"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Так вот, — Дэниел продолжил, положив руку на карту, — ваше превосходительство, моя невеста…она исчезла после того, как побывала в лагере лорда Кинтейла. Вы же знаете, он где-то тут, со своими индейцами. Если бы вы мне разрешили разведку…
— Не разрешаю, — холодно ответил Арнольд. "Незачем рисковать людьми, тем более, перед решающим сражением".
— Только я и еще один доброволец, — горячо сказал Дэниел. "И все, ваше превосходительство, пешком, без лошадей. Я прошу вас…"
Арнольд потянулся за пером и поставил росчерк на рапорте. "Переходи к де ла Файету, — сварливо велел он, — тем более ты сам виргинский. И генералу Вашингтону напиши. Объясни ему, что хочешь воевать дальше".
— Я поеду, — Дэниел улыбнулся. "Поеду, генерал Арнольд. И во Францию, и вообще — туда, куда меня пошлет страна. Но пока я нужен здесь. Разрешите идти? — он надел треуголку и вытянулся.
— Ладно, иди, бери своего добровольца, — махнул рукой генерал. Когда Дэниел уже стоял у двери, он тихо добавил: "Вы там осторожней. Помнишь же, что с этой девушкой случилось, Джейн Мак-Кри, летом еще?"
— Помню, — ответил Дэниел и вышел. Арнольд посмотрел ему вслед. Затянувшись трубкой, генерал пробормотал: "Это были индейцы Кинтейла, больше некому. Бергойна после того грязью облили — как он вообще позволил такое, в своих войсках. Что это у нас писали? — Арнольд порылся на столе, и нашел газету: "Невозможно поверить, что знаменитый генерал Бергойн, в котором соединились лучшие качества джентльмена, солдата и ученого, нанимает жестоких дикарей, скальпирующих европейцев и, более того, платит им за каждый скальп".
Арнольд отбросил газету: "И недурно платит, по слухам, у Кинтейла их чуть ли не тысяча, этих индейцев. Он себе берет процент с каждого скальпа. После войны отстроит замок, не иначе. А у меня — он усмехнулся, — Конгресс требует отчета за деньги, потраченные в канадской кампании. Ну да ладно, — генерал раздул ноздри, — сейчас Бергойн сдастся, и к нам рекой потечет французское золото".
Он приоткрыл дверь и велел адъютанту принести кофе.
Дэниел заглянул в госпитальную палатку и поморщился — низкий, страдальческий крик несся на улицу. Лошади у коновязи заволновались, заржали. Хаим, что стоял к нему спиной — в холщовом фартуке поверх сюртука, — ласково сказал: "Рядовой, чем больше вы будете кричать, тем дольше это затянется".
— Больно! — злобно выплюнул человек, что лежал, привязанный к деревянному столу. "Опиума дайте!"
— Опиум мы бережем для сложных операций, — Хаим взял в руки скальпель, — а у вас надо вскрыть нарыв. Это и мгновения не займет. Держите его, как следует, мистер Харпер, — кивнул Хаим чернокожему, мощному санитару.
— Убери руки, черномазый! — выругался больной. Дэниел услышал холодный голос Хаима: "Очень жаль, рядовой, но я ошибся. Сложный нарыв, придется покопаться".
Дэниел фыркнул себе под нос и громко сказал: "Капитан Горовиц, как закончите — я вас жду у мамаши Молли. Ее старик сегодня с утра рыбу ловил, я видел".
Рядовой опять заорал. Хаим, повернувшись, улыбаясь, подмигнул Дэниелу.
— Держи, — сказал Хаим, устраиваясь за грубым деревянным столом. "Последний, из личных запасов". Дэниел разрезал лимон. Выжимая его на жареную форель, юноша ухмыльнулся: "Ты же мне говорил, что обоз из Бостона идет, с лекарствами и продовольствием. Так что лимоны вам наверняка привезут, от цинги".
— Картошку ешьте, еще осталась в погребе, — велела мамаша Молли, поставив перед ними глиняный кувшин с пивом. "С этой войной и не посадить было ничего. Топчетесь, как кони, туда-сюда, туда-сюда".
Она почесала полуседые волосы под чепцом, и, вздохнув, — пошла к стойке.
— Вот именно, — помрачнел Дэниел, — туда-сюда, туда-сюда. Хоть бы уж быстрее этот Бергойн капитулировал, а то они тут уже все фермы разграбили или сожгли. Арнольд мне разрешил разведку, кстати, — он разлил пиво по глиняным стаканам.
— Я пойду с тобой, — спокойно сказал Хаим. "Один ты туда, — он махнул рукой на запад, — не отправишься".
Дэниел посмотрел на него. Выпив, он помолчал: "Я Фримена хотел взять. То есть, у меня весь батальон вызовется, но Фримен парень ловкий, и я ему доверяю".
Хаим покраснел. Дэниел мягко сказал: "Ты же помолвлен, дружище. Не лезь на рожон, хотя бы сейчас. Встань под хупу, и тогда уже — рискуй жизнью. На поле боя я тобой не командую, не могу запретить лезть в самое пекло, а тут…"
Хаим мрачно, молча, ел, а потом вздохнул: "С хупой тоже — где я раввина возьму? В Филадельфию ехать опасно. После моего вояжа за линию фронта обо мне тоже листовки стали печатать. Пятьсот долларов тому, кто сообщит о местонахождении опасного шпиона патриотов".
— Еще пирог тыквенный и кофе, — предупредил его Дэниел. "Он скверный, правда, но хорошего кофе тут взять неоткуда".
Он откинулся к хлипкой, деревянной стене: "Странно, у Мэтью уже ребенок родился. Интересно, племянник у меня, или племянница. Марта молодец, они с доктором Макдональдом Хаима спасли. Отважная девушка, ничего не скажешь. Так вот кто сведения из Виргинии передавал. И сдался ей этот Мэтью, — он усмехнулся. Глядя на друга, Дэниел спросил: "А у вас что, как у нас — обязательно, чтобы раввин был?"
— Нет, — Хаим отпил кофе и поморщился: "Действительно, дрянь, хоть пирог вкусный. Надо, чтобы был миньян — десять евреев, и все. И брачный договор, но его самим написать можно".
— Можно подумать, ты в Бостоне десять евреев не найдешь, — сочно заметил Дэниел. "Тут, в лагере, вас полсотни. Даже молитесь с утра".
— И, правда, — хмыкнул Хаим, — что это я? Так и сделаем, как только в тыл отойдем. Говорят, — он вытер губы салфеткой, — тебя во Францию хотят послать, представителем от армии?
— Все-то вы знаете у себя в госпитале, — пробормотал Дэниел. Решительно тряхнув головой, он добавил: "Я отказался".
— Очень правильно, — заметил Хаим. Посмотрев в окно, врач усмехнулся: "Вот и мой Харпер. Наверняка, у кого-то из наших генералов зуб заболел. Харпер так бегает, только когда начальство нас навещает".
— Капитан Горовиц! — негр вытянулся перед столом. "Там обоз пришел, из Бостона, с продуктами и медикаментами".
— Лимоны привезли! — радостно крикнул кто-то из офицеров от стойки.
— И не только лимоны, — медленно сказал Дэниел, поднимаясь. Хаим обернулся — она стояла у входа в таверну. В черных, пышных косах блестело солнце, простое платье было прикрыто холщовым передником.
— Капитан Горовиц, — она вскинула большие глаза, — вы будете принимать лекарства?
— Я, мисс Мендес де Кардозо, — широко, радостно улыбаясь, ответил Хаим. "Я и никто другой".