"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Он уходил, привесив к поясу светлые, окровавленные волосы. Кинтейл оглянулся: "Хорошо получилось. Совсем не сложно. Теперь я знаю, как это делать. Он умрет, не дождется помощи, с такими ранами не живут".
— А теперь, — Кинтейл раскинул испачканные кровью руки и сладко потянулся, — на запад. Вряд ли там найдется вождь сильнее меня. Пороха у нас хватит, мушкетов тоже, все там, — он взглянул на горы, — будет моим.
Кинтейл перешел через ручей. Он исчез в густом, светлом сосновом лесу, не обращая внимания на стоны, что неслись сзади.
— Только осторожней, — приказал Дэниел, стиснув зубы. На поляне пахло кровью, — густо, горячо, перебивая аромат сосен. "Очень осторожно. Тряпки мне дайте, я попробую что-нибудь сделать".
Он принял почти безжизненное тело. Уложив его на куртку, юноша стал перевязывать голову — ткань сразу набухала красным. Темные ресницы дрогнули. Дэниел, наклонившись, велел: "Ничего не говори. Молчи".
— Не…, индейцы…, - губы разомкнулись. "Кинтейл…Мирьям…, он застрелил…" Хаим потерял сознание. Дэниел, распрямившись, взял мушкет: "Немедленно пригоните сюда телегу с первой заставы. Баркли, Леннокс — за мной, попробуем догнать, — губы Дэниела искривились, — его светлость".
— Но, — шепнул кто-то из солдат, — капитан Горовиц не выживет…, После такого…
— Пригоните. Сюда. Телегу. Это приказ, — отрезал Дэниел. Обернувшись, он добавил: "Никому по лесу не расходиться, ждать, пока придет транспорт. Все, — он проверил заряды в пистолете и коротко велел: "Пошли!"
— Это должен был быть я, — неслышно шептал Дэниел, поднимаясь вверх, на холм. "Я виноват, я не заставил его уехать отсюда. Сейчас я догоню Кинтейла и всажу в него все пули в пистолете — за Мирьям, за Хаима, за всех. Нет, я ему прострелю руки и ноги, и пусть он катается по земле, прося пощады. Мерзавец, какой мерзавец…, - он вздрогнул и остановился.
— Никого, — раздался сзади тихий голос Леннокса. "Они все ушли, капитан Вулф, — солдат протянул руку, — смотрите".
Долина была пуста. "Мы же здесь были, с Фрименом, — подумал Дэниел, — прошлой ночью. Никого нет, только кострища и мусор какой-то".
— Вот они, — сказал, прищурившись, второй солдат. "Облако видите, капитан Вулф?"
Дэниел прищурился. На западе клубилась пыль. Он сжал руки в кулаки: "Генерал Арнольд никогда не позволит их догнать. Слишком большой риск, перед сражением. Господи, нет мне прощения, нет".
Он постоял еще несколько мгновений, глядя на сухую, осеннюю траву в долине. Глубоко вздохнув, повернувшись, Дэниел стал спускаться в лес.
Эстер наклонилась над раненым и, ласково позвала: "Сержант Фримен! Доктор вам разрешил открыть глаза!"
Длинные ресницы поднялись. Девушка подумала: "Вот и хорошо. Пулю вынули, легкое задето не было, через месяц он снова будет в строю".
— Миссис Горовиц, — Натаниэль облизал губы. Эстер потянулась за оловянным поильником. "Вам можно, — она поднесла кружку к его губам. "Пейте и спите, вам теперь надо отдыхать и поправляться".
— И почему мы не разрешаем женщинам работать в госпиталях? — доктор Абрахамс затянулся сигарой, и, выбросил окурок: "Миссис Франклин работает, но она горы перевернет, а своего добьется, упрямая женщина. Надо больше, у них отлично получается".
— Спите, — повторила Эстер, и, подоткнув шерстяное одеяло, поправив свой чепец, встала. Она взглянула в сторону выхода из палатки: "Доктор Абрахамс, вон капитан Вулф со своими людьми. И телега какая-то. Там, наверное, раненые".
— Кинтейл, — вспомнила девушка слова мужа. "Теперь они точно узнают, где Мирьям. Хаим, должно быть, в телеге, среди всадников его не видно. Ну и хорошо, — она облегченно вздохнула. Выбежав из палатки, Эстер застыла на месте.
— Стой тут, — коротко велел ей Абрахамс. Эстер, взглянув в телегу, крикнула: "Нет! Хаим! Пустите меня!"
— Капитан Вулф, — врач кивнул на Эстер и приказал: "Харпер! Все сюда! Готовьте стол!"
— Что я ей скажу…, - Дэниел сжал зубы. Поймав Эстер, обняв ее, он шепнул: "Они врачи, они сумеют, смогут…"
Эстер посмотрела на пропитанные кровью тряпки. Высвободившись из рук Дэниела, девушка сухо сказала: "Доктор Абрахамс, я буду присутствовать при осмотре".
— Но, — запротестовал старик.
— Я буду присутствовать при осмотре, — громко, раздельно повторила Эстер. Она пошла, мыть руки в тазу, что стоял у входа в палатку. Дэниел посмотрел на ее склоненную спину, и, уронив голову в руки, — опустился на истоптанную землю.
— Не надо…, - услышал он тихий голос. Эстер стояла над ним, черные глаза поблескивали. Она, сцепив пальцы, повторила: "Не надо, Дэниел. Это могло случиться с любым, и с тобой тоже. Не вини себя".
— Их было уже не догнать, — он поднял заплаканное лицо и всхлипнул. "Прости, прости меня, пожалуйста".
— Не надо, — выдохнула девушка. Одним легким движением она коснулась русой, грязной, запыленной головы. "Я пойду к Хаиму, а ты посиди с Натом — операция прошла хорошо, он поправится".
Дэниел кивнул, и, вытерев лицо рукавом куртки, поднялся.
Эстер остановилась на пороге и вздрогнула. "Только утром…, - подумала она, глядя на все еще замотанную тряпками голову. "Пуля в локте прошла навылет, — Абрахамс взял медный зонд и наклонился над раной на спине. "Ему же больно! — хотела сказать Эстер, но, прикусив губу, велела себе молчать.
Она подошла к столу и взяла мужа за руку. "Она теплая, — Эстер погладила длинные пальцы. "Он будет жить, будет. Я не разрешаю ему умереть".
Абрахамс кинул зонд в тазик, — металл зазвенел, и спросил: "Доктор Смайли, вы согласны?"
— Вполне, — второй хирург пожевал сигару: "Пуля в левой почке, не говоря уже о том, что творится на голове. К сожалению, тут мы бессильны".
— Мой отец…, - сглотнула Эстер, — и мой брат…, всегда учили меня осторожности в высказываниях, которые врачи себе позволяют при больном.