Великий понедельник. Роман-искушение
Шрифт:
Фаддей кинул взгляд в сторону рощи, в которой оставил Биннуя и Хамона, и сказал:
– Его и сейчас пугаются, когда он рассердится и шагнет вперед. А до исцеления его о нем ходили легенды. Он был чудовищно злобен и первым выскакивал из могилы, бросаясь на путников, которым случалось идти мимо. Людей он не трогал, но так дико кричал, что многие столбенели, некоторые лишались сознания, а один юноша, говорят, сам после крика Хамона сделался бесноватым… Я помню, как все испугались, увидев Хамона. Зилот выхватил меч и заслонил собой Петра. Не устрашился только Андрей, который никого и ничего не боится.
– Я
А Иуда сказал:
– Да, я перепугался. Потому что до этого была буря. И к берегу мы пристали под вечер. А когда пошли между скал и могил, было уже совсем темно. И вой, и крики… Я думаю, страшно было даже Иисусу.
– Силы он был потрясающей! – увлеченно продолжал Фаддей, не обращая внимания на реплики. – Его связывали, но он рвал веревки. Несколько раз на него надевали железные цепи. Но он потрясал ими, звенья ломались, а цепи разлетались по сторонам. Он был наг, потому что демоны заставляли его срывать с себя одежды.
Боли он не чувствовал. Голова его была в крови, так как часто случалось ему ударяться головой о камни, когда он бегал по скалам и прыгал через трещины. Кожа на руках и ногах у него была в некоторых местах содрана чуть ли не до кости. Но он не обращал внимания…
Бесы в нем – вот на что призываю обратить внимание! – воскликнул Фаддей и поднял вверх палец. – Во мне один бес сидел, а в нем – целое полчище. Когда Спаситель спросил, сколько их в нем сидит, они ответили: «Легион» А легион – это несколько тысяч. Не так ли?
– Шесть тысяч, если это полностью укомплектованный легион, – ответил Филипп.
– Мой бес лишь в синагоге, в присутствии Спасителя, заговорил моими устами, а до этого всегда был сам по себе, – сказал Фаддей. – Хамон же мне объяснял, что с тех пор, как он однажды, забыв помолиться, съел какую-то нечистую пищу, он все хуже и хуже помнил себя, потому что демон проник ему не только в тело, но и в сознание и его собственное сознание стал гнать и пинать, вытесняя из души. И после каждого такого пинка новый демон влезал, пока их целый легион не скопился. И тогда уже Хамон совершенно себя не помнил, потому что демоны не только сотрясали его, не только кричали и выли через него, но самые мысли его стали отныне сплошь демонскими и бесовскими.
Мой бес, как мне рассказали, по одному слову Спасителя выскочил из меня, – продолжал Фаддей. – С Хамоном было иначе. Я хорошо помню и вот свидетельствую перед вами. Спаситель сказал: «Выйди, дух нечистый, из этого человека». Но они не послушались, потому что их было много. И пришлось тогда Спасителю напрячь силы и спросить их: «Как тебе имя?» И Злой Дух уступил и ответил Ему: «Легион». И вот уже имя названо, и, стало быть, Спаситель получил власть изгнать сатанинское воинство. Но и тогда изгнать не удалось, так как – помните? – бесы стали требовать от Него, чтобы Он не убивал их «прежде времени», а позволил им переселиться в свиней, которые в то время паслись около озера. И лишь когда бесы и демоны вселились в несчастных животных, Спаситель смог наконец изгнать их. И стадо бросилось с кручи в воду, и свиньи, конечно, утопли, но бесам в воде еще лучше, чем на воздухе, потому что трупы там разлагаются намного медленнее…
Великое сражение разыгралось тогда на земле Гадаринской, возле Гергесы, на берегу озера-моря!
– Прошло немного времени, и Учитель отправил нас по всей Галилее, – подхватил Филипп, заговорщически глядя на Иуду. – И велел прежде всего изгонять бесов. И мы изгоняли. А ты, Фаддей, как мне рассказывали, лучше всех изгонял их, и изгонял во множестве. Так что, если логически рассуждать, число бесов должно было уменьшиться, а сила их ослабнуть.
Фаддей посмотрел на луну, а потом сказал:
– Дальше стало еще труднее.
– Помните, мы ждали Спасителя, который, взяв с собой Петра, Иакова и Иоанна, взошел на гору, а нас оставил внизу. А утром пришли люди, и среди них – Дионисий, которого мы тогда не знали. Он мальчика своего принес и спросил: «Где ваш Учитель?» Зилот повел его к Андрею. Андрей спросил: «Зачем тебе Учитель?» А Дионисий заплакал и долго не мог говорить. А потом стал рассказывать: «Вот, сын у меня единственный, один у меня он, и с детства в нем бес поселился. Когда он его схватывает и терзает, мальчишка начинает кричать, падает и испускает пену. И особенно тяжко страдает в новолуние, потому что кидается в воду или прыгает в огонь, пытаясь с собой покончить. А после немеет и целыми днями лежит без движения, как паралитик… Помогите, добрые люди, попросите своего Учителя, чтоб Он исцелил мне сына». Так он попросил Андрея… Ты разве не помнишь?
– Меня не было. Мы отошли с Толмидом, – сказал Филипп.
– Я был. И я помню, – сказал Иуда.
– Ну вот, – продолжал Фаддей, – Андрей улыбнулся, обнял Дионисия и сказал ему: «Не нужен тебе Спаситель. Мы сами твоего мальчика вылечим. Учитель дал нам власть изгонять бесов. Пойдем покажешь». И они пошли к мальчику. Он лежал без движения, а вокруг него толпились люди, которые пришли с Дионисием. Андрей возложил на мальчика руки, призвал имя Спасителя и прочел молитву, которую Он нам дал. И мальчик, у которого глаза были до этого закрыты, открыл их, улыбнулся Андрею, а потом… вцепился ему зубами в руку, так что кровь брызнула… Ты помнишь его лицо?
– Ты меня спрашиваешь? – спросил Филипп, потому что Фаддей на него смотрел.
– Глаза у него были зверские, – сказал Фаддей. – И бездна ада была в этих глазах. И ад ликовал и смеялся. Андрей же боялся пошевелиться, чтобы не сломать зубы ребенку, потому что вцепился он, как собака, как пес бешеный. А когда отец разжал ему зубы, Андрей усмехнулся и сказал: «Пусть кто-нибудь другой им займется. Похоже, я еще не проснулся как следует и нет во мне силы…» И, кажется, ты, Филипп, потом стал изгонять из него беса…
– Говорят тебе: меня не было с вами! – почти закричал Филипп. – Мы с Толмидом пошли в гору, потому что проснулись и увидели, что сверху из облаков вышли Учитель и Петр с Зеведитами. И мы пошли их встречать. А вы остались внизу.
– Андрей меня попросил, – сказал Иуда. – Но я медлил. И тогда вызвался Иаков Малый, Алфеев. Но у него тоже не получилось. И тогда ты, Фаддей, подошел к отроку. И он, как только тебя увидел, сразу успокоился и сел, привстав на локтях. А когда ты достал свою склянку и стал кропить мальчонку ослиной мочой…