Великий князь
Шрифт:
Обогнув расплывшегося на земле доктора, первенец великого государя отметил разумность его учеников, вовремя донесших на своего любимого наставника.
– Скорей бы уже выучились.
Стоящая на почтительном отдалении толпа будущих медикусов, коих иноземные наставники отправили на разведку (не желая самим попасть под горячую руку царевича) заметив на себе внимательный взгляд сереброволосого целителя, для начала дружно поклонилась. После чего быстро рассосалась по своим палаткам-лазаретам, не мешая тому провести осмотр ногайских пленников.
– Снять с людоловов повязки.
– Василько, что скажешь?
– Шить не надо. Промыть от сукровицы третьей микстурой, наложить мазь номер два, легкая повязка - и поменьше двигаться.
– Исидорка?
– То же самое, только вместо третьей микстуры девятая, государь-наследник Димитрий Иоаннович.
– Почему?
– Удар не чисто прошел, мясо подрал.
Одобрительно хмыкнув, царевич без особого интереса оглядел Дышек-мурзу, судя по нежно-зеленому цвету лица, наслаждающегося всеми последствиями близкого знакомства своей головы и чужой булавы.
– Сергий, ты что скажешь?
– Укрепляющий и от головной боли взвары три раза в день, вечером сонник. Через седьмицу будет здоров, государь-наследник.
Быстрые и уверенные, а главное правильные ответы так понравились сереброволосому целителю, что он прямо не сходя с места пожаловал их десятком серебряных копиек. Каждому!.. А вот пленникам так ничего и не досталось: ни мазей, ни взваров-микстур, даже повязки менять не стали. Вместо этого их небрежно перекрестили и равнодушно отвернулись, совсем не интересуясь причинами, по которым обоих мурз резко затрясло. Потому что старший из сыновей великого князя Московии и без того прекрасно знал, что исцеление бывает разным. Например быстрым, но крайне болезненным.
– Димитрий Иванович, стол накрыт. Сейчас, или чуть погодя?..
Глянув на княжича Скопина-Шуйского, Дмитрий перевел взгляд на остальную свою свиту, даже и не собирающуюся вечерять без своего повелителя и согласно кивнул - но пройти успел немного, буквально пару-тройку шагов, остановившись от многоголосого звука детских голосов.
– Уходить! Немедля уходить!!! Вы мешать раненым!..
Из второй по счету палатки высыпала стайка малышни, сопровождаемая и направляемая двумя почти взрослыми девушками - а следом выскочил и сам хозяин лазарета, проводивший осмотр юных дарований. Открыл было рот для негодующего возгласа, увидел царевича и тут же согнулся в почтительном поклоне и попятился обратно в лазарет.
– Ты!..
Одна из девиц, бросив своих подопечных, быстроногой ланью метнулась к ногайским пленникам, лишь в самый последний момент перехваченная царевичевой стражей.
– Это ты!!!
Два крепких, сильных и жилистых воина с заметным трудом скрутили одну вроде как слабую девицу - их мотало и дергало так, будто они пытались остановить и удержать широкоплечего мужика.
– Так что, может, уже пойдем?
Шикнув на ближника, царевич словно зачарованный продолжил глядеть на юную девушку. Вот она успокоилась, позволив вздеть себя на ноги, дернула головой, отбрасывая прочь иссиня-черные
– Вот же оглашенная!
Скопин-Шуйский, стоящий рядом с царским первенцем, невольно скользнул взором по округлым бедрам бешеной девки, слабо прикрытым задравшейся поневой. Оценил их, одобрительно кашлянул и скосил взгляд на царственного ровесника, оценивая его реакцию. Наконец-то государь-наследник начал проявлять мужской интерес! Говорят, царь Иоанн Васильевич девичьей сласти впервые изведал в тринадцать лет - так что пора бы уже и Димитрию Иоанновичу...
– Да угомонись ты!..
Проследив взгляд царственного ровесника, княжич слабо удивился - он бы мог поклясться на чем угодно, что царевич смотрел аккурат на черевное сплетение девицы. И был полностью прав, ибо Дмитрий и в самом деле заворожено следил за тем, как у недавней полонянки зарождается слабенькая искорка средоточия. Вот она засияла чуть-чуть поярче, вспыхнула еще раз - и начала медленно затухать.
– Может ей руки скрутить?
Моргнув, сереброволосый юноша сбросил наваждение и подошел ближе, внимательно прислушиваясь к чужой буре чувств. Глянул на того, кто вызывал в девушке столь исступленно-жаркую ненависть, оценил отсутствие оттенков безнадежности, попробовал на вкус ее твердую решимость, приправленную мстительностью и явным умом.
"Хочу!!!".
По легкому жесту-повелению детишек увели прочь, а будущую ученицу аккуратно подняли и даже слегка отряхнули, словно невзначай шлепнув по тугой ягодице. Отпустили ее руки, но попытавшись дернуться вперед, девица растерянно заморгала: тело странно онемело и напрочь отказывалось слушаться. Новый жест, и к царевичу подвели одного из знатных ногаев.
– Ты ищешь справедливости?
Разом забыв обо всем, недавняя полонянка резко кивнула головой.
– В чем ты обвиняешь этого татя? Можешь говорить.
Правильно истолковав легкую заминку, Дмитрий шагнул поближе - и не стал проявлять недовольство, когда искательница правды мало что не уткнулась носом в его висок.
"Старших родичей перебили, младшего брата в полон забрали, саму изнасиловали - и не сломалась!".
Внимательно оглядев нежданный подарок судьбы, и слегка покосившись на ее обидчика, которому как раз увязывали спереди руки, царевич тихонечко вздохнул. Про себя.
"Понятно, отчего этот орел кривоногий самолично испортил столь ценную добычу - наверняка решил пополнить свой гарем строптивой красавицей".
– Этих увести.
Пребывающих во власти ноющей боли степных князей, и их уменьшившееся в числе сопровождение тут же утащили прочь - а оставшийся в одиночестве племянник Табан-мурзы со скрытой тревогой огляделся.
– Судебник гласит: любой разбой карается смертной казнью, из имущества головника возмещается урон претерпевшего татьбу, оставшееся уходит в казну. За покражу скота и иное воровство, связанное с душегубством - тако же.
Сделав паузу, чтобы его слова дошли до всех (в том числе и подтянувшейся на нежданное развлечение свиты), царевич тихо спросил: