Великое Равновесие
Шрифт:
– Ну, что жарко тебе? Сейчас налью тебе холодненькой водички, – Соня отлепилась от головы пса.
Она вышла из вольера, взяла шланг из-под куста смородины и потащила его к большущей миске Рагдая. Прозрачная вода переливающимся на солнце веселым маленьким водоворотом наполняла миску. Рагдай тут же принялся поглощать манящую прохладу.
– Стой, ворюга, стой! Сейчас ты у меня получишь! – раздался крик Лизы.
Соня вздрогнула.
– Р-р-рав! – поднял мокрую морду от миски Рагдай.
Зойка шмыгнула на всякий случай в будку Рагдая.
Сквозь сетчатый забор вольера Соня увидела, как Лиза карабкается по высокой лестнице, приставленной к стволу сосны. Она на минуту останавливалась, поднимала голову вверх, грозила кулаком и ругалась:
– Ворюга рыжая! Вот я тебя достану, ты у меня попляшешь! – И снова продолжала свой подъем.
Чуть выше по стволу легко и уверенно скакала большая ярко-рыжая белка, в зубах у нее был тот самый необычный желудь, который Соня отдала Лизе за свободу Зойки. Белка, словно дразня и пререкаясь с Лизой, останавливалась, шустро поворачивалась на стволе головой вниз, прижимала лапой желудь к стволу, громко цокала, нервно дергала хвостом, и как только Лиза снова начинала движение вверх, белка хватала желудь зубами и стремительно мчалась к дуплу. Соню не удивила ни решительность Лизы, ни то, что белка стянула у нее желудь, для белки естественно взять большой красивый орех, ни даже то, что белка с Лизой бранились друг на друга. Странно было другое: погоню сопровождала стайка беспокойно мечущихся птиц. Они вились вокруг кроны сосны, ныряя в ее пушистые ветки и выскакивая обратно, близко подлетали к Лизе и белке, едва не задевая Лизину рыжую голову крыльями, а внизу под деревом, неистово кудахча, металась куриная стая Петра Петровича. Скулящая песня Рагдая перешла в тревожный рык. Соня почувствовала, как где-то внутри нее холодным клубком заворочалась тревога, она бросила шланг и пустилась к дереву:
– Лиза, Лиза, пожалуйста, спускайся, не надо так высоко забираться, бабушка запретила нам подходить к сосне!
– Она украла мой желудь, я положила его на качели, а она стянула его! – ткнула вверх пальцем Лиза.
– Я найду тебе еще такой же, честное слово, только спускайся, Лиза, пожалуйста!
– Ааа! – раздраженно махнула рукой на Соню Лиза и продолжила подъем.
– Лиза, ты можешь упасть, ты разобьешься, тебе будет больно, – вырвались наружу Сонины опасения.
– Ахаха, я лазаю лучше этой ворюги белки! – Самоуверенная Лиза была задета за живое, теперь-то уж она точно сцапает эту хвостатую ворюгу!
Белка добралась до дупла, последний раз повернулась к Лизе, злобно что-то процокала, дернула хвостом и исчезла в дупле. Через минуту и Лиза была уже у цели, она заглянула в дупло, оттуда тянуло прелым деревом и прохладой.
– Ого-о-о! – протянула Лиза, – ничего себе! Э-э-эй! – крикнула она в темноту.
Но ни цоканья, ни шорохов – ничего не послышалось в ответ.
– Куда она подевалась? – удивилась Лиза и по пояс сползла в дупло. – Э-э-эй! – крикнула она еще раз.
– Лиза, все, ты ее не достанешь, она уже где-нибудь вылезла с другой стороны! Слезай! – умоляла Соня.
– Ха, не достану! Еще как достану! – с этими словами Лиза вдруг поползла вниз.
Не успела Соня опомниться, как Лиза целиком исчезла в дупле.
– Ааа! – закричала Соня и бросилась на лестницу.
Соня стремительно поднималась к дуплу, сердце колотилось в груди маленькой девочки, она задыхалась и плакала. Не было мысли звать на помощь, бежать за бабушкой, была только одна мысль: спасать! Рагдай метался вокруг сосны, вставал на задние лапы, отталкивался от ствола и неистово лаял. Соня добралась до дупла, заглянула в него и что было сил закричала:
– Лиза! Лиза, ты где? Лизонька-а-а, ы-ы-ы, – зарыдала Соня.
