"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Джон широко, счастливо улыбнулся. «За руку еще, но уже сами хотят. Они бойкие, уже и лепечут что-то. «Папа» говорят, — гордо добавил он. «Но я их не путаю, — он рассмеялся, — а вот Питера мальчиков — так и не могу различить. Там вам кто только не написал, — он протянул Волку стопку конвертов, перевязанную лентой, — из Джеймстауна, из Шотландии, из Нортумберленда, из Дептфорда, адмирал, жена моя, Питер и Рэйчел, — все, в общем».
— Спасибо, — Волк убрал письма и спросил Джованни: «А вам тоже — нельзя на улицу выходить?»
— Отчего это мне нельзя, — Джованни потянулся за хлебом, и заметил: «Все равно у нас суп лучше варят, Луи, и не спорь даже».
— Ваши повара у наших мастеров, учились, месье Амальфи — ответил француз, хлебая из глиняного горшка. За столом рассмеялись и Джованни добавил: «Я тоже — поем, и к сыну пойду, остановлюсь у них на недельку, с внуками повожусь, а потом — домой. Летом всю семью в Оксфордшир везу, к Александру в усадьбу, будем там все в порядок приводить».
— Александр следующей осенью уже пажом будет, — Джон отрезал себе хороший кусок паштета и, понюхав, сказал: «Вот почему, почему у нас такой не делают?».
— Еще сыры, — предупредил Большой Луи, раскладывая утку по тарелкам. «Я опекаю, — мужчина тонко усмехнулся, — одного лавочника, такого бри вы даже во дворце не найдете, ну да Мишель знает».
— Прямо из Мо, — подтвердил Волк. «Там его со времен Шарлеманя делают. Ну, — он поднял бокал, — за встречу, и чтобы месье Антуан стал настоящим парижанином, я-то уже, — он улыбнулся, — одной ногой в Новом Свете».
— А ведь он мог бы не ехать на Москву, — подумала Марфа, искоса глядя на зятя. «И все равно — сказал, что у него там тоже — дела есть. Господи, ну хоть внука своего увижу, и правнука тоже, Петя же написал — в декабре у него сын родился, тем годом. Федором крестили, и он рыжий, тоже. Спасибо Селиму, — она чуть усмехнулась, — теперь они все рыжие будут.
Господи, только бы все получилось, — она чуть вздохнула и услышала ласковый голос Джованни:
— Получится, с таким внуком, как у тебя — не может, не получится. Да и вы тоже — поможете.
— Поможем, — согласилась Марфа, вытирая тарелку куском хлеба, и про себя добавила:
«Господи, а ведь мы дитя от матери отрываем. Но не выжить пани Марине, нет. А ее забирать нельзя — иначе мы все в Разбойный приказ угодим. Нет, нет, — она застыла, — даже и думать об этом не стоит. И тоже — Матвей взрослый мужик был, а тут — ребенок, мало ли что случится. Четыре года ему еще не исполнилось, Аврааму ровесник».
— Ты Петеньку-то с собой берешь? — спросила она у Волка, едва слышно. «Только на Москву его не вези, ни к чему это».
— Нет, конечно, — одними губами ответил Волк. «В Новых Холмогорах побудет, на корабле».
— А что у тебя за дела-то, на Москве? — поинтересовалась Марфа.
— Чести, — коротко ответил Волк, и женщина, хмыкнув, поднявшись, сказала: «Ну, дорогие мои, вы принимайтесь за дела, а мы с месье ди Амальфи отправимся по домам».
Лиза расстелила шелковое покрывало на поросшем зеленой, мягкой травой берегу реки, и весело сказала: «Ну, Эстер, сейчас ты поползаешь, вволю».
— Мама! — Авраам дернул Мирьям за подол, — к реке! И Пьер хочет, и Марта!
— А тебя, значит, послом отправили, — усмехнулась Мирьям, и опустив дочь — в бархатном платьице, — на покрывало, ласково погладила ее по укрытой маленьким чепчиком, каштановой голове. Толстенькая девочка улыбнулась, и, поерзав, потянувшись, сорвала какой-то ранний цветок.
— Тетя Мирьям, я за ними присмотрю, не волнуйтесь, — Мария подала Аврааму руку, и, оглянувшись, велела: «А вы за другую руку хватайтесь, оба. Мама, а можно нам по воде пошлепать? — спросила девочка.
— Ну конечно, милая, — Лиза села рядом с Мирьям, и, глядя на то, как дочь, усадив детей у перевернутой лодки, снимает им чулки, тихо сказала: «Хорошо ей с вами. А почему два имени?»
— Ну, — Мирьям пощекотала дочь. «Положено женщин называть — Сара, а мужчин — Авраам. В честь прародителей наших. А Сара-Мирьям — ну, это она уже на своем настояла. Она умеет, — ласково добавила женщина, и, на мгновение, закрыв глаза, почувствовала, что краснеет.
С юга дул свежий, теплый ветер, пахло цветущими лугами, Сена искрилась под мягким солнцем, и Мирьям, оправив утреннее, простое платье, подумала: «Господи, как я могу? Это ведь кузина моя. А он на меня и не посмотрел даже, ну да, Лиза там была, Хосе, — как смотреть? Хоть бы один раз…, - она стиснула зубы, и, посмотрев искоса на гладкую, белую щеку Лизы, сказала: «А ты когда в Италию?»
— Когда месье де Броссе и мой муж, — усмехнулась женщина, — наконец, решат, что им нужно привезти из Флоренции. Ее величество хочет построить дворец по образцу Палаццо Питти, так что Стефана отправляют в тамошние архивы — искать чертежи.
— Теодор мне говорил, что они все спорят, — Лиза зевнула, — брать ли только планы этого здания, или другие тоже прихватить, на всякий случай. И друг Стефана, Франсуа, с нами едет, будет ему помогать, он же работает в королевской библиотеке, под началом месье де Ту, и хорошо разбирается в старых документах.
— А ты потом в Венецию? — спросила Мирьям, забирая дочь на колени. Она оглянулась, и Лиза ласково сказала: «Да ты корми, я тебя шалью прикрою, а дети заняты — она указала на реку, откуда доносился смех и веселый голос дочери: «Раз Авраам не хочет быть капитаном, им будет Пьер!»
— Я буду врачом, — независимо сказал Авраам, — и сяду здесь. А вы ко мне приходите, когда вас ранят.
— У него даже голос на Хосе похож, — подумала Мирьям, покачивая девочку. «Голос — да, а вот лицо. И высокий, какой, крепкий. Может и правда, я все придумала себе. Может быть, он в меня — высокий. И морская болезнь у него, — женщина чуть улыбнулась, — у меня тоже была, в детстве. Тетя права — Хосе его больше жизни любит. Господи, что же я делаю…».
— Да, — Лиза потянулась, — мы же с Теодором к стряпчему ходили, он мне доверенность выписал, так что надо комнаты покупать, а к осени, как он вернется — и переедем.
— Я — капитан! — услышали они звонкий голос и Мирьям усмехнулась: «Дочь капитана, сразу понятно. Смотри-ка, еще двух нет — а говорит как хорошо».
— Да там они все, — Лиза махнула рукой. «Этьенн же в Клермонском коллеже учится, так он мне говорил — он там лучший по математике. А Пьер уже начал складывать и вычитать, а ему тоже — только два исполнилось».