Великий труженик

Дейви Сирил

* * *

Примерно восемнадцать месяцев спустя парусное судно бросило якорь в порту Дил, находящемся в графстве Кент. Несколько пассажиров было доставлено с этого судна весельной шлюпкой на берег, а их багаж был доставлен на другой, шедшей следом шлюпке. Одним из пассажиров был худощавый, грустного вида человек в темной одежде священника англиканской церкви. Его лицо было осунувшимся, и глаза глубоко запали, поскольку в течение длительного времени он как следует не спал. Прибыв в гостиницу, он сразу же поднялся в свою комнату, чтобы провести там ночь, прежде чем отправиться верхом в Лондон.

Джон Уэсли вернулся в Англию. Его поездка в Америку с самого начала оказалась неудачной. Джон потерпел полный провал так же, как и его брат. Джон был так несчастен, что просто не знал, что ему теперь делать.

Проповедовать индейцам оказалось очень трудно. Джон обнаружил, что они думали только о войне с белыми и не желали его слушать. Большую часть времени Джон вынужден был проводить с колонистами, но ничем не мог помочь им. В большинстве своем это были грубые люди, не проявлявшие интереса к церкви и вовсе не желавшие идти “узким путем”. Они невзлюбили Джона Уэсли. Находясь в Америке, Джон влюбился, но девушка, на которой он хотел жениться, вышла замуж за другого. Джону было бы легче перенести все эти несчастья, если бы рядом с ним был его брат, но он через год покинул Америку, почувствовав, что жизнь в этой стране становится для него невыносимой. Итак, Чарльз вернулся в Англию, и Джон остался один. Хуже всего было то, что он не обрел счастья, на которое надеялся. В Америке Бог не стал для него реальнее, чем был в Англии. Джон составил длинный перечень того, что он должен делать и чего не должен. Иногда он соблюдал свои “правила”, а иногда — нет, но это никогда ничего не меняло. Он молился и проповедовал, читал Библию и постился, делал все, что, по его мнению, должно было понравиться Богу, и все-таки был несчастен, поскольку чувствовал, что ему чего-то не хватает. Ему казалось, что все немцы—моравские братья, отплывшие с ним на корабле “Симмондз”, разгадали тайну, которая была закрыта для Джона, и это еще больше расстраивало и озадачивало его. Попав в страшный шторм в Атлантическом океане, немцы сохраняли спокойствие в то время, когда все, включая и его самого, боялись утонуть. И в своем поселении в Америке они были такими же умиротворенными и счастливыми. Казалось, что Бог был личным другом каждого из них. Джон просто не мог этого понять, поэтому, вернувшись из Америки, он решил найти кого-то из моравских братьев, поселившихся в Англии, и выяснить, смогут ли они помочь ему.

Джеймс Хаттон, друг братьев Уэсли, познакомил Джона с несколькими моравскими братьями и повел его на их небольшие собрания, где они вместе изучали Библию и молились. Пообщавшись с этими людьми, Джон начал медленно приближаться к концу своих поисков.

— Вы не можете обрести счастье, пытаясь соблюдать какие-то правши,— сказал один из них,— Бог любит вас — вот в чем истинное счастье. А ваша праведность будет уже следствием вашей любви к Нему.

– Вы не можете заслужить Божьего прощения своими поступками. Нужно просто принять Бога в свое сердце,— добавил другой.

* * *

Однажды в среду Джон как обычно рано встал и, одевшись, открыл Библию. Он внимательно читал слова. Казалось, они обещали ему, что вскоре должно произойти нечто замечательное.

Перед тем как уйти из дому после завтрака, он снова взял Библию и раскрыл ее наугад. Он прочел, что однажды сказал Иисус одному пришедшему к Нему человеку: “Недалеко ты от Царства Божьего”. “Если бы это только было правдой”,— подумал Джон, выходя на оживленную улицу.

