Великий князь
Шрифт:
Дон-дон, дон, дили-донн!
Ранним сентябрьским вечером, под размеренную перекличку звонкоголосых колоколов, в узкие улочки Китай-города втягивалась змейка небольшого конного отряда. Пристроившиеся друг за другом жеребцы без всяких понуканий потихонечку прибавляли ход, чувствуя скорый отдых, заботливый уход и ясли, полные вкусного овса. А их хозяева смотрели по сторонам, то и дело натыкаясь на следы недавно отгремевшего празднования большой победы Русского царства над Крымским ханством - победы сколь неожиданной, столь и приятной. Крестились на каждую церквушку и храм, переглядывались,
– Дорогу, православныя!..
Отблески закатного солнца на полированном металле шлемов и составных кирас; заметно уставшие скакуны, по самую грудь запачканные липкой дорожной грязью; выделяющиеся светлой бронзой на фоне темных (и тоже порядком заляпанных) одеяний шары-противовесы пистолетных рукояток, торчащих из седельных кобур; предвкушение скорого отдыха на лицах всадников... У всех, кроме молодого предводителя отряда. Этот даже после долгой скачки взирал на мир с высокомерным превосходством и привычной, впитанной еще с материнским молоком властностью.
– Стой!.. Кто такие?!
Скорое окончание долгого пути возвестил не окрик бдительного десятника воротной стражи Кремля, и даже не стихающий голос множества московских колоколов. Когда мягкие шлепки конских копыт по уличной грязи сменились звонким цоканьем подков по новенькой гранитной брусчатке Красной площади - вот тогда и стало понятно, что они почти уже дома!
– А!.. Доброго здравия и долгие лета княжичу Мстиславскому. Убирай рогатку, служивые!
С большим чувством перекрестившись на надвратную икону Фроловской башни и осадив дернувшегося было вперед жеребца, Федор вернул отделанную парчей и куньим мехом шапку на голову. Чинно и неторопливо проехал заполненную сумраком воротную арку, затем чуть пришпорил своего венгерца-пятилетку и тут же отпустил повод - умный Ветерок и без того угадывал все желания своего хозяина, самостоятельно лавируя меж стопок пиленых каменных плит и высоких куч песка, щебня и глины. Мелькнули и исчезли позади копошащиеся мастеровые, отпрянула и прижалась к забору пара дворцовых служек, залаяли цепные псы на родном подворье...
– Радость-то какая! Федор Иванович вернулся!!!
Бросив поводья чуть ли не в лицо подскочившему конюху, девятнадцатилетний гедиминович взлетел по крутым ступенькам в терем - так, словно бы и не проделал долгий путь, а всего лишь ненадолго отлучался. Быстрым шагом миновал несколько темных горниц и переходов, оттолкнул в сторону замешкавшегося холопа и без спроса толкнул низенькую дверь...
– Федька?!!
Отец, растерянно выронив из руки какую-то грамотку, тут же вздел себя на ноги и сделал неловкий шаг вперед.
– Батюшка!..
Прижав первенца и наследника к себе, мужчина длинно вздохнул и замер на несколько долгих мгновений...
– Ну будя. Эй, кто там!
Не отрывая взгляда от сына, глава семьи выдал посунувшемуся в дверь слуге немногословные распоряжения насчет мыльни и организации небольшого праздничного стола - на двоих.
– А где мачеха, братья, сестры?
Примериваясь, как бы ему сесть обратно, Иван Федорович лишь отмахнулся:
– Мать с девками и Васькой в Кунцевой вотчине, послезавтра возвернутся. Петька да Ванька Большой с царевичем Иоанном, крымский полон
Умостив седалище на короткой лавке, мужчина довольно выдохнул:
– Уф!
Заметив тревожный взгляд наследника, князь погнал его в мыльню - а сам быстро разделался с оставшимися делами и неспешно проследовал в трапезную. Где после недолгого ожидания и увидел вновь своего первенца, приятно удивившись его изрядному аппетиту, и в особенности - полному равнодушию к кубку с хмельным медом, специально выставленным на стол. Не забыл, значит, наставлений отцовских и заповедей церковных!
– Совсем ты у меня взрослый стал.
Не отрываясь от подкопченной щучки, Федор недоуменно вскинул брови - на что родитель весьма выразительно огладил густую, но при том ухоженную растительность на своем лице.
– А что же государь, тоже с голым подбородком ходит?
Утерев рушничком небольшие усы, княжич выдал подтверждающий кивок - на что князь как-то неопределенно вздохнул:
– Дед его, Великий князь Василий, ради второй жены бороду и вовсе сбрил... М-да.
Поглядев, как сын расправляется с остатками рыбы, отец пододвинул к нему лепешки с корицей, пироги с белорыбицей и духмяный ржаной квас с медом.
– Надолго государь отпустил?
С сомнением потыкав указательным пальцем пышный пирог, младший Мстиславский решил, что в принципе он уже наелся.
– До весны, батюшка. А потом мне путь дальний - в землю италийскую, французскую, баварскую, в Нидерланды гишпанские.
Неподдельно удивившись и даже слегка встревожившись, родитель проявил вполне закономерное любопытство - куда это Великий князь Литовский гонит его чадушко, и по каким таким надобностям?
– В королевстве Сицилийском мне надобно сыскать трех розмыслов, и наособицу - философа и алхимика Джамбаттисту , написавшего трактат под названием "Естественная магия". В рукописи той сказано, как лить стекло для труб подзорных...
Отхлебнув кваса, Федор довольно фыркнул и облокотился на стол.
– В общем, найти этого фрязина и пригласить на Русь. У франков должно мне любыми путями переманить на службу к государю знатного медикуса Амбруаза Парэ . Димитрий Иоаннович с этим доктором давно уже переписывается, так что с божьей помощью и это дело я справлю.
Долив себе холодного напитка, молодой гедиминович в несколько глотков опустошил кубок и в полном блаженстве откинулся на спинку стульца.
– В курфюршестве Баварском, в городе Аугсбурге, велено мне найти ростовщиков Фуггеров и передать им приглашение от Димитрия Иоанновича.
Шевельнувшись на своем месте, отчего рана на ноге слегка заныла, князь быстро уточнил:
– Как государя Московского, или Великого князя Литвы?
– Второе, батюшка.
Глубоко задумавшись, хозяин дома поводил резной ложечкой в мисе с черной икрой, и отстраненно заметил:
– Этой весной государев зодчий Конев подле деревни Воробьево две башни начал ставить, с крышей мудреной - чтобы за ночным небом было сподручно наблюдать. Архипастырь Филипп, как узнал об этой затее, был очень недоволен - пока Великий государь прилюдно не указал, что башни те строятся не ради занятий астрологией богопротивной.