"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
Мэтью вспомнил, как Марта поставила ребенка на землю у кареты, и уверенно ответил: "Да, ходит. И говорит уже немного. Как я приеду — он меня и не узнает, наверное, вырастет".
— Пойдемте, — Джон поднялся, — проведу вас в канцелярию, получите деньги за первые полгода. Далее мы вам будем с кораблями пересылать. Отплываете вы через три дня, прямо в Санкт-Петербург, так что собирайтесь, — он, открыв дверь, пропустил Мэтью вперед.
— Хороший юноша, — Джон присел на окно и посмотрел на золотистую голову, что удалялась к собору Святого Павла. "Конечно, важные дела ему поручать не след, молод еще, но этого Калиостро нельзя выпускать из-под присмотра. Думаю, он справится".
Мэтью внезапно обернулся: "До Санкт-Петербурга я доберусь, конечно. Попозже, дорогой Джон. И вообще, — он засунул руки в карманы, — не думаю, что мы еще увидимся. Пять сотен фунтов — этого мне с лихвой хватит, чтобы исчезнуть. Был Мэтью Бенджамин-Вулф — и нет его. Поеду сначала в Гамбург, или Данциг. Потом по суше доберусь до России".
— Только сначала закончу все дела, — он вскинул голову, проходя мимо собора Святого Павла, — с любимым сыном. Ее трогать не буду, черт с ней, все меньше возни. Без денег ей только в бордель и остается пойти, — Мэтью вдохнул теплый ветер с Темзы: "Через пару лет навещу дорогую сестру, никуда она из Парижа не денется".
Он шел к востоку, в порт и представлял себе небольшой, уединенный домик в лесу. "Белые, — пробормотал Мэтью, раздув ноздри. "Белые рабыни. Куплю сначала двоих, на пробу. Цепи, кандалы, и обязательно кнут. И ножи, конечно, хорошие ножи. Жаль, что те, в Виргинии, пришлось выбросить".
Юноша услышал наполненный ужасом шепот: "Мистер, не убивайте меня, пожалуйста. Мистер, меня зовут Маргарет, Маргарет Брэдли, прошу вас, не надо…". Он вспомнил холщовый мешочек, что, размахнувшись, выкинул в океанскую воду: "Карие были глаза. Надо посмотреть — к кому там из горничных в пансионе можно подкатиться. Страдающий отец, разлученный с ребенком — непременно найдется дура, что меня пожалеет".
Мэтью увидел вывеску аптекаря. Толкнув деревянную дверь с колокольчиком, вдохнув запах трав, он встал в конец небольшой очереди.
— Десять унций лауданума и три унции мышьяка, пожалуйста, — сказал он вежливо небольшому, в холщовом переднике и нарукавниках, старичку. "Хочу, наконец, извести крыс в подвале".
На Ганновер-сквер было сумрачно. Федор не сразу увидел Джона, что стоял, прислонившись к стволу дерева, дымя трубкой.
— У Питера сын маленький, — улыбнулся мужчина, — он просит не курить в доме. Поработал?
Федор сладко потянулся. Вынув из кармана серебряный портсигар, он попросил: "Дай-ка огня. Вроде и не курю, а иногда хочется. Особенно, когда из-под земли поднимешься".
Он раскурил сигару, и, присел на мраморную скамейку: "Когда ты меня той осенью в Париж отправлял, ты меня предупреждал — будет одиноко, а я тебя не послушал. Я теперь во всем подвох вижу, Джон. Устраивали в Школе публичную лекцию по химии, с опытами, — в Париже это сейчас модное развлечение, — полная галерея дам, набилась и хорошеньких. Я смотрю на них и думаю — кого тут святые отцы подослали, чтобы меня проверить?".
Джон, было, открыл рот, но сразу, же его закрыл. "К шлюхам ходить он не будет, — вздохнул герцог мужчина, — он не такой".
— Я посмотрю, что тут можно сделать, — пообещал Джон и присел рядом: "Я сегодня получил почту, из Ливорно. Знаешь, кто исчез оттуда одновременно с твоим братом?".
— Эта самозванка, Селинская, — удивился Федор, стряхивая пепел. "Я об этом помню, к Степану-то она отношения не имеет".
Джон тяжело вздохнул: "Нет, милый мой Теодор. Некая Изабелла Корвино. Семнадцати лет, как выяснил мой человек в Тоскане — венецианка, младшая сестра твоего, — он помолчал, — хорошего друга, аббата Пьетро".
Федор побледнел. Поднявшись, выбросив окурок, он процедил: "Так это что, святые отцы три года назад еще начали ко мне подбираться? Пусть только аббат в Париж приедет, я с ним как следует, поговорю. Он мне все скажет, поверь, — и где сейчас Степан, и где, — он витиевато выругался, — эта самая Изабелла. Вот же мерзавец, родной сестры не пожалел. Хотя, может, — мужчина усмехнулся, — она такая же авантюристка, как и Пьетро".
— Ты не горячись, — посоветовал ему Джон, вставая. "Как только увидишь аббата, — постарайся выяснить, ненароком — что там, в Ливорно случилось. Уж потом, как узнаем, — где твой брат, — будем думать дальше".
Они пошли к мраморному, освещенному факелами подъезду особняка Кроу, — на портике был высечен ворон и надпись: "А.D.1230". Федор вдруг остановился: "Мой брат, Джон, не мог стать предателем. Не верю в это, и никогда в жизни не поверю. Он — как я. Я же тебе еще тем годом сказал — против своей страны я работать не буду, никогда. А вот если они начнут Степаном меня шантажировать…"
— Ведь могут, — вздохнул Джон и вслух, сказал: "Вот дождемся приезда твоего патрона — и тогда будем решать, что делать".
Джон постучал в дверь бронзовым молотком: "При Питере можно говорить свободно. Он, хоть и нашими делами не занимается, но все знает. При случае, даже совет даст, парень с головой".
Невысокий, легкий, мужчина открыл им: "Наконец-то. Мистрис Джонсон уже все на стол поставила, и пошла к Майклу. Он так и не заснул пока. Вы мистер Теодор? — Питер протянул смуглую, сильную руку.
Мраморный пол передней был устлан персидскими коврами и шкурами. Федор, оглядел мебель: "С большим вкусом человек. Китайский комод, сразу видно".
— Из Макао привез, — объяснил Питер. "Этот фарфор тоже — мужчина указал на изящную вазу с золотыми рыбками, — он времен империи Мин, больше двухсот лет назад. Я, пока на восток ездил, решил собирать коллекцию, для Британского музея. Ну и для себя, — он широко улыбнулся, — конечно.
— Смотри-ка, — понял Федор, — а у него виски чуть седые, хотя он на два года меня младше.
— Вы простите, что я так, — Питер покраснел, указывая на свою рубашку, — по-домашнему, я сына спать укладывал.