"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция

Шульман Нелли

— Я тебя люблю, — Степа быстро поцеловал его в губы, и, пробежав через неприбранную, большую студию, быстро спустился по узкой лестнице на улицу.

Франсуа высунулся из окна, и, оглянувшись, послав ему воздушный поцелуй, улыбнулся: «Я тебя тоже!»

Степа помахал ему рукой и ринулся к Новому мосту, над которым уже сияло теплое майское солнце.

Месье Клод Молле — невысокий, с заметной сединой, коренастый, с загорелым уже в мае лицом, наклонился над чертежами будущего сада, и, потерев острый нос, сварливо спросил:

«А вот тут — ты, что собираешься сажать?»

— Розы, — с готовностью ответил Степа и распахнув альбом, показал ему рисунок акварелью.

«Вот, месье Молле, как это все будет выглядеть, ну, когда они зацветут».

Молле посмотрел на тонкое переплетение белого и красного и подумал: «Господи, вот уж верно — если человек талантлив, — то во всем. Ну да отец его — такой же».

— Ну, молодец, — усмехнулся он и велел, указав на складной стол: «А теперь садись и рассчитывай — сколько нам для этой клумбы понадобится цветов. Не забудь прибавить возможные потери, ну, как я учил тебя». Молле перелистал альбом и улыбнулся: «А это еще что такое?»

Юноша жарко покраснел: «Простите, это не по саду. Помните, вы мне акварели господина Дюрера показывали, ну вот, я и скопировал, по памяти. Заяц очень красивый, — добавил он.

— Да, — тихо сказал Молле, разглядывая коричневую шерсть и длинные уши животного.

«Очень хорошо у тебя получилось. Ты, когда во Флоренции будешь, не забудь сходить в сады Боболи, я тебе записку дам, тебя пропустят. Зарисуй там все, непременно. Хоть они по старой моде сделаны, но все равно — тебе полезно будет».

— Конечно, месье Молле, — Степа потянулся за тетрадью с расчетами и тут же встал — в шатер вошел отец.

— Месье Молле, — Федор чуть поклонился, — я у вас заберу сына, буквально на несколько мгновений. Он улыбнулся и, подтолкнув Степу к выходу, шепнул ему: «Вот видишь, не зря я с тобой математикой занимался, хоть и розы — но все равно считаешь».

Он вышли в теплое сияние солнца, и Федор, взглянув в сторону котлована, сказал: «Сегодня после обеда уже сваи начнем вбивать. Ты вот что — собирайтесь там с Франсуа, я карету на следующую неделю заказал, вы же не верхами поедете?»

Сын только закатил лазоревые глаза и Федор усмехнулся: «Ну да, ну да. Ни почитать, ни порисовать. Мать за вами присмотрит — как вы там обустроились, и дальше отправится — в Венецию. А список чертежей, кои де Броссе нужны — вот он, — отец вытащил из кармана камзола свернутый лист бумаги.

— Я из Польши, — он подмигнул сыну, — прямо в Венецию, так что уже в Италии увидимся.

Чертежи эти можешь с гонцом послать, а сам в Рим потом езжай, — Федор погладил рыжую бороду, — де Броссе тебе даст письмо к синьору Мадерна, тому, что собор святого Петра достраивал. Поучишься у него.

— Батюшка! — Степа открыл рот. «Спасибо вам!»

— Спасибо скажешь, — Федор поцеловал мягкие волосы на затылке юноши, — как тут все, — он обвел рукой огромный, заставленный шатрами участок, — в зелени купаться будет, а посреди — дворец стоять. Все, иди, считай свои цветочки, это тебе — Федор посмотрел на свои испачканные грязью руки, — не водокачку чинить.

Степа улыбнулся, И, на мгновение, прижавшись головой куда-то к локтю отца — забежал обратно в шатер.

— Ну, вот мы и тут, — Марфа забрала у племянницы девочку, и, покачав ее, сказала: «Ты не бойся, иди к портнихе, Эстер у нас сытая, долго спать будет. Тут же и встретимся Мирьям взглянула на огромное, заставленное шатрами поле, и, про себя вздохнув, подумала: «Завтра с утра, да. Всего пару часов, молока я Хосе оставлю, он Эстер покормит.

Господи, что же я делаю? Но я не могу, не могу, хотя бы один только раз…

— Мама, — Авраам поднял черноволосую, кудрявую голову, — пойдем с нами, там машины!

— В следующий раз, милый, — улыбнулась Мирьям, и, помахав им рукой, быстрым шагом направилась к Сене. Завернув за угол какого-то дома, она подозвала босоногого мальчишку, что играл в камушки на мостовой, и сказала: «Беги на стройку, вот тебе записка, отдашь ее месье Теодору, архитектору, тебе сразу его покажут. Вот, — она протянула мальчишке серебряную монетку, и тот, улыбнувшись, сказал: «Почту за честь, мадам, не волнуйтесь, все будет в порядке».

Мирьям обернулась, — мальчишки уже не было видно, и, вздохнув, постучала медным молотком в дверь с вывеской: «Мадам Оливье».

— Как у вас тут чисто, батюшка, — одобрительно сказала Мария, держа за руку Авраама. «Я думала, на стройке — всегда грязно».

— Если не убирать, — хохотнул Степа, что шел впереди, — то, конечно, грязно будет. А у нас тут, — он улыбнулся, — если кто мусор на землю бросает, тому месье де Броссе из жалования вычитает. Вон, — он указал рукой, — видите, ящики стоят, — только туда все кидаем.

Они шли по мосткам к котловану, и маленький Питер, побежав вперед, сказал: «Я сам!»

— Э, нет, милый мой, — Федор нежно взял его за руку, и, обернувшись, сказал: «Матушка, давайте мне и Марту тоже, я за ними послежу».

Маленькая девочка поерзала у него на руках, и, приникнув головой к груди, проговорила:

«Большой! Дядя большой!»

— Очень, — усмехнулся Федор, и, войдя на деревянный помост, построенный над котлованом, сказал: «Ну, вот видите — это поршневые насосы, их еще древнегреческий инженер придумал, Ктесибий. Сегодня мы тут все осушим и начнем вбивать сваи, для фундамента.

— А вы же не знаете еще, какой дворец будет? — недоуменно спросила Марья. «Как же его возводить?»

— А мы не возводим, — Федор на мгновение отпустил руку Питера и погладил каштановые косы дочери. «Мы только котлован вырыли и сделаем сваи, а к середине лета, как тут все окончательно просохнет — тогда уже строить начнут.

— Машины, — благоговейно сказал маленький Питер, открыв рот. Он прижался к деревянному ограждению, и кто-то из рабочих, заметив их, крикнул: «Большая у вас семья, месье Теодор!