Она села на край дупла, перекинула ноги внутрь, глубоко подышала, чтобы немного успокоиться, вытерла слезы и нос краем юбочки, еще раз глубоко вздохнула и прыгнула в дупло.
Глава III. В дупле
Случалось ли вам когда-нибудь бросать перышко с высоты? Предположим, с балкона, с дерева или с крыши деревенского сарая. Эта детская забава не для всех, большинство детей любит швырнуть с балкона воздушный шарик, наполненный водой; уронить «случайно» горшок с цветком или ненавистную кашу из тарелки; мамину шляпу, закрутив ее при запуске как следует; бумажный самолетик. Дети любят что-нибудь бросать с высоты и наблюдать за падением. Следить же за падающим перышком интересно немногим. Долгое падение невесомого, бесшумного, неброского маленького предмета занимает редких: тех, кто видит в нем красоту, изящество, легкость, свободу и абсолютную безопасность для всех: для бросающего, для летящего и для проходящих внизу.
Странное дело, но Соня, прыгая в дупло, ожидала стремительного падения, но летела она, как маленькое перышко: долго, неспешно, легко и свободно, покачиваясь и кружась. Ей не было страшно с самого начала ее падения, ведь она думала только о том, что нужно спасать сестру. Подумать о том, что это может быть опасно для нее самой, она не успела, у нее совсем не было на это времени. Все ее существо было занято одним: догнать, уберечь, вернуть Лизу на место, чтобы с ней ничего не случилось. Бывают такие редкие люди, которые в минуты опасности забывают о себе и спасают других. Быть может, это потому, что в такие минуты о них думает кто-то другой: самый сильный и самый всемогущий? Соне не было страшно, и если бы она знала наверняка, что и падение Лизы было таким же приятным, то она бы восприняла это как игру, аттракцион. Она не переживала о том, каким будет ее приземление, ведь если падение было изящным, как у перышка, то и приземление будет таким же. Перышко никогда не падает, грубо шлепнувшись на землю, приземляется оно так же изящно, как и летит: качнувшись последний раз из стороны в сторону, оно словно стелется на землю и замирает, это похоже на грациозный реверанс с поклоном. Соня это знала, ведь она любила наблюдать за падающим с высоты перышком.
«В сосне дупло, в дупле тепло. А кто в дупле живет в тепле?» – вспомнила Соня скороговорку, которую они разучивали с мамой. «Как темно», – подумала она, и в ту же минуту множество маленьких огоньков окружило ее. Соня протянула руку к одному из них, и тот доверчиво присел на ее ладонь.
– Светлячо-о-ок! – удивилась Соня. – Какой ты милый! Сколько же вас здесь?
Соня поднесла руку близко к своему лицу, чтобы лучше рассмотреть маленького светящегося жучка.
– О-о-ой, кто это? – изумилась Соня, она хорошенько всмотрелась в живой огонек: тоненькие ручки, тоненькие ножки, маленькие светящиеся крылышки и кукольное личико: это был крохотный человечек, такой миленький, что на него хотелось смотреть и смотреть. Он спокойно уселся на ее ладонь, сложил маленькие ручки в умоляющем жесте и произнес:
– Ты спасешь нас?
Говорил он так тихо, что услышать его не было никакой возможности, но Соня услышала, так же, как она всегда слышала кошку Зойку, которая могла, просто посмотрев Соне в глаза, что-то ей сказать; и так же Соня слышала Рагдая и Петровича. Соня услышала и человечка-светлячка. Она ласково улыбнулась ему, еще немного полюбовалась им и легонько взмахнула ладонью. Светлячок вспорхнул в светящееся облако своих товарищей, и облако это вдруг зашелестело:
– Она спасет нас! Спасет нас! Спасет нас!
«Наверное, я сплю, – подумала Соня, – должно быть, я уснула в садовых качелях, и сейчас я там сладко сплю, и рядом со мной дремлет Зойка. Это сон!»
Она огляделась вокруг, освещенное облаком светлячков могучее дерево изнутри было унизано малюсенькими домиками, на крышах и в окнах которых зажигались огоньки, стоило только Соне поравняться с ними. Это нагромождение домиков было очень похоже на приморский городок в Греции, куда Соня и Лиза как-то ездили с родителями. Все свободное пространство между домиками было затянуто плющом с треугольными пестрыми листьями. Всякий раз, как только Соня пролетала очередное такое поселение, оно вспыхивало огоньками, и Соня слышала дружный шелест: