Великий перелом
Шрифт:
А может они и не имели личного знакомства. Возможно им все поведал тот самый Киса под рюмочку горькой. Мог. Полагая, что Остап мертв. А может и не им. Но, так или иначе, кто-то всю эту историю до Ильфа с Петровы донес.
Михаил Васильевич знал о том, что прототипом Остапа являлся либо писатель Валентин Катаев, либо авантюрист из Одессы по имени Осип Шор. Но вон как судьба вывернула ситуацию. Видимо не все так просто и однозначно в этой истории…
— А ваш отец не был турецким подданным? — после затянувшейся паузы спросил нарком.
— Был. — чуть дрогнувшим голосом ответил гость.
— Удивительно. И эту деталь биографии они отметили. Осталось понять — какой именно город эти шутники окрестили Старгородом. И… кстати, вся эта
Остап побледнел. Но продолжал молчать и держал лицо. Хотя и с трудом. Вид смотрящего на него наркома его явно пугал. Так как тот напоминал энтомолога, приметившего диковинную букашку о которой до этого только в книжках читал…
— Вы, кстати, по какому ведомству служите?
— Я…
— И по какому вопросу ко мне?
В общем — гость попытался как можно скорее откланяться, почувствовав себя явно не в своей тарелке. Но так просто ему удалиться не удалось.
— У меня для вас есть очень интересное предложение, — перебив Остапа произнес Михаил Васильевич.
После чего снял трубку. И через «девушку» вызвал Дзержинского.
— Кто у трубки? Феликс Эдмундович? Доброго дня. Да. Да. Спасибо. Как твое здоровье? Сердце как? Отменно. Очень рад это слышать. Тут ко мне зашел один любопытный персонаж. Аферист и проходимец высшей пробы. Ему не повезло только в том, что я о нем знаю. Да, хотел меня втянуть в какую-то махинацию или просто ограбить. Но вовремя одумался. И сейчас сидит — раскаивается. Жаждет с тобой познакомится. Нет. Расстреливать не надо. Я предлагаю его привлечь к делу. Как к какому? Поставить каким-нибудь оперуполномоченным центрального аппарата ОГПУ по финансовым преступлениям. Разумеется, без права принятия процессуальных решений, а то проворуется. Я серьезно. Кто сможет лучше понять преступника, как ни бывший преступник? Хорошо. Договорились.
Фрунзе положил трубку.
Взглянул на Бендера у которого дергался ус. И, пожалуй, глаз.
— Вы сами все слышали. Сейчас я вызову своего сотрудника, чтобы он отвез вас к Феликсу Эдмундовичу Дзержинскому. И проводил. Чтобы не возникло неприятных эксцессов. Как вы договоритесь — ваше дело. Хотите — можете сбежать. Уверен, вы найдете способ. Но повторно лучше бы вам не попадаться. На выходе мы сделаем фотокарточку, на всякий случай.
— Я ведь не нарушил никаких законов.
— А вас еще и не начинали допрашивать, — улыбнулся Фрунзе, скорее оскалился самым кровожадным образом. Аж глазами сверкнул. Но почти сразу же вернул себе благоприличный облик. — В общем — рад знакомству. Если надумаете стать приличным человеком и поработать на благо общества — милости просим. В гости. С удовольствием послушаю о ваших похождениях.
— На благо общества?
— Оперуполномоченный ОГПУ — серьезный чин. Да, Москва не Рио-де-Жанейро, — от этих слов Бендер вздрогнул, — но доход стабильный, неплохой. И главное — работа интересная. Прекрасная возможность проверить себя. Сможете вы обойти матерых жуликов или нет? Сможете раскопать схемы, по которым они деньги воруют или вы на их фоне моська? Один восставший комбинатор против всего уголовного мира советской России. А? Ну ступайте. Не будем тянуть время.
