Великий стагирит
Шрифт:
— Нет, Ответил Аристотель. — Не существует такого закона, по которому новичкам должно везти. Ты это знаешь. В игре всегда либо везет, либо не везет — там правит случай, Тихе [22] .
— Тихе — единственная богиня, которая правит мирим, — сказал Эсхин. — К сожалению, разумеется. Все случайно, все непрочно, все изменчиво. Нет ни лучшего, ни худшего, ни истинного, ни ложного — все случайно. Мы не управляем даже собой.
— Есть в мире неизменное и вечное, — возразил Аристотель. — И то, что неизменно и вечно, происходит по необходимости. Вечно, например, солнце. И то, что оно завтра взойдет, — истина, Эсхин.
22
Тихе — богиня случайности, изменчивой судьбы.
— Ты философ? — засмеялся Эсхин.
— Нет, — ответил Аристотель. — Но я хочу стать философом.
— Брось! — Эсхин придвинулся к Аристотелю и обнял его. — Брось эту затею. Философия — пустая трата времени. Нужно быть оратором, а не философом. Ораторы управляют миром, Аристотель. Не цари, не тираны, не архонты, а ораторы! Они управляют толпой, а толпа — единственная сила, с которой считаются даже боги… Философия — занятие для мумий. Живые мудрецы должны быть ораторами, — Эсхин сам зачерпнул вина и наполнил им чашу Аристотеля. — Выпьем за ораторов! Выпьем за учителей моих — Исократа и Андротиона! — выкрикнул оп.
— Я не откажусь выпить за Исократа и Аидротиона, они достойные люди. Но я хочу выпить за Платона, самого достойного из достойных, — сказал Аристотель. — И кто любит Платона, пусть выпьет со мной! — сказал он громко.
Его услышал лишь один человек — Спевсипп, племянник философа. Он подошел к ложу Аристотеля и Эсхина, улыбнулся и спросил:
— За что вы любите Платона, прекрасные юноши? И кто из вас произнес его имя?
— Я произнес его имя, — ответил Аристотель. — Ничего лучшего, чем это имя, я не знаю.
— Кто ты? — спросил Спевсипп.
— Аристотель из Стагиры. Я стучался сегодня у ворот Академии, по привратник не впустил меня, сказав, что ученики Платона празднуют день рождения учителя.
— Да, — сказал Спевсипп. — Мы праздновали день рождения Платона. Приходи завтра, и ты найдешь ворота открытыми. Спроси Спевсиппа — тебя проведут ко мне.
— Он еще подумает, кто станет его учителем, — сказал об Аристотеле Эсхин. — Исократ — вот человек, о котором мы начали говорить…
— Нет, — возразил Аристотель. — Я пришел к Платону.
— Но Платон в Сиракузах, — напомнил Эсхин.
— Дух его живет в Академии, — ответил Эсхину Спевсипп. — И этого достаточно для начала. Исократ — порождение суетного мира. И дорого стоит — тысячу драхм в год. Он продает свою мудрость за деньги, как Трифера продает свое искусство, как гончар — посуду. Искусство Триферы стоит две драхмы в день, а мудрость Исократа — три. Искусство Триферы приносит наслаждение, а мудрость Исократа — напрасные надежды.
— Все надежды — напрасны, — сказал Эсхин, пунцовея. — И те, которые дарит Платон. Быть может, они еще более напрасны, потому-то и не стоят ни обола. Исократ ведет учеников в мир людей и страстей, Платон — в мир теней и бездеятельного созерцания.
Эсхин соскочил с ложа и встал перед Спевсиппом, сжав руки в кулаки. И будь Спевсипп таким же безбородым и вспыльчивым, как Эсхин, не обошлось бы без драки. Но он поднял свой ритон, улыбнулся и сказал:
— За Пейто, богиню убежденности. Кто верен ей всегда, тот прекрасен, Эсхин! Эриды [23] потешились нами! Хайрэ!
— Хайрэ! — Эсхин взял свой потэр и, хмурясь, все же выпил со Спевсиппом.
А тут и Трифера в сопровождении своих молодых нарядных рабынь спустилась в пастаду. И вот она уже поднесла к губам украшенную золотом и дорогими камнями флейту и своим горячим дыханием извлекла из нее чудные, завораживающие звуки танца. Девушки, как язычки светильников, закачались, двинулись по кругу. И гости замерли, не допив чаши, не договорив слова, не закончив жеста, очарованные музами.
23
Эриды — богини спора.
Очарование — вот еще дивная способность мира. Очарования полон свет и лучи его. Очарования полны ночь и звезды. Высота и глубина очаровывают человека. Малое — своей малостью, великое — своим величием. Жуткое и нежное. Цветы и камни. Звук и тишина. Кристалл и вода. Жизнь и смерть. Очарование — что это? Не истина ли сама взывает к человеку и заставляет его замирать? Она так прекрасна, что человек бывает безумно счастлив лишь от одного ее зова, от одного ее приближения. И значит, надо преодолеть очарование. Нужно шире открыть глаза и заставить мысль работать. И тогда из очарования, как Афродита из пены, родится истина. Форма истины — гармония, красота. Бытие красоты — мир, полный переливчатого блеска. Истина же глубже. Она надежна, неизменна и вечна. Очарование — ее зов…
— Аристотель… — Эсхин коснулся его плеча. — Уж не заснул ли ты, Аристотель?
— Нет, — ответил Аристотель и открыл глаза.
— Ты совсем не пьешь, а между тем в нашем кратере прекрасное вино. Разве ты не знаешь девиз афинских пиров? «Пей или уходи!» — вот каков этот девиз. Обернись, и ты увидишь эти слова, написанные над дверью.
— Кто рядом со Спевсиппом? — спросил Аристотель.
— Со Спевсиппом? — Эсхин поморщился, произнеся имя Спевсиппа. — Друг атарнейского тирана, Гермий. Атарнея — в Мизии…
— Почему он здесь?
— Ты окажешься в одной компании с ним, если пойдешь в Академию. В одной компании с другом тирана… Впрочем, у него много денег. И если Платон не берет плату за обучение, он не отказывается от подарков. От дорогих подарков, Аристотель. — Последние слова Эсхин произнес намеренно громко, так, чтобы их услышал Спевсипп.
Спевсипп обернулся и сказал:
— Царь Кипра Никоклес заплатил Исократу за составленную для него речь двадцать талантов [24] . Об этом знают все!
24
Талант — 6000 драхм (около 25 кг серебра); треть одной драхмы — прожиточный минимум в день бедной афинской семьи.
— Сколько платит за уроки Платону тиран Сиракузский? — спросил Эсхин.
В этом споре Эсхина и Спевсиппа Аристотель был на стороне Спевсиппа, хотя поражался той смелости, с какой Эсхин бросался в спор с племянником великого философа, человеком высоким и сильным, перед которым юный Эсхин казался совсем мальчиком.
В спор, грозивший перерасти в открытую ссору, вмешался Андротион.
Он стал между Эсхином и Спевсиппом, снова вскочившими с мест, и сказал примирительно, расталкивая руками спорщиков: