"Вельяминовы" Книги 1-7. Компиляция
Шрифт:
— Угу, — Джон поднялся и потянул ее за руку: "Пошли. Я тебе обещаю, до вечера мистер Бенджамин-Вулф не доживет".
— А ты всегда выполняешь свои обещания, — повторила Марта, когда они выбрались в утреннюю суету рынка.
— Конечно, — Джон все еще держал ее за ладонь. "Только у меня совсем маленькая каморка, — он внезапно остановился, — тут, рядом, по дороге к Бастилии. Я там и не был еще. Жак мне объяснил, как идти, и ключ дал".
Марта рассмеялась и забрала у него бутылку. "Выпусти меня, все-таки люди вокруг, а я в мужском наряде. Это тебе не у "Прокопа" сидеть или у Сен-Жермен де Пре прогуливаться, там к такому привыкли".
— Я незаметно, — жалобно попросил Джон. Марта вспомнила примятую траву в Венсенском лесу. "Я тебе кое-что расскажу о Мэтью, — она замедлила шаг, — только у меня нет прямых доказательств".
Джон слушал ее, а потом вздохнул:
— Дела это не меняет, разве что только, — он внезапно остановился, и быстро толкнул Марту за угол, в кучу отбросов. Отвернувшись к заплеванной стене, покачиваясь, он помочился, и, незаметно повернул голову. Джон увидел, как невысокий, изящный, золотоволосый человек нырнул в каменный проем, что вел во двор дома по соседству.
— Пики козыри, — Констанца раздала карты: "Тетя Тео, а почему вы не знали, что дядя Дэниел — ваш брат?"
Девушка покраснела. Дэниел улыбнулся: "Я тоже — не знал, дорогая Констанца. У меня и Тео один отец, так бывает". Тео посмотрела в свои карты: "Жанна говорит, у меня все на лице написано, мне не стоит за игру садиться. Ты ведь дождешься ее? — она взглянула на Дэниела. "Я хочу, чтобы вы познакомились".
— Конечно, — Дэниел посмотрел в сторону золоченой двери, что вела из малой гостиной в кабинет Марты, и вспомнил слова Теодора: "Нет причин для волнения. Франсуа вернулся, когда я только встал, и сказал, что она — с надежным человеком".
— С кем? — поинтересовался Дэниел, наливая себе кофе.
Мужчина только пристально поглядел на него: "Не стоит вам сейчас встречаться. Все-таки война идет, мало ли что. Как перемирие заключат, тогда и познакомитесь".
— Ты же ученый, — изумленно заметил Дэниел. Теодор чиркнул кресалом. Раскурив сигару, он согласился: "Ученый. Химик, геолог, горный инженер. А остальное, — он усмехнулся, — я делаю в свободное время. Сейчас съезжу в Арсенал, проверю, как малыш, и займусь работой".
Дэниел увидел, как он все еще улыбается: "Вроде и не похожи они с Меиром, тот его на две головы ниже, а повадка — одна и та же. Глаза словно лед, еще обрежешься. Никогда бы я не смог разведкой заниматься, не для меня это".
— Съешь булочку, — примирительно сказал Дэниел. "Я больше ни одного вопроса не задам, обещаю. Только о вчерашних опытах. Или вот еще о чем… — ему внезапно пришли на ум рассказы старых охотников, что он слышал ребенком, еще в Виргинии.
Федор прошелся по столовой, дымя сигарой: "Что у вас там уголь есть — это, несомненно. Как тут, — он указал рукой на север, — во Фландрии. Я все хочу туда съездить, в отпуск, побродить там, поговорить со старожилами. Тут, конечно, не как у нас на Урале, — по руде ногами ходишь, — но все равно, дело это прибыльное".
Дэниел откинулся на спинку изящного стула: "Скучаешь ты по России, я вижу. А я — по Америке тоскую".
Федор осмотрел себя в зеркало, и, пробормотав:
— Вроде неплохо галстук завязал, — повернулся к Дэниелу. В голубых глазах было сочувствие:
— Ты же дипломат, — вздохнул мужчина, — так что придется привыкнуть. Я уже привык, — он потушил окурок и похлопал Дэниела по плечу: "Может быть, и до вашей Виргинии доберусь, раз домой мне вернуться не суждено".
Дэниел выложил свои карты на стол. Констанца, сладко улыбнулась: "Вы проиграли, оба. Это потому, что у меня с математикой хорошо. Жаль только, — она стала тасовать колоду, — что у меня теперь ни брата, ни сестры уже не будет. Один Майкл, сын дяди Питера, а он мне кузен. Еще и младший, — Констанца подняла темную бровь.
— А ведь она красавицей вырастет, — подумала Тео. "Только уж очень она бойкая. За такими девочками глаз да глаз нужен".
— Мы с дядей Дэниелом постоим на балконе, раз такой день теплый, — он поднялась, шурша утренним, светлым шелковым платьем, расшитым изящными бутонами роз. Констанца тяжело вздохнула: "Могли бы просто услать меня в детскую, и все".
— Ты бы обиделась, — Дэниел нагнулся и поцеловал ее в лоб. "Ты, если хочешь, пока напиши что-нибудь о вчерашнем вечере. Месье Лавуазье знает редактора из La Gazette, он мне за ужином обещал — замолвить за тебя словечко".
Девочка открыла рот. Она постояла так, не сводя глаз с мужчины. "Я сейчас, — наконец, пообещала Констанца, — прямо сейчас сяду, и все сделаю. Все опыты у меня в блокноте есть…, - Констанца, забыв о картах, побежала в детскую.
Тео перегнулась через кованые перила балкона и посмотрела на рю Мобийон.
— Так мерзко, — она скривилась, — мерзко прятаться от этого Мэтью. Марта мне рассказывала — он в Лондоне пытался отравить Тедди. Нашего брата, — она улыбнулась. Дэниел, встал рядом: "Тео…, Если ты можешь — пожалуйста, прости отца. Когда он умер, — мужчина помолчал, — я плакал. Я сам от себя такого не ожидал, после всего, что было".
Темные косы развевал легкий ветер. Она молчала, а потом, коснувшись жемчужного ожерелья на шее, ответила:
— У Мэтью до сих пор есть та дарственная, я уверена. Руки нашего отца, в которой он меня, — алые губы дрогнули, — отдает своему сыну, моему брату, — Тео раздула ноздри, — как игрушку. Я, наверное, должна быть благодарна мистеру Дэвиду, что он решил меня сам не насиловать, — выплюнула женщина. Обернувшись, увидев его лицо, Тео добавила, сжав пальцы: "Я бы хотела, Дэниел. Иисус нам заповедовал прощать своих обидчиков. Но я не могу, не могу, — Тео внезапно заплакала, уткнувшись лицом в его плечо. Дэниел гладил ее по голове и повторял: "Ну что ты, сестричка. Я больше никогда об этом не буду говорить, никогда…"
Потом она успокоилась, и Дэниел протянул ей платок: "Наш младший брат вырастет, и освободит всех рабов, это я тебе обещаю. Землю продавать не будем, иначе там опять, — Дэниел поморщится, — кто-нибудь плантации устроит".
— Так и будет пустовать? — Тео высморкалась. "Может, лучше предложить неграм взять ее в аренду, тем, кто хочет? А кто не хочет — как матушке Фримен, выплатить денежную компенсацию, и пусть в городах устраиваются".
— Я посижу, — пообещал Дэниел, — подумаю, как это лучше сделать, с точки зрения законов. Все равно, пятнадцать лет должно пройти, — он развел руками, — Тедди сейчас только три года.