Великое Нигде-1: Побег из Шуршенка
Шрифт:
Гербес обнял Броккена.
– Я уважаю и люблю тебя, брат. И я чертовски рад, что ты наконец созрел для переезда в Новаском, пускай для этого и понадобилось вмешательство кучки воинствующих засранцев с другой планеты. А эти воинствующие засранцы пускай катятся в Обливион... – Гербес отстранился от Броккена и повёл носом. – Никак не пойму, чем это так тонко воняет?..
– Да как обычно, брат, дерьмом. Я на говно наступил, а ботинки в прихожей.
– Выходишь из дома раз в неделю, и то умудряешься вляпаться в неприятности.
– Ага, в самое дерьмо.
– Самое время острить, самое время.
6. Смертельный удар
– Почему пришельцы тебя сразу не похитили?! – нервно вопросил Гербес. Он уже минуту с отвращением, спешно и безуспешно, рылся в Броккеновском шкафу.
Он искал носки, но находил что угодно, но только не носки: пакет из-под чипсов, картинку с морским тигром, виртуозную шахматную доску для игры с нейросетью-гроссмейстером Нускарл Магнуссен.
Нускарл Магнуссен - одна из сложнейших противниц в шахматы во всём Великом Нигде частично из-за того, что соглашается играть только на доске из редких и дорогих материалов, например, из плиток крашеного водорода или гомняных тапочек королевской четы чернокожих гомнов, что тесно общаются с дуирдами и эфлями.
На виртуозных досках Нускарл Магнуссен играет по четвергам с девяти до девяти по Новаскомскому времени. Броккен сыграл с Магнуссен две партии. Второй раз выиграл. На третью партию Магнуссен выдвинула требование: наличие шахматной доски из туго переплетённых внутренностей вымершей виверны Геральта, которой у Броккена не было.
Однако о своей победе над Магнуссен Броккен никому не говорил. Шахматы его не интересовали. Так, в детстве баловался.
Будильник, будивший запахами, Броккен использовал для ароматизации одежды. Набор из линяющего пластилина “Слепи что захочешь или что получится” (для тренировки внимания). Железная фигурка Железного человека. Деревянная фигурка Деревянного человека. Раскрытый капкан с острейшими зубьями… Гербес с визгом отдёрнул руку. Капкан с бодрым лязгом захлопнулся.
– Какого чёрта у тебя среди трусов притаился капкан?! – завопил Гербес.
Броккен виновато почесал затылок.
– Да я подумал, вдруг кто вломится ко мне в квартиру, пока меня нет, и начнёт рыться в шкафу, так я там капкан установил.
– Да! Первым делом вор начнёт ворошить твои драгоценные трусы! Меня мог предупредить?!
– Да я, Герб, как-то совсем забыл про капкан.
– Ты что, трусы не меняешь?
– Меняю. Капкан может находиться только в одном месте, а трусы… они везде. Блин, а…
– Да ладно уж, – постарался успокоиться Гербес, которому не хотелось называть брата дебилом третий раз за утро. – Не огорчайся ты так, Брокк. Всё ведь обошлось: я успел отдёрнуть руку, и мои пальцы не пострадали.
– Так я из-за этого и огорчился, что ты успел отдёрнуть руку. Признаться, я ужасно расстроен и подавлен. Продавец заверял, что от капкана невозможно увернуться. А за капкан, между прочим, я две штуки отстегнул. И снова очередной продавец в очередной раз сумел меня облапошить. Очень, знаешь ли, неприятно, когда разводят на деньги. Никогда не верил продавцам, а теперь вообще верить не буду.
Гербес не стал пререкаться и выяснять, откуда у Броккена деньги, и почему он тратит их на капканы, которые размещает на полках бельевого шкафа. Не время. Две пачки носков по 10 пар всё же нашлись, и Гербес сунул их в свой 20-литровый рюкзак.
Свои вещи он собрал в армейском темпе и помогал собраться брату, которому явно не помешало бы ускориться. Хотя как раз Броккен в армии служил, в отличие от Гербеса.
Когда пришло время отдавать долг Родине, 18-летний Гербес руководил пятью палатками, ахово торговавшими инопланетной жратвой. Далеко не всякий отважится попробовать пушистые яйца яичного трясуна с кровью вертушечных проституток, поражённых проксиманским спидом, или варёную кожу динозавра-клоуна со вкусом отборного грима, щедро приправленную андромедским сахаром, добытым из расщеплённых тел наёмных убийц Светлого сестринства, у которых никогда не работает дверной звонок. Были товары и попроще: пучеглазые ветки ассорти, сладкие коготки свекрови (поштучно), солёные лапы тёщи (в одни лапы не больше двух лап), зубастые железные камни на развес, зефир из гнёзд трубчатых шимпанзе с планеты Кусь-Кусь, который может содержать следы детёнышей трубчатых шимпанзе, перемолотых фабричными механизмами по недосмотру персонала (человеческий фактор), что, как правило, не приводит к летальному исходу, если у вас имеется третий желудок и запасная печень.
Дельце мелкое, ненадёжное, но кой-какую прибыль приносило. Гербес взялся за него в расчёте занять свою нишу на рынке. Не пошло. Уже потом, работая над ошибками, Гербес сообразил отказаться от длинных непонятных названий, а такие слова, как “поражён”, “проксиманский спид” и “проститутка” заменить на “благословен”, “утешение ангела” и “святая женщина”.
С малых ногтей Гербес испытывал пагубное пристрастие к финансовым махинациям и совершал их даже тогда, когда в том не было необходимости. И к ним же прибегал во избежание банкротства. Однако по неопытности запутался в финансовых махинациях и превратил вероятное банкротство в банкротство неизбежное. Палаточная пенталогия, хаотично дребезжа каркасом в медном тазу, пронзительно засвистела и газанула в трубу. Оставшейся суммы, укрытой от судебных приставов, как раз хватило на покрытие долга Родине. Врачи согласились взять деньгами, но сказали, что Родина свою долю обязательно получит. Долг Родине, так сказать, платежом красен.
Гербес не хотел служить Родине, Гербес хотел зарабатывать деньги. Он обжигался на ошибках, но не так сильно, чтобы потом каждый раз дуть в унитаз, прежде чем сесть на него.
Ошибаются все, даже лучшие из лучших. Известный герой Пацанской войны капитан Параноик из-за плохой видимости лазерным взглядом разрезал самолёт с сотней гражданских беженцев на борту. Знаменитый ас Покрыхин с планеты Республиканская Песочница начал свою боевую карьеру в войне с планетой Стальных усатых маршей с того, что очередью из плазменного пулемёта лихо сбил республиканский бомбардировщик СРУН-02.
Известный политик Языкачесальд Трап-Тарарап четырежды становился банкротом, а потом вдруг стал президентом планеты Звезданутых. Но даже для звезданутцев это оказалось чересчур, и на второй срок Трапа-Тарарапа не переизбрали. В памяти многих звезданутцев он остался самой тупой, безмозглой и толстожопой пародией на президента. А такого у звезданутцев, знаете ли, далеко не всякий удостоится. Только самые великие.
Палочку президентства у Трапа перехватил и, повинуясь оральному инстинкту, послюнявил во рту, перепутав с карамелью, некий многозначительный старец Банджо Плохайден, начавший правление с череды незамедлительных ошибок и сложных отношений с велосипедами.