После полудня он поднялся по широким ступеням собора Святого Павла и толчком открыл дверь. Внутри царил полумрак и спокойствие. Джон прошел вперед. Вечерняя служба только начиналась. Музыка наполнила собор, а эхо вторило ей высоко под самым куполом величественного здания. Молодой человек старательно вслушивался в слова исполнявшегося гимна. “Доверься Господу...”— звучала мысль. Она так поразила Джона, что он с трудом воспринимал все остальное служение. Именно эту мысль хотели донести до сознания Уэсли его новые друзья. Познать Бога - означало просто довериться Ему. Когда Джон вышел из темного здания собора, яркий свет майского солнца ослепил его. У самых ступенек бурлила жизнь: множество ларьков, толпы людей, шум, смех, споры. Ах, как хотелось бы в этот момент отправиться пешком куда-нибудь за город, насладиться одиночеством, поразмышлять дорогою о том, что зарождалось в его сердце, но Джон уже пообещал одному из своих друзей пойти в тот вечер на богослужение. Он всегда соблюдал свое правило не нарушать обещаний.

Словно багряная ткань раскинута была по небу до самого горизонта от лучей заходящего солнца, когда Джон, преодолевая свое нежелание, вышел из своей квартиры и отправился в Нетльтон Корт, что на улице Альдерсгейт, где в маленькой комнатке проводились служения. У него не было большой охоты идти туда, поскольку он и раньше бывал на подобных собраниях, но они мало чем помогали ему. Войдя, Джон Уэсли увидел одного из руководителей, Уильяма Холленда. Перед ним на столе лежала книга. Он собирался прочесть предисловие, написанное много веков назад Мартином Лютером к Посланию Павла к Римлянам. Джон сел на одну из жестких скамеек. Ах, лучше бы ему не приходить сюда. Спустя некоторое время он внезапно поймал себя на том, что внимательно слушает проповедника. Ему показалось, что одно или два предложения из речи проповедника как бы выделились из всего остального. Вдруг что-то произошло, но Уэсли не мог понять, что именно и как. Он выпрямился, глаза его засияли. Его лицо озарилось счастьем. Люди, сидевшие по обе стороны от него, обратили внимание на перемену, произошедшую в нем, и Уильям Холленд перестал читать.

— Что с вами, брат Уэсли? — спросил он.

— Когда вы читали, со мной что-то произошло,- смущенно ответил Джон.
– У меня появилось удивительное ощущение покоя и счастья. Я почувствовал, что доверился Христу. Мое сердце согрелось удивительным образом!

Он встал и огляделся вокруг.

— Наконец-то я нашел то, что искал. Я трудился и проповедовал, посещал заключенных и ездил в Америку, чтобы угодить Богу. И теперь здесь, на улице Альдерсгейт, на этом маленьком собрании, Бог для меня стал более реальным, чем когда-либо раньше.

Он направился к двери.

— Пожалуйста, простите меня за то, что я ухожу. Я должен пойти рассказать своему брату о том, что со мной произошло.

Так Джону Уэсли открылась великая тайна, сделавшая его счастливым и изменившая его последующую жизнь. Дверь за ним закрылась, и в комнате на пару минут воцарилась тишина.

Чарльз Уэсли жил в угловом доме на узкой улочке Литл Бритн. Джон, обычно полный достоинства, на этот раз со всех ног, как школьник, пустился бежать по улицам Альдерсгейт и Литл Бритен к дому Чарльза. Добежав до двери, он услышал бой городских часов.

Было 9 часов вечера 24 мая 1738 года.

4

ДЛЯ ДЖОНА ЦЕРКОВНЫЕ КАФЕДРЫ ЗАКРЫТЫ

Высокие прусские солдаты показались еще выше из-за своих высоких остроконечных касок, сразу же бросавшихся в глаза, когда из караульного помещения, находившегося за городскими воротами, отчетливо раздалась команда. За этими воротами были стены города Халле. Старинные ворота вели в древний город. Двое очень скромно одетых людей подошли к ним, очевидно, желая войти в город.

– Они англичане,— шепотом сообщил по-немецки один караульный другому.

Когда посетители приблизились, из караульного помещения раздалась другая команда, и караульные вышли на дорогу, заградив им путь своими штыками. Между ними стал офицер и скороговоркой обратился к пришедшим:

— Ваши имена.

Тот, который был ниже ростом, отвечал по-немецки:

— Я — Джон Уэсли, а это — мой друг, Бенджамин Ингхэм.