Великолепие чести
Шрифт:
«Что ж, — подумала девушка, — масло в огонь подлито. Интересно, как он отнесется к переменам в моей комнате?»
Дункан не верил своим глазам. Мадлен умудрилась превратить убогое помещение в уютное жилище. Стены были чисто вымыты, а напротив двери висел большой бежевый гобелен с изображением финальной битвы при вторжении Вильгельма. Краски были яркими и живыми, а фигуры воинов вышиты красным и голубым.
Работа, что и говорить, незамысловатая, но смотреть на нее было приятно.
Кровать была застелена голубым
Уголки его губ пару раз дернулись. Мадлен не знала, что это должно означать. Она ждала со все возрастающим нетерпением, когда, внезапно вскрикнув, барон отскочил от нее. Он повернулся и, не сказав ни слова, выбежал из комнаты, захлопнув за собой дверь.
Аромат роз преследовал его по пятам. Поравнявшись с дверями большого зала, барон немного успокоился, но тут к нему бросился младший брат.
— Что, леди Мадлен принимает посетителей сегодня утром? — выпалил он с юношеской непосредственностью.
Дикий вопль Дункана, послуживший ответом Джиларду, был слышен во всем замке.
Джилард оторопел — он в жизни не слышал, чтобы его брат кричал так громко. Подбежавший к ним Эдмонд увидел лишь спину удалявшегося Дункана.
— Что это так разозлило его? — недоуменно спросил Джилард.
— Не «что», Джилард, а «кто», — заметил средний брат.
— Не понимаю.
Улыбнувшись, Эдмонд похлопал Джиларда по плечу:
— Вот и Дункан тоже пока не понимает, но, надеюсь, скоро поймет.
Глава 13
…не проворным достается успешный бег, не храбрым — победа…
Мадлен работала над своим гобеленом, но мысли ее витали где-то далеко: она то и дело вспоминала слова Дункана о том, что она больше не его пленница.
Конечно, ей самой придется выяснять у барона, что он имел в виду, но она почему-то опасалась узнать правду. Да, она боялась услышать ответы на свои вопросы.
Вдруг дверь распахнулась, и в комнату вбежала Адела, явно чем-то расстроенная. Казалось, еще немного, и она расплачется.
Мадлен вскочила со стула.
— Что случилось? — встревоженно спросила она, сразу же подумав, что тут не обошлось без Дункана.
Адела залилась слезами. Мадлен поспешила закрыть дверь. Обняв девушку, она усадила ее на стул.
— Сядь и успокойся, — проговорила Мадлен. — Все наверняка не так страшно, как тебе показалось. Скажи мне, почему ты плачешь, и, думаю, я смогу тебя утешить.
Адела послушно кивнула, но, взглянув на подругу, снова заплакала. Мадлен уселась напротив и терпеливо
— Мадлен, твой брат послал за тобой своих людей! Дункан позволил его посланцу войти в замок. Поэтому он и велел тебе вернуться в башню. Дункан не хотел, чтобы человек Луддона видел тебя.
— Но почему? Всем известно, что меня держат здесь пленницей! Луддон…
— Ты не поняла, — перебила ее Адела. — Эдмонд сказал Джиларду, что, по его мнению, Дункан не желает, чтобы посланец увидел, как с тобой тут хорошо обращаются. Ты ведь согласна с этим, Мадлен?
— Господи, неужели ты из-за этого плачешь? — рассмеялась Мадлен. — Конечно, со мной хорошо обращаются. Оглянись только вокруг себя, Адела. Разве у меня плохое жилье?
— Мне не следовало подслушивать, но я все же сделала это. Я слышала все, о чем Дункан говорил с человеком твоего брата. Впрочем, Джилард и Эдмонд тоже слышали каждое слово. Дункан почему-то не отослал их. Но меня никто не видел. Я уверена.
— А этот посланец явился от короля или прямо от моего брата? — спросила Мадлен. Она была очень напугана, но не хотела; чтобы Адела это видела. Мадлен являлась для девушки единственной опорой и должна была оправдывать ее надежды.
— Не знаю, — ответила Адела. — Я не слышала начала разговора.
— Ну хорошо. Тогда скажи мне, что ты слышала, — попросила Мадлен.
— Тебя должны немедленно доставить к королевскому двору. Посланец сказал, что это необходим, несмотря на то что ты… испорчена… — Голос Аделы дрогнул, и ей пришлось помолчать, чтобы собраться с силами.
Мадлен до боли прикусила нижнюю губу. Ей хотелось схватить Аделу за плечи и вытрясти из нее продолжение рассказа.
— Как только ты приедешь в Лондон, тебя выдадут замуж.
— Понятно, — прошептала Мадлен. — Но мы ведь ждали этого, Адела. Мы же знали, что Луддон предпримет что-нибудь. А ты слышала имя человека, за которого меня собираются выдать?
Адела кивнула:
— Моркар.
Закрыв лицо руками, девушка опять разрыдалась, а Мадлен почувствовала, что теряет самообладание и что ей становится плохо.
— А как же Дункан, Адела? — запинаясь проговорила Мадлен. — Что он сказал посланцу? Он согласился?
— Дункан не промолвил ни слова. Посланец прочел свою бумагу, а затем вернулся к воинам, поджидавшим его у стен замка.
— Сколько же воинов послал Луддон?
— Не знаю, — прошептала Адела. — Как только посланец ушел, Эдмонд и Джилард принялись кричать друг на друга, а Дункан все молчал. Он просто стоял у камина; заложив руки за спину. Не понимаю я этого.
— Твоему брату, Адела, приходится играть две роли; лорда — владельца замка, и брата. Я представляю себе, о чем спорили Эдмонд и Джилард. Эдмонд наверняка кричал, что меня надо отдать людям Луддона, а Джилард спорил с ним и предлагал вступить в бой, чтобы только не отпускать меня.