Веллоэнс. Книга первая. Восхождение
Шрифт:
Простолюдины пускают слухи об одержимом, я им не сильно верю – но через день
полнолуние, лучше вам скрыться у меня. Мало ли, в пути какая тварь приметит, или навья пристанет. Моя крепость надежна, а стали – на всех перевертов хватит.
– Спасибо, друг. Остались бы, но долг зовет, с цирком уговор. До следующего
вечера погостим, а под полнолуние отправимся. По пути храм, там схоронимся – на
святую землю нечисть не позарится.
– Это да, конечно.
Голос
– Но, все ж, жрец не укрылся.
Паж провел гостей в просторную комнату. По углам стояли не топчаны -
кровати, устланы перинами с шелковыми, набитыми гусиным пухом, подушками.
Через разноцветную слюду солнце рисовало на стене сложный мозаичный узор.
Пахло выпечкой и корицей. На столе возвышался графин с чистой водой, поблескивали два хрустальных бокала.
– Дорвался Тангир до богатства, – проворчал тарсянин, – даже в Глинтлейском
дворце таких убранств нет.
Одеяла с подушками из уважения другу сложили в угол (так бы выкинули к
чертям – не привычны пуховые покои), разместились на оголенных дубовых
полках.
Утром Авенир долго приходил в себя – голова налита свинцом, в глазах песок, руки-ноги ватные. Всю ночь не мог уснуть – Марх ворочался и стонал, видать
снилась битва, или тварь, которая ему спину подрала в лохмотья. Ладно бы в
карауле стоять, дежурстве, или блиц-атаку отрабатывать – нормально, но вот когда
только и делаешь, что ничего не делаешь…
На улице тепло и светло – вот только тишина усилилась, какая-то необычная, мертвая. Животных оставили в хлеву, так сподручнее – на одну заботу меньше.
– Разделимся, – путники подошли к центральной площади и сабельщик
предложил погулять поодиночке – Встретимся вечером, пойдем на последний
ночлег. Ну, в смысле, в этом городе.
Марх направился в сторону оружейных лавок. Авенир, чуть помысля,
завернул в угол с книгами и травами. Прошелся несколько раз по опустелому
базару, осмотрел лоток травника. Так, ничего интересного – пряности, пара
лекарственных кусточков. Чем заняться до вечера? Марх, он может один нож
рассматривать да пробовать несколько часов, а я? Книжку за день не прочтешь, разве только трактатик, тонкий и бесполезный. Мысли прервал густой женский
голос:
– Молодого чародея не интересуют травы. Камешков хотим, свиточков?
Травницей оказалась средних лет женщина, мидийка. Смуглая кожа,
полноватая, но еще очень выразительная фигура. Глаза карие, смотрят прямо, прожигая насквозь. У них же по обычаю, женщины должны смотреть под ноги, да
и лицо открывать можно
хватало еще перед бабой струсить. Грудь колесом, спину не гнуть, смотреть прямо, нагло.
– Чем ты можешь заинтересовать меня, ведьма?
Едкая усмешка оголила золотой зуб:
– Прорицательный чародей. Я Хеттура, местная целительница. Ты знаешь о
проклятии Витрбаша, но смел и не отступишь. Твоему другу грозит опасность, только ты можешь ему помочь.
– Марх? Откуда ты… Чем можешь подсобить?
– Иди за мной, чародей…
Ведьма скользнула в закоулок. Авенир едва поспевал – перед его взором
маячил лишь цветастый плащ женщины. Они очутились в темной комнатушке. По
стенам развешаны свитки с письменами, на полках склянки, коробочки, черепа,
хвосты, перья животных.
– Сядь.
Хеттура выплыла, казалось, из голой стены. Юноша сел за стол, напротив, в
старом драном кресле, устроилась ведьма. Слетела кисея, прозрачный шар тускло
осветил хибару:
– Я расскажу, что надо делать, а чем ты заплатишь? Кровью?
Голову дурманил запах гнили и смерти. То и дело представали образы. В этом
месте чувствовалось течение духовных сил. «Близость полнолуния истончает
преграду между двумя мирами» – вспомнил уроки Авенир. Глубоко вдохнул, несколько раз сжал кулаки, протер глаза.
– Нет, ведьма. Не прислужник я злым силам. Но, – заметил ярость в глазах
гадалки – есть другой дар, не хуже.
Рука потянулась в сумку, нашарила склянку.
– Это – магическое зелье набов.
Ярость в глазах сменилась алчным блеском.
– О да, такая плата вполне подойдет.
Волшебное пойло жабосвинов усиливало человеческие способности.
Выпивший его мог не дышать больше недели, раны затягивались молниеносно, появлялась звериная сила и ловкость. Кроме того, на несколько дней зелье
повышало усвоение магических приемов и знаний – за это время можно стать
крайне могучим акудником. Вот только набы редко таскают бальзамчик с собой –
все хранят в глубине болот – человеку не достать.
– Вот, положи под язык огнецвет. Всю дурь разом снимает, да подлечить может
– пригодиться. А теперь обхвати руками камень.
Авенир сжевал цветок, прислонил ладони к мерцающему шару. Женщина
наложила руки поверх. Пальцы защипало, по кистям поползли разряды – вместо
крови по рукам потек палящий огонь. Юноша застонал и попытался оторваться от
шара, но руки ведьмы окаменели – не вырваться. Сознание погрузилось во тьму.