"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Да тут нет никого, — обиженно заметил Фримен. Из-под их ног выпорхнула какая-то птица. Дэниел услышал приглушенные голоса, — где-то вдалеке, впереди них.
Кинтейл зашел в открытую дверь избушки. Принюхавшись, подняв пересеченную шрамом губу, он обернулся к индейцам: "Белые уже сбежали, братья".
Он посмотрел на разбросанные простыни. Наклонившись, Кинтейл вдохнул свежий, чуть металлический запах крови: "Еще можно догнать, дорога тут одна. Нет, рисковать не стоит, патриоты рядом, в десяти милях".
— Ладно, — Кинтейл снял с плеча мушкет и подогнал индейцев: "Спасибо вам, братья, но их мы отпустим. Я не хочу, чтобы из-за какой-то белой шлюхи проливалась кровь благородных воинов".
— Ты всегда сможешь взять жену из наших племен, Менева, — заметил один из индейцев, отпив из кувшина. "Любой отец будет рад отдать дочь такому вождю".
— Зачем мне скво, — усмехнулся Кинтейл. "Ладно, может быть, еще попадется по дороге ферма, хотя вряд ли, конечно. Надо было эту Джейн Мак-Кри не отдавать индейцам, а себе оставить, летом, но нет — они меня после этого еще больше стали уважать — вождь подарил им белую".
Он вспомнил отчаянный, нечеловеческий крик стоявшей на коленях, связанной девушки, и индейца, что, сев на ее плечи, собрав в кулак светлые волосы — орудовал ножом. "Зарыть надо было ее, вот что, — хмуро подумал Кинтейл, — а не вешать на дерево, выпотрошенную, со снятым скальпом. Хотя мне теперь какая разница — Бергойну я больше не подчиняюсь. Я теперь вообще никому не подчиняюсь".
Кинтейл взял у индейца кувшин, и, поднеся его к губам — выронил черепки на пол. Один из воинов, коротко вскрикнув, повалился вперед — из разорванного пулей горла хлестала кровь.
— Руки вверх, ваша светлость, — спокойно сказал русоволосый, высокий юноша, в грязной холщовой куртке, что стоял на пороге избушки. "Иначе я стреляю".
— Тот юнец, — Кинтейл незаметным движением потянулся за пистолетом. "Сын мистера Дэвида. Я же читал, он какой-то герой у патриотов. Капитан Вулф".
— Стой, Менева, — не разжимая губ, шепнул индеец рядом. "Скальп лучше снимать с живого".
Прогремел мушкет, снаружи раздался отчаянный крик. Дэниел горько подумал: "Я же его оставил у окна и велел не высовываться. Ну что же ты так, Нат?"
Он выстрелил, не целясь, несколько раз. Успев увидеть, как Кинтейл медленно оседает на пол, как падает рядом с ним индеец, Дэниел рванулся на крыльцо.
Нат полусидел на траве. Дэниел, опустившись на колени, взвалил его на плечи: "Потерпи. Капитан Горовиц с женой не успели далеко уехать. Потерпи, Нат, миленький мой".
— В ребра, — услышал он шепот. Потом Нат потерял сознание, и Дэниел, выбираясь сквозь кусты на дорогу, сказал себе: "Он легкий. Он же изящный, как девушка. Я его донесу, обязательно. Нат, ты только не умирай, нам еще тебя женить надо, надо миссис Бетси освободить — не умирай, пожалуйста".
Дэниел вышел на лесную, пересеченную корнями сосен, устланную сухими иглами дорогу, и увидел в отдалении двух всадников.
— Это Дэниел и Фримен, — Хаим развернул коня. "Сержант ранен". Эстер, ни говоря, ни слова, последовала за ним. Хаим спешился. Скинув куртку, оставшись в одной рубашке, он осторожно положил Натаниэля на землю.
— Черт, — подумал он, — ничего с собой нет. Пуля под ребрами, кровотечение вроде несильное, но надо его на стол, медлить нечего.
— Держи, — из-за его плеча сказала жена. Хаим принял оторванный от подола платья кусок ткани. Кое-как перевязав рану, подняв глаза на Дэниела, он спросил: "Много их там?"
— Трое, — Дэниел вытер пот с лица. "Кинтейл и двое индейцев. Одного я убил, а остальных, кажется, ранил. В сторожке".
— Езжай с Эстер и Натаниэлем к первой заставе, — велел Хаим. "Я схожу туда, проверю, — он кивнул на лес. "Садись на коня, я устрою Фримена впереди. Только не рысью, чтобы его не растрясло".
— Ты никуда не пойдешь, — злым шепотом сказал Дэниел, отведя его в сторону. "Я не разрешаю, Хаим, не смей!"
— Я не отпущу свою жену с раненым одну, по безлюдной дороге, — Хаим стряхнул его руку с плеча. "Сержанта нельзя тут оставлять, он кровью истечет".
— Вот и отправляйся с ним в лагерь, а я пойду обратно, — Дэниел встал перед ним. "Ты не имеешь права мне приказывать, мы в одном звании".
— Имею, — Хаим помог жене сесть в седло и шепнул: "Ни о чем не волнуйся. Скажи Абрахамсу, что пуля могла задеть легкое, пусть будут осторожны. Я скоро вернусь".
Эстер быстро поцеловала его в губы: "Люблю тебя".
— Я тоже, — Хаим поднес к губам ее руку. Обернувшись к Дэниелу, он вздохнул: "Я тебе приказываю, как врач, дружище. Там ведь, — он кивнул на лес, — могут быть раненые, ты им не поможешь, а я помогу. Садись, — он наклонился над Фрименом и весело сказал: "Сержант, не бледнейте так, я еще не переночевал на вашем постоялом дворе!"
Сухие губы Фримена дернулись в едва заметной улыбке: "Вам…, будет нельзя…, капитан…, Горовиц…"
— А я все равно приеду, и миссис Горовиц тоже — рассмеялся Хаим и подтолкнул Дэниела к лошади: "Быстрее, нечего терять время".
— Там Кинтейл, — хмуро сказал Дэниел, принимая сержанта, придерживая его за плечи. "Он же…"
— Он раненый, — ответил Хаим. "Сам же знаешь, я всех с поля боя вытаскиваю — и патриотов, и британцев. И оперирую тоже. Я же врач, — он достал оружие, и велел: "Трогайтесь".
Эстер обернулась и увидела, как улыбается ей муж — нежно, ласково. А потом Хаим нагнул голову, и, с пистолетом в руках шагнул на тропинку, что вела к сторожке.
Кинтейл наклонился над индейцем и увидел, как толчками вытекает кровь из раны в боку. Губы воина медленно синели. "Меня этот мерзавец только зацепил, — мужчина приложил пальцы к шее. "Царапина. Ладно, нечего тут болтаться, пора уходить, — он забрал у индейца нож, и, подтянув к себе его мушкет, услышал стон: "Менева…"