближайшія къ Верховному лица, столовавшіяся вмст съ нимъ, временно пользовались тамъ находившійся столовой. — Управленіе генералъ-квартирмейстера съ оперативнымъ телеграфомъ помстилось въ освобожденномъ дом губернскаго правленія, находившемся рядомъ съ домомъ губернатора. Въ этомъ же дом оказалось помщеніе и лично для меня. — Передъ зданіемъ губернскаго правленія находился небольшой запущенный скверъ и посредин его солнечные часы, сохранившіеся со временъ царствованія Императора Александра І-го и расположенія въ Могилев штаба І-й арміи.

Немедленно, по прибытіи въ новое мсто расположенія Ставки моего управленія, застучали Юзы и дятельность штаба приняла свои обычныя формы.

На слдующій день вечеромъ въ Могилевъ прибылъ военный министръ генералъ Поливановъ. — На вокзал онъ былъ встрченъ однимъ изъ адъютантовъ Великаго Князя, съ которымъ пріхавшій и отправился въ губернаторскій домъ. — Великій Князь принялъ военнаго министра въ «красной» гостиной второго этажа и здсь прочелъ адресованное ему письмо Государя.

«Я почувствовалъ, — вспоминаетъ А. А. Поливановъ, — свою задачу облегченной, когда, посл моихъ словъ о томъ, что, въ виду труднаго положенія нашихъ армій, Государь не считаетъ себя въ прав оставаться вдали отъ нея и ршилъ принять верховное главнокомандованіе, Николай Николаевичъ широкимъ жестомъ перекрестился»...

Только посл возвращенія въ Петроградъ, Государь Императоръ разршилъ генералу Поливанову освдомить Совтъ Министровъ о принятомъ имъ ршеніи, до этого же дня лишь одинъ предсдатель Совта Министровъ, старикъ Горемыкинъ, не умвшій или не желавшій перечить Государю, былъ освдомленъ о приня-выхъ Императоромъ Николаемъ шагахъ.

Государь очень благодарилъ военнаго министра за хорошо имъ исполненное «трудное», какъ онъ выразился, порученіе. По-

жалуй, покажется страннымъ, въ чемъ именно заключалась его трудность? Но Дворъ жилъ не реальной жизнью, а въ мір «воображеній» !..

Недовріе къ лойяльности Великаго Князя было настолько сильно, что, какъ это видно изъ одного письма Императрицы, волненія не оставляли ее, пока Великій Князь Николай Николаевичъ, котораго въ семь звали попросту «Николаша», не ухалъ совсмъ изъ Ставки.

Въ Совт Министровъ только одинъ старецъ Горемыкинъ отнесся безпрекословно къ желанію Государя стать во глав Дйствующей Арміи. По воспоминаніямъ А. А. Поливанова,. Горемыкинъ неизмнно повторялъ: «что же длать, такъ Государю угодноI»... Большинство же министровъ, и въ особенности А. В. Кривошеинъ, главноуправляющій земледліемъ, и С. Д. Сазоновъ, министръ иностранныхъ длъ, ясно отдавали себ отчетъ въ возможныхъ послдствіяхъ намчавшагося шага, который считали крайне неосторожнымъ. Они просили Императора Николая ІІ-го выслушать ихъ соображенія о затруднительности выполненія гхъ измненій въ высшемъ управленіи войсками, которыя были предположены.

Въ

первыхъ числахъ сентября желаніе министровъ было удовлетворено и Совтъ Министровъ собрался у Государя въ Царскомъ Сел. Императоръ Николаи ІІ-й прибылъ на совщаніе и занявъ мсто посредин стола открылъ засданіе. Онъ спокойно выслушалъ отъ И. Л. Горемыкина нсколько нейтрально произнесенныхъ имъ словъ, изъ которыхъ долженъ былъ освдомиться, что Совтъ Министровъ, узнавъ о скоромъ отъзд Царя въ армію, выражаетъ желаніе получить непосредственно отъ Его Величества указанія по ряду основныхъ вопросовъ. Вслдъ за тмъ стали говорить министры, настаивавшіе на личпой встрч съ Государемъ; они выражали свои опасенія по поводу того труднаго положенія, въ которомъ окажется страна, лишенная непосредственнаго пребыванія главы государства въ столиц. — Длались также указанія на то, что Великій Князь Николай Николаевичъ, хотя и терплъ военныя неудачи, но послднія не могутъ быть приписаны ему, а общей обстановк, и потому смна его не будетъ понята обществомъ. — Однако, все это, невидимому, высказывалось въ столь осторожной форм, что слова говорившихъ министровъ не остановили Государя въ принятомъ имъ ршеніи, о чемъ онъ и объявилъ вполн твердо собравшимся.

Министры разъхались въ очень подавленномъ настроеніи.

Среди невысказанныхъ причинъ, длавшихъ опаснымъ посто-

янное пребываніе Императора Николая при Дйствующей Арміи, была одна, которая безпокоила очень многихъ министровъ: это вроятное укрпленіе вліянія на государственныя дла Императрицы Александры Феодоровны. Извстно было, что она считала себя какъ бы естественной замстительницей Императора въ столиц и нетрудно было предвидть, что, съ отъздомъ Государя въ Ставку, Горемыкинъ, а за нимъ и другіе мене самостоятельные министры станутъ здить къ ней съ докладами и подчиняться ея распоряженіямъ. Такъ это и случилось на самомъ дл. — А между тмъ, отметая всякое подозрніе въ ея дйствительной преданности Россіи, все же необходимо сказать, что Императрица Александра Феодоровна была центромъ всхъ безотвтственныхъ вліяній, которыя въ корн подтачивали царскую власть въ Россіи.

Огорченные всмъ происшедшимъ министры, наиболе чутко относившіеся къ предстоящему событію, собрались на слдующій день у С. Д. Сазонова и, обсудивъ положеніе еще разъ, ршили обратиться къ Императору Николаю съ особымъ письмомъ:

«Всемилостивйшій Государь!» — писали они.

«Не поставьте намъ въ вину наше смлое и откровенное обращеніе къ Вамъ. — Поступить такъ насъ обязываетъ врноподданническій долгъ, любовь къ Родин и тревожное сознаніе грознаго значенія совершающихся нын событій».

«Вчера въ засданіи Совта Министровъ, подъ Вашимъ личнымъ предсдательствомъ, мы повергли передъ Вами единодушную просьбу о томъ, чтобы Великій Князь Николай Николаевичъ не быль отстраненъ отъ участія въ Верховномъ Командованіи арміей. Но мы опасаемся, что Вашему Императорскому Величеству не угодно было склониться на просьбу нашу и, смемъ думать, всей врной Вамъ Россіи».

«Государь, еще разъ осмливаемся Вамъ высказать, что принятіе Вами такого ршенія грозитъ, по нашему крайнему разумнію, Россіи, Вамъ и династіи Вашей тяжелыми послдствіями».

«На томъ же засданіи воочію сказалось коренное разномысліе между предсдателемъ Совта Министровъ и нами въ оцнк происходящихъ внутри страны событій и въ установленіи образа дйствій правительства».

«Такое положеніе, во всякое время недопустимое, въ настоящіе дни гибельно».

«Находясь въ такихъ условіяхъ мы теряемъ вру въ возможность съ сознаніемъ пользы служить Вамъ и Родин».

Письмо было подписано восемью министрами и передано по принадлежности. Оно осталось, однако, безъ отвта и всякаго положительнаго результата.