С этими словами он нажал на кнопку. Вызвал сотрудника личной охраны. Поставил ему задачу. И отправил «под ручку» с гражданином Бендером «навстречу приключениям…»
На самом деле «великий комбинатор» явился к нему не просто так. На то имелись веские основания. Михаил Васильевич вел очень насыщенную коммерческую деятельность. И имел деньги, которые можно было сравнительно честно отнять. Во всяком случае тот, видимо, подумал именно об этом, решившись на эту авантюру…
К лету 1927 года на него было зарегистрировано без малого семь десятков разных патентов в СССР. И все они благодаря помощи Чичерина оказались закрыты патентами в Англии, Франции, Германии и США. Но они не лежали мертвым грузом. Что в Союзе, что за рубежом нарком ими
Для чего в каждом патентном бюро всех ключевых мировых стран был завербован свой осведомитель. Как минимум один. Который ежемесячно формировал бюллетень с примечаниями и передавал его агенту ГРУ за некое вознаграждение.
Сведения в общем-то открытые. Но так было удобнее работать.
К серьезным задачам ГРУ пока не подходило. Нарабатывало пока аналитический отдел. Который с этими патентами и разбирался. Подтянув узкоспециализированных экспертов.
Благодаря чему Фрунзе удалось сформировать пакет из более чем двухсот интересных патентов, на первый взгляд никому не нужных. И правильно их оформить во всех ключевых странах уже на себя. Среди них, например, были разработки по ПВХ. Как ни странно, но в 1927 году он никого из серьезных игроков не интересовал. В отличие от Союза. Который тут же запустил его в разработку. В том числе и начав поиск пластификатора для выпуска хорошей изоляции, очень важной и нужной в полевой телефонии. И не только. Да и базовый, твердый ПВХ уже к лету 1927 году осваивался на маленьком предприятии. Из него нарком собирался делать стандартные канистры. Ну а что? Дешево и сердито. Не горит, не гниет, и бензин прекрасно держит. Что может быть лучше? Да и трубы из ПВХ его привлекали, но это уже потом…
Само собой, ГРУ финансировалось и нормальным образом. Но лишний доллар или франк были не лишними.
Деньги, которые нарком выручал внутри Союза, шли доброй половиной на разные учебные заведения. В первую очередь школы. Которые он оснащал всем необходимым. По мере своих возможностей. За 1926 год, в своем публичном отчете, опубликованном им в газете, Михаил Васильевич пожертвовал больше 520 тысяч рублей на оснащение школ…
На одну зарплату он жить также не собирался. 250 рублей — сумма большая для одного человека, но у него финансовые обязательства были внушительные. Ему приходилось содержать не только себя, но и жену, двух детей, маму, тещу и тестя. Да еще и оказывать материальную помощь другим многочисленных родственникам. Так что 2–3 тысячи в месяц на бытовую «текучку» у него уходило в лет. А иной раз и больше.
Но ничего сверх необходимого не покупалось.
Никакого шика и блеска. Никаких кутежей и гулянок. Просто спокойная, достойная жизнь в достатке, сытости и тепле. Этакий крепкий мещанский уровень. Разве что одежду всегда шил из очень качественной ткани, да обувь покупал на заказ у хорошего сапожника. Для себя и супруги. Чтобы соответствовать. Но все одно — внешне никаких пустых рюшек. Часы у него были тоже крайне непростые. Но также без украшательств. Просто очень точные. Изготовленные по спецзаказу в Швейцарии. Под стать им были и прочие аксессуары. Утилитаризм, функционализм и минимализм во всем. Почти что спартанский. Разве что на косметику жене разорялся. Это была ее страсть, в которой он ей уступал.
Помимо этого, Фрунзе регулярно вкладывался в новые проекты. Так, например, по осени 1926 года, он потратил около 120 тысяч рублей для создания под Москвой парникового хозяйства. И к весне все уже построили и запустили.
Пространственные металлические каркасы. Двойное остекление. Паровое отопление в зимний период. И небольшой хозяйство медоносных насекомых для опыления. Выращивать там планировали клубнику и голубику. Не только и не столько для внутреннего потребления, сколько на экспорт. В сезон ей не удивить. Но цикл производства был выстроен так, чтобы урожай можно было собирать круглый год. Что открывало очень большие перспективы для «вкусных» валютных поступлений. Так как подобных предприятий пока еще в Европе не строили. В массе они появятся позже — уже в послевоенные